Спор был насчет проекта, предложенного Виктором. Но все по порядку. Из заграничного путешествия он вернулся с большим прибытком, несмотря на то что, как и было уговорено, получил только пятую часть от добычи. Для него осталось темным лесом, каким образом глава наемников сумел определить ценность всего имущества, но было ясно одно: если и обманули его, то по незнанию, а так выходило, что вроде и чуть лишка отдали.
Так, ему достались все четыре упряжные лошади. У западников эти кони были подешевле, чего никак нельзя сказать о Брячиславии. Тут их стоимость стояла в одном ряду с боевыми конями, но в подробности при дележке никто вдаваться не стал. Достались ему и два седла, пара карабинов, шесть пистолей, несколько различных клинков. Немного золота и каменьев, за них он сумел выручить пятьдесят рублей. Деньгами двести рублей получил. Одним словом, после реализации добычи – а не продал он только абсолютно безликое оружие, избавился и от лошадей, и от упряжи, – у него оказалась просто неприличная, по местным меркам, сумма в пятьсот рублей.
Боярин воспринял весть о выполненной работе, спокойно глядя Виктору в глаза. Впрочем, тот просто сказал, что уговор выполнил, как и было условлено, и больше ни слова. Лишнее это. Световид дал понять, что все уяснил, и отпустил новоявленного владельца постоялого двора, велев немедленно возвращаться домой. Волков было разозлился – надо же, так нагло наплевать на свои обязательства! – но предпочел удалиться молча. По большому счету, если о его существовании просто забудут, он будет не в обиде. Но не забыли. По дороге его нагнал один из боевых холопов воеводы и вручил кошель. Понятно. Воевода конечно же не носил с собой такую сумму, вот и отправил за ней холопа, велев догнать и отдать причитающееся Добролюбу на дороге. А что да зачем, никого не касается, знают они вдвоем, и ладно. Все. В расчете. Ну да и бог с ним.
С такими деньгами теперь можно было и не работать, а вплотную заняться своими прожектами. Но тогда у людей возникнет справедливый вопрос: откуда денежки? Так что забрасывать постоялый двор никак нельзя. Но ведь изначально он рассчитывал именно на то, что постоянно заниматься подворьем не будет, для того и Голубу выкупал, отдав за нее немалую сумму. Другое дело, что к своим делам он решил привлечь отца и сына Орехиных, такие помощники – огромная удача. А вот кто бабам поможет с хозяйством? Тут без мужской руки ну никак.
Нашелся такой. Не сказать что по доброй воле к ним попал, но жизнь она и есть жизнь: кого-то приласкает, а кому-то и по голове настучит. С семьей Сохатовых приключилось несчастье, обычное в общем-то дело. Набралось у них слишком много недоимок, в итоге попали они в обельные холопы, ну то есть в разряд тех, что при случае могут и выкупиться. Горазда сумели представить как отделившегося, благо парню было уж восемнадцать весен, вот только не было у него за душой даже ржавого гвоздя. Предложение работать на постоялом дворе со столом, проживанием и оплатой он воспринял с радостью. Как видно, у парня зародилась надежда выкупить семью, да только вряд ли это возможно. Местные законы закручены так, что в кабалу лучше не попадай, затянет как в трясину, нипочем не выберешься.
Парень оказался и впрямь способным, как о том и говорило его имечко. Успевал поворачиваться, да так, что все-то у него в руках горело, откуда только силы брались. И дров наколет, и воды наносит, и баньку истопит, и за лошадьми присмотрит, и скотину обиходит, и сено на сеновал определит. Впрочем, последнее – это уже все вместе, один бы и он до Пасхи не управился; сено ведь не скирдовать, а на крышу поднимать, так что одному ну никак. А главное, все-то он поспевал делать в срок.
Золото, а не помощник. Для себя Виктор решил: коли все пойдет, как задумал, обязательно выкупит его семью. У него им будет все получше, в этом он был уверен, а работы намечается ой как много, так что всем руки займут. Нужно окружать себя людьми, на которых впоследствии можно будет опереться. Он здесь никто и звать его никак, ни родни, ни друзей, так что надо с чего-то начинать и врастать в этот мир. Назад ходу нет, это для него уже очевидно. Добро же имеет свойство помниться: не так, как зло, но все же.
Наконец настал момент, когда он мог расслабиться и подумать, чем он, собственно, займется. Славенские княжества ему очень напоминали Россию, вот только раздроблены они. Объединение если и возможно, то лишь силой оружия. Был и иной путь. Кто-то из князей должен начать политику единения, действуя исподволь, это процесс на десятилетия и потребует работы не одного правителя, а и его потомков. Зато он наиболее верный, потому как не поселит в сердцах людей взаимной ненависти. Во всяком случае, так видел Виктор. Прав ли он, его мало волновало, потому как это были размышления на отвлеченные темы. Он не собирался ломиться в княжьи палаты и начинать учить государя жизни и навыкам управления государством. Еще чего, в этом вопросе он дважды два – восемь, валенок, одним словом. Да и не собирался он взваливать на себя ношу мессии, тем паче что для этого у него не то что сил, а ума не хватит. Нужно трезво оценивать свои способности.
С другой стороны, возжелай он этого, появись возможность, поверь ему великий князь – почему бы не помечтать-то? – тогда он заполучит головную боль на всю оставшуюся жизнь. Оно ему надо? Единственное, чего он хотел, это воплощения слов Абдуллы из фильма «Белое солнце пустыни»: «Хороший дом, хорошая жена, что еще нужно, чтобы достойно встретить старость». Абдуллу он не любил, все же отрицательный персонаж, но вот слова его с детства засели в его голове. Верные слова, правильные.
Можно, конечно, заниматься и постоялым двором. По нынешним временам вполне достойное занятие, а также возможность обеспечить себе безбедную жизнь и обеспеченную старость. Это прежний хозяин все попутал, возжелав большего, а так – вполне приличный достаток. Но вот не лежала у Виктора душа к этому делу, скучно, неинтересно. Ему хотелось творить, наладить какое-нибудь производство. Спасу нет, как хотелось. Раз уж так все сложилось, раз уж ему выпал шанс, раз уж он знает то, до чего тут пока не додумались остальные, то почему нет. Не врал он в том разговоре ни себе, ни воеводе, и вот теперь у него появилась возможность воплотить слова в жизнь. Отказаться? Да с какого перепуга. Он не собирался учить уму-разуму других, просто хотел жить интересно, вот и все.
Итак, встал вопрос, с чего начать. Перво-наперво следовало узнать, как сегодня работают токари и слесари, точнее, последних пока не было. Ничего, с его легкой руки появятся. Наберет учеников целую прорву, тут такое практикуется сплошь и рядом: родители отдают ремесленнику в обучение паренька лет эдак на надцать. Тот уж через пару годков может превзойти мастера, а не моги, ученик – и никаких гвоздей. Приставит к производству, и будут они работать как миленькие, потому как иного-то и не умеют. Так вот, пока нужно просто составить представление об имеющемся здесь. Понять, что можно использовать в осуществлении своих планов, дабы не изобретать велосипед. Хм. А велосипедов пока тут нет.
Начать он решил с посещения воеводы, памятуя слова старика на подворье: дескать, тот может отписать рекомендательное письмо. Надежду вселяло и отношение воеводы ко всему новому, к реформам великого князя, которые он не только поддерживал, но и активно претворял в жизнь. Ну не может такой человек не пойти навстречу тому, кто хочет привнести нечто новое и полезное в жизнь княжества. Во всяком случае, казна от этого точно не потеряет.
Целую неделю пришлось прожить в Звонграде, ежедневно, а то и по нескольку раз в день наведываясь в дом воеводы. Подьячий, зараза, деньгу брал исправно, но вот устроить прием все никак не мог. Наглеть и ломиться к боярину Виктор посчитал неправильным, о том, что их связывало, он на полном серьезе решил позабыть. Не было ничего, и все тут. Когда он таки попал в палаты, то по виду благодетеля понял, что все делает правильно. Видать, его специально мурыжили, вынуждая действовать, а он молчал.
– Здрав будь, батюшка-воевода.
– И ты здравствуй. С чем пожаловал?
– Батюшка-воевода, хочу я ремеслами заняться, устроить у себя на подворье мастерскую токарную.
– То дело доброе. Нынче в Брячиславии всяким ремеслам почет и уважение. – Во как, словно и не было подобного разговора. Ладно, принимаем правила игры.
– Есть у меня задумка, да только знать хочу, какими станками ныне пользуются. Ни тайн не желаю выведывать, ни воровством заниматься, а просто посмотреть – и тому рад буду.
– А я-то тут при чем? Езжай да смотри.
– Дак меня и на порог никто не пустит. А коли письмецо от тебя будет, то мне двери отворятся. Ить не только о своем благе пекусь. Случись – и в твоем воеводстве сладим такую мануфактуру, что все диву даваться станут. Жизни своей не пожалею, а добьюсь. Западники обзавидуются.
