эту квартиру, но она не стала уточнять правдивость у объектов сплетни. За дверью залаяла собака, нетерпеливо царапая внутреннюю обивку. – Тим, прояви терпение. – Ответила женщина животному, поворачивая ключ в замке. – Я принесла тебе кое-что особенное! Дверь творилась, и рыжий кобель вылетел вперёд. Он встал на задние лапы, достигая мордой груди хозяйки. Та едва не выронила оба тяжёлых полиэтиленовых пакета. – Дай мне войти, не то останешься без вкусненького, – отругала она в шутку, войдя в квартиру. Тим, которого она завела два года назад, забрав от пьяницы в соседнем доме, скакал рядом. Хозяйка быстро выкладывала покупки, слушая радостный визг. Вопреки своей привычке в первую очередь раскладывать продукты, она пошарила в тумбе, откуда достала консервный нож. В другой руке оказалась миска, из которой ел Тим. Отодвинув продукты для себя и поставив рядом миску на столе, она придвинула к себе алюминиевую банку. «Счастливая собака. Влажный корм со вкусом мяса» гласила надпись на банке. – Вот видишь эту банку? Смотрела я сегодня на полку с кормами и подумала, а почему бы моему любимому Тиму не попробовать нечто особенное? Нельзя же есть каши с костями, не так ли? Вот это дорогой,тебе должно понравиться! Вряд ли собака понимала, что хочет хочет сказать любимая хозяйка, но она присела и усердно облизывалась. Во влажных глазах читалось предвкушение, хотя последний приём пищи был не так давно: прошло всего два часа. Но собаки есть собаки. Не успела женщина повернуть нож, как тут же Тима будто подменили: он повёл носом и завыл. От неожиданности хозяйка чуть не отрезала большой палец. Сок от корма потёк по высоким бортикам банки, не минуя рук. – Что на тебя нашло? Тим продолжал выть, периодически издавая глухое рычание. Его взгляд не отрывался от банки, ещё не открытой полностью. – Ты часом не заболел?– женщина отложила нож и банку. Не успев ступить и шагу, она чуть не упала на спину. Беззлобная до этого дня собака оголила жёлтые зубы, приняв позу атакующего. Тим не спешил бросаться вперёд, и он даже не смотрел на хозяйку. Все его внимание было поглощено той злосчастной банкой. Только ему было известно, что она скрывает. Обезумевшее животное рычало на то, что предназначалось ему же в качестве редкого лакомства. Хозяйка стояла, прижавшись к холодильнику который располагался возле стола, как во многих хрущёвках. Потратив из скромной пенсии приличную сумму на премиальный корм, она вряд ли могла предположить, во что это выльется. Едва прийдя в себя после испуга, она заметила, что её руки в корме. Не успела пенсионерка вытереть их о свою цветастую юбку по щиколотку, как Тим повернул к ней свою морду, полную готовности сорваться с места. – Тим, ты меня до инфаркта довед… – не успела она закончить фразу, как тут по кухне пронёсся её крик и странный грохот.
Женщина, которую я должен убить
– Итак, Вы согласны? – Ричард опешил, но сколько не из-за лаконичного и ясного, как божий день, вопроса, прозвучавшего как гром среди ясного неба, сколько из-за того, что предшествовало ему. Бросив ещё раз свой осоловелый взгляд на своего собеседника, он предался очередной попытке обдумать услышанное. Тот случай, когда ему следовало ответить «Да» или «Да». Только так, иначе его жизнь прервётся здесь же, в мягком кожаном кресле приятного шоколадного цвета. Однако ремарка насчет цвета – это всего лишь предположение, так как у Ричарда всю жизнь была странное заболевание: он видел все в черно-белой гамме. На столе стояла повёрнутая к нему фотография во вычурной рамке. На фотокарточке изображена молодая и красивая женщина. Блондинка со светлыми глазами под вздёрнутыми тонкими бровями, аккуратным носом, высокими скулами, пухлыми губами. В ней ощущалась магнетическая сила и притягательность. И вот её следовало убрать с этого света, как крысу, дабы та не рыскала среди мешков с зерном. Ричарду она понравилась, несмотря на описываемый её жирным и лоснеющим мужем изобличающий портрет. «Она – неблагодарная дрянь! Из-за неё сорвалось мое дельце! Мои подчинённые – убиты, а у копов возникли подозрения о моей причастности к ограблению ювелирной лавчонки!» – изрыгал из себя этот оскорбленный, пыхтя своей вонючей сигарой. В полутемной комнате, где только настольная лампа под плотным абажуром обеспечивала свет, так как окно было закрыто жалюзями, висел тяжёлый дым. У Ричарда запершило в горле, и он откашлялся, прежде чем задать встречный вопрос: – Почему Вы сами не убьёте её? – Нет, вы послушайте! Мне рекомендовали вас как умного человека, в чем я начинаю сильно сомневаться! Посудите сами: в случае убийства какой-то там жены, на кого, в первую очередь, падает подозрение? То-то и оно! Да и своим парням не прикажешь, все равно, недалеко буду от того, что замараю свои руки в крови этой стервы! Нет, тут нужен совсем посторонний человек. Та ещё задача. Ричард старался не глядеть на снимок, дабы чётко уяснить для себя, что ему дороже: собственная жизнь, но с приличным денежным вознаграждением или жизнь той, которая легко предала того, кого она обещала любить и быть вместе в любую минуту, будь то горе или счастье, перед алтарём? – Я понимаю, что моё предложение вас огорошило, особенно если дело касается такой безусловной красотки, – прервал напряжённое молчание толстяк, явно испытывающий нервное возбуждение. Кресло под ним постоянно скрипело, а правая рука мяла все, что попадалось под руку. Складывалось впечатление, что умение принимать отказы и обладание ангельским терпением – это точно не про него. – Не вы, так другой найдётся, кто выполнит мою просьбу. Нет, не просьбу, а приказ! Таких молодчиков с карточными долгами с вымогателями на хвосте в этом чертовом городишке пруд пруди! Со своей стороны обещаю, что улаживаю ваши проблемы, и предоставляю возможность начать жизнь с нового листа. Думать тут совершенно не о чём. Женщины не стоят того, чтобы за них переживать. Ричард облизал пересохшие губы, после чего уселся на краешке кресла, которое начиналось казаться раскаленным котлом в преисподней. – Я готов исполнить возложенную на меня миссию. – Вот и сразу бы так отвечали. А то тянете резину, словно у меня вагон времени! Я в отличие от вас по горло в делах. Их гласный договор скрепился крепким рукопожатием и выдачей аванса. Держа мокрую от пота ладонь, Ричард едва сдерживал своё желание плюнуть в лицо этой свиньи, которая решила, что имеет высшее право распоряжаться чьей-либо жизнью. Но пересилил себя и вышел из кабинета в короткий коридор, где были ещё пять таких же непримечательных дверей и лифт.
