званый ужин в Хэмпстеде в 1938 году не обходился без кого-либо из Кучински.
Юрген был предводителем немецкого антифашизма в Великобритании, ключевой фигурой разрастающегося сообщества немецких коммунистов-изгнанников. Он колесил по стране с лекциями, собирал деньги для беженцев, проводил бесконечные собрания, развивал связи с британскими левыми и без остановки писал – памфлеты, исторические труды, репортажи, пропагандистские брошюры. Он взялся за “Историю условий труда”, дополнять которую он будет в течение всей своей жизни. В перерывах между писаниной он собирал средства для вещавшей в Германии антифашистской радиостанции “Свобода 29.8”, сценарии для которой писали Альберт Эйнштейн, Эрнест Хемингуэй и Томас Манн; или участвовал в учреждении Свободной немецкой культурной ассоциации, “немецкой, антинационалистической, социалистической, антифашистской, непартийной организации беженцев, созданной с целью развития немецкой культуры”. Юрген Кучински был неутомим и чрезвычайно утомителен.
Втайне Юрген также писал политические и экономические доклады для Советского Союза, которые передавались в Москву через советское посольство. В гостях у Юргена часто бывал советский пресс-атташе Анатолий Громов (настоящая фамилия – Горский), на самом деле руководитель советской разведки в Британии под кодовым именем Вадим. Он льстил Юргену, рассказывая, что его доклады высоко ценят в Москве за “ледяную логику”. С момента своего приезда в Великобританию и до капитуляции Франции Юрген при любой удобной возможности, “допустимой с точки зрения конспирации”, ездил в Париж, где получал указания и передавал информацию в Коминтерн и изгнанному руководству КПГ.
Юрген Кучински был преданным коммунистом, тайно отсылавшим разведданные Сталину. Он знал, что его сестра вовлечена в советский шпионаж, но не знал, в какой степени. Он считал своим товарищеским долгом передавать ценную информацию Советскому Союзу. Становился ли он в связи с этим шпионом – это лишь вопрос точки зрения.
Британские спецслужбы не совсем понимали, что делать с Кучински. Без всякого сомнения, они были активными противниками нацизма, но при этом немцами, коммунистами и евреями, что вызывало втрое больше подозрений с точки зрения МИ-5 – организации, где хватало антисемитов. МИ-5 было известно о коммунистической деятельности Юргена и его поездках в Париж, но не о его связях с советской разведкой. Профессор Лондонской школы экономики Роберт Кучински считался более сомнительной личностью, чем его сын. В МИ-5 знали, что Бригитта – активный член КПВ (ее отделения в Северном Лондоне). За семьей велось наблюдение, но чем более неотвратимой становилась война с Германией, тем больше в МИ-5 были обеспокоены выявлением нацистских шпионов, а не горстки сочувствующих коммунистам в зеленом Хэмпстеде.
Урсула немедленно приступила к работе. По рекомендации Москвы она связалась с Фредом Ульманом, немецким поэтом, живописцем, коммунистом и ветераном Гражданской войны в Испании, и поинтересовалась, не хочет ли кто-то из его бывших товарищей по интербригадам заняться “нелегальной и опасной работой в Германии”. Ульман передал ее вопрос однополчанину Дугласу Спрингхоллу, который, в свою очередь, связался с Фредом Коупменом, бывшим командиром Британского батальона. Коупмен порекомендовал молодого добровольца, недавно вернувшегося в Британию.
Александр Аллан Фут – одна из наиболее значимых, но при этом и неизменно таинственных фигур в истории шпионажа XX века.
Сыну владельца птицефермы, голубоглазому уроженцу Йоркшира с проницательным взглядом, Футу было тридцать два года; он лысел и зачесывал светлые волосы с большого лба назад. Бросив школу в шестнадцать лет, он поступил на работу в автомастерскую, торговал углем, а потом, по его собственным словам, стал “неугомонным торговым представителем” какого-то пустячного предприятия. Отцовскую “однобокую страсть к выращиванию кур” он не разделял. В характере Фута причудливым образом сочетались тяга к удовольствиям, авантюризм, оппортунизм и обаяние. Еще подростком он посещал коммунистические дискуссионные клубы, но собственная удобная, пусть и примитивная, философия сложилась у него в начале войны в Испании в 1936 году. “Гражданская война высветила все предельно ясно”, – писал он. Испанские националисты и их фашисты-союзники пытались уничтожить демократию, а республиканцы выступали в ее защиту при поддержке Советского Союза. “Все казалось проще простого”. В коммунистическую партию он не вступил, но называл себя “немножко большевиком”.
На службу в Королевских ВВС Фут поступил в 1935 году, но 23 декабря 1936 года “на грани отчисления” дезертировал из казарм Госпорта, рванул в Лондон и отправился в Испанию с несколькими сотнями таких же идеалистов-добровольцев, большинство которых не вернулись назад. Политика интересовала Фута лишь отчасти: когда его подруга по его вине оказалась в положении, он решил, что разъяренный отец девушки куда опаснее, чем любой риск в Испании. Британский батальон, входивший в 6-ю интербригаду, был сформирован в Каталонии и состоял из британцев, ирландцев и жителей колоний, горстки шведов и одного недоумевающего эфиопа. Большинство солдат в той или иной мере придерживались коммунистических взглядов. Сержант Фут был назначен офицером транспортной службы. Провоевав в Испании два года, он стал ординарцем Коупмена, бывшего боксера-тяжеловеса, служившего когда-то в Королевском флоте. Как командир батальона Коупмен оставлял желать лучшего; один из его бойцов отзывался о нем как о “порядочном безумце, который отдавал бессмысленные приказы всем, кто попадался ему под руку, а если те отказывались их выполнять, предлагал расквасить им физиономию”. Тем не менее в Футе Коупмен увидел что-то, выделявшее его на фоне остальных разгневанных молодых людей, жаждавших умереть за правое дело. Осенью 1938 года Футу позволили вернуться в Великобританию на 15-й съезд коммунистов в мэрии Бирмингема, где ему было невероятно скучно. Вскоре после этого Коупмен и его жена Китти пригласили Фута на ужин в свой дом в Луишеме.
“Спрингхолл просил меня порекомендовать ему человека для задания, – сообщил Коупмен, недавно покинувший интербригады по инвалидности, получив ранения в лицо и шею. – Мы считаем, что для тебя это в самый раз. Я ничего не знаю об этом задании, кроме того, что оно очень опасно и требует переезда за границу”. Фут тут же согласился, хотя, по его собственным словам, не имел “никакого понятия, на кого придется работать и ради чего”. Коупмен накорябал на бумажке адрес в Хэмпстеде.
К этому времени Урсула уже выехала в Швейцарию, покинув Дувр 24 сентября 1938 года. Поэтому, когда Фут постучал в зеленую дверь на Лоун-роуд, открыла ее не Урсула, а Бригитта, которую теперь звали на английский манер: миссис Бриджет Льюис. Младшая сестра Урсулы помогала советской разведке и точно знала, что делать в случае появления человека по имени Александр Фут.
Фут сидел, слегка нервничая, в обитом ситцем кресле, пока “добропорядочная домохозяйка с легким иностранным акцентом” допрашивала его, угощая чаем с печеньем. “Вся атмосфера квартиры была пропитана духом буржуазной респектабельности”. Спустя десять минут собеседование закончилось. “Хозяйка дома говорила со мной столь торопливо и
