познакомили с молодым немцем по имени Франц Оберманс. Он был на пять лет младше нее, когда-то работал официантом, входил в коммунистическое Сопротивление в Берлине и был арестован гестапо, после чего бежал в Испанию, чтобы сражаться там в составе 13-й интернациональной бригады. Мамсуров рассказал, что молодой человек прошел курс радиошколы и отправится вслед за Урсулой в Швейцарию, где станет ее младшим офицером и ассистентом. Оберманс был полон энтузиазма, отважен и глуповат. Путешествовал он с поддельным финским паспортом на имя Эрики Ноки – странный выбор легенды, если учесть, что Оберманс ни разу не бывал в Финляндии, ничего о ней не знал и не говорил по-фински ни слова.
В Швейцарии, мирной стране пастушьих колокольчиков и часов с кукушкой, действует старейший в мире принцип нейтралитета, благодаря которому с 1815 года ей удавалось счастливо держаться в стороне от военных конфликтов. По этой причине она превратилась в идеальное для шпионажа и исключительно небезопасное государство. Ютящаяся между нацистской Германией и Австрией, фашистской Италией и демократической Францией, она была эпицентром международного шпионажа. Немцы, британцы, французы, американцы и русские – все руководили конкурирующими агентурами в этой стране, используя ее как базу для запуска операций на вражеской территории. В Шанхае шла жестокая, но стихийная шпионская война. В Швейцарии же игра развивалась по другим правилам. Страна, пронизанная шпионажем, стала охотничьими угодьями для шпионов всех мастей. Здесь все следили за всеми, и за всеми шпионами учтиво, но настойчиво вела слежку швейцарская служба безопасности.
Советскому Союзу, опасавшемуся Гитлера и не доверявшему ему, требовалась информация о наращивании вооруженных сил в Рейхе, и нейтральная Швейцария, делившая с нацистской Германией общую границу протяженностью в 225 миль, была идеальным местом для сбора подобных разведданных. Урсула получила указание ехать в Швейцарию через Британию, обосноваться где-нибудь неподалеку от Женевы, собрать нелегальный приемопередатчик, установить контакт с уже существующими советскими агентурами и наладить надежную радиосвязь с Москвой, используя набор выученных наизусть шифров. В то же время Центр дал ей указание завербовать собственную группу агентов, которые будут внедрены в Германию для сбора военной информации и проведения подрывных операций. Впервые непосредственной мишенью работы Урсулы должен был стать режим Гитлера, и ей не терпелось приступить к делу.
У нацистов имелось множество своих шпионов в Швейцарии и несколько информаторов внутри швейцарской разведки. Полиция разработала высокоэффективную систему выявления нелегальных радиопередатчиков, а строго придерживавшиеся нейтралитета швейцарские власти проявляли равную строгость, когда речь шла о шпионаже: любому человеку, замешанному в шпионаже, вне зависимости от его гражданства и политических убеждений, грозил арест и депортация. Если бы Урсулу выслали в Германию, ее бы казнили. Разумеется, в том случае, если бы гестапо или его агенты не прознали о ее планах и не предпочли ликвидировать ее в Швейцарии.
Перед отъездом из Москвы Урсула выступила с предложением: не может ли она заняться поиском новобранцев в Лондоне перед отъездом в Швейцарию и отправить их в Германию как агентов-нелегалов? Многие британские коммунисты добровольцами воевали в составе интербригад в Испании, и возможно, кто-то из них захочет продолжить борьбу с фашизмом, отправившись на разведку в Германию. Британцы до сих пор пользовались определенным статусом в Германии, и, несмотря на обострение враждебности между странами, подчеркивала Урсула, “никого не удивляло, когда эксцентричные зажиточные англичане” приезжали туда в отпуск, даже в 1938 году. Она впервые взяла инициативу в свои руки и выработала собственный план. Она уже не ограничивалась исполнением приказов. Из разведчицы Урсула превращалась в куратора. Центр согласился: навещая семью в Лондоне, ей следует попытаться завербовать “одного-двух товарищей, доказавших на деле свое мужество и надежность в ходе Гражданской войны в Испании”, после чего отправиться в Женеву.
Контактов с Коммунистической партией Великобритании (КПВ) ей следовало избегать. Наконец полковник Мамсуров протянул ей листок бумаги, попросив подписать его: это было “заявление, признававшее за Центром право расстрелять ее, если она без разрешения сообщит свой шифр третьим лицам”. Это был не юридический документ, а предупреждение.
В Шанхае она работала под руководством Зорге; в Мукдене – бок о бок с Патрой; в Польше ее помощником был назначен Руди. В Швейцарии она будет работать одна. Они с Руди “пришли к пониманию, что уже не могут жить вместе”. В последние два года их партнерство держалось только на совместном родительстве и общей идеологии, но теперь браку пришел конец, и никто никого не винил. Руди сообщил, что намерен вернуться в Шанхай, где хочет возобновить архитектурную практику и приступить к самостоятельной работе на советскую военную разведку. Он собирался провести лето в Америке, пообщаться со своим братом Виктором (занявшим место профессора эмбриологии в Университете Вашингтона в Сент-Луисе), после чего пройти курс радиотехники в Париже, чтобы подготовиться к полноценной шпионской работе в Китае. Мамсуров, пусть и нехотя, согласился: шпионские амбиции Руди никак не соотносились с планами Москвы.
Немецкий паспорт Урсулы был аккуратно препарирован специалистами 4-го управления по подделке документов, “на место страниц с визами, печатями и т. д., свидетельствовавшими о ее пребывании на Дальнем Востоке” были вшиты пустые листы. Из документа следовало, что последние два года она провела в Германии. 10 июня 1938 года она прибыла в Британию, очередная еврейская беженка, неотличимая от множества ищущих здесь укрытия соотечественников. Иммиграционным властям она сообщила, что намерена около трех месяцев пробыть у своих родителей, подписав формальное обязательство покинуть страну до 20 сентября: “Я понимаю, что в случае превышения срока разрешенного пребывания в стране в отношении меня будут предприняты меры по принудительной депортации в Германию, невзирая ни на какие положения об обратном”. Несмотря на популярный миф, Великобритания не готова была принять всех немецких евреев с распростертыми объятиями, тем более коммунистов.
Кучински все еще жили в Хэмпстеде. Бригитта вышла замуж за шотландского коммуниста Энтони Льюиса и перебралась в Айзокон-билдинг на Лоун-роуд, через дом от родителей, – из-за подозрительно высокой концентрации шпионов-коммунистов это модернистское здание обрастет дурной славой. Юрген поселился поблизости, на Аппер-Парк-роуд. Британские левые с воодушевлением приняли в свои ряды этих выдающихся еврейских беженцев-интеллектуалов. В самом деле, по словам одного историка, список друзей и знакомых Кучински можно читать едва ли не как “Кто есть кто” в левых политических, академических и литературных кругах Великобритании того времени: писатели Сесил Дэй-Льюис, Сидней и Беатриса Вебб, Розамунд Леманн, Роуз Маколей, Джон Стрейчи и Стивен Спендер; издатель Виктор Голланц; политики-лейбористы Эньюрин Беван и Том Драйберг; историк Арнольд Тойнби и многие другие. Юрген подружился даже с суфражисткой Сильвией Панкхерст и Лилиан Боуз-Лайон, двоюродной сестрой правившей королевы. Практически ни один
