была похищена в одном штате, округе или муниципалитете, а затем тело найдено в другом, необходимо определить, где на самом деле произошло убийство, чтобы наиболее серьезные обвинения могли быть предъявлены в этой юрисдикции.
Через пару дней после ареста начала вырисовываться другая, менее привлекательная сторона Белла. В дополнение к тому, что мы уже знали о двух его арестах за нападение на женщин и непристойных телефонных звонках девочке-подростку, были представлены подробности отчета государственного психиатрического института Уильяма С. Холла в Колумбии, из которого в день ареста у нас был только фрагмент. В нем, в частности, говорилось следующее: «У пациента на протяжении всей жизни наблюдается тенденция к сексуальным отклонениям, проявляющаяся в агрессивных нападениях на женщин. По нашему мнению, вероятность повторения этих атак очень высока. Наши рекомендации заключаются в том, чтобы поместить пациента в контролируемое учреждение на длительный период времени, предпочтительно в такое, где доступна психиатрическая помощь».
Беллу, по крайней мере, хватило ума обратиться к сотруднику учреждения: «Я испытываю неконтролируемое желание нападать на женщин и хочу, чтобы мне помогли, пока не случилось ничего плохого».
Это, безусловно, весьма примечательное заявление, и подготовка к судебному разбирательству во многом заключалась в том, как будут представлены такого рода комментарии. Защита хотела бы интерпретировать их как доказательство того, что он действовал под влиянием психического заболевания, настолько тяжелого, что был вынужден нападать на женщин и, сознавая, что его проблема может привести к реальному вреду невинным людям, отчаянно стремился получить помощь.
Таким образом защита намеревалась показать, что хотя Белл и совершал преступления, но совершал их, сам того не желая. С такого рода явлением, когда диагноз множественного расстройства личности (МРЛ) всплывает после ареста как способ смягчить обвинение в убийстве, мы сталкивались в своей работе не раз. Это не означает, что МРЛ не существует как психиатрическое заболевание, просто оно практически всегда впервые выявляется в детском возрасте и почти всегда оно – результат физического и/или сексуального насилия над ребенком дома. Когда я вижу, что МРЛ впервые диагностируется у человека, которого только что арестовали или предали суду за убийство, у меня всегда возникают подозрения.
В случае Белла все зависело от значения употребленного им слова «неконтролируемое» и от того, что именно оно означает. У меня никогда не возникало сомнений в том, что Ларри Джин Белл страдал психическим заболеванием, как, я бы сказал, почти каждый преступник такого рода. Но за все те годы, что я занимаюсь поведенческим анализом и уголовными расследованиями, я почти никогда не встречал человека, чьи побуждения, направленные на причинение вреда другим, были действительно неконтролируемыми.
Редким исключением и примером того, кто действительно не контролировал себя, был Ричард Трентон Чейз, параноидальный шизофреник с диагнозом тяжелой ипохондрии, который убил шесть человек в течение месяца в Сакраменто, штат Калифорния, в 1977 году. В дополнение к сексу с некоторыми трупами Чейз пил их кровь, что было его изначальной мотивацией к убийству. Он думал, что это нужно ему, чтобы остаться в живых и заставить свое сердце биться. Как и многие серийные убийцы, он начал с безобидных вещей, но потом начал убивать кроликов ради их крови. Когда его поместили в лечебницу, он ловил птиц, убивал их, ломал им шею и выпивал кровь. Когда других доступных источников не осталось, он украл шприцы, чтобы брать кровь у собак, использовавшихся при канистерапии. Не то чтобы я пробовал сам, но на основании обширных исследований личностей со всевозможными отклонениями могу сказать, что пить неразбавленную кровь без рвоты чрезвычайно трудно; к этому вас действительно должно что-то принудить. Когда Боб Ресслер беседовал с ним в тюрьме, Чейз рассказал о своем смертельном страхе перед нацистами и НЛО и, признавая, что убивал, настаивал на том, что любой сделал бы то же самое, если бы хотел остаться в живых. Через год после того, как он был заключен в тюрьму, Чейз покончил жизнь самоубийством на следующий день после Рождества, проглотив запас антидепрессантов, собранный за несколько недель. Ему было тридцать лет.
На мой взгляд, Ларри Джин Белл определенно не испытывал такого рода давления. В отличие от того же Чейза, Белл не совершал ничего отчаянного. Как похищения, так и убийства Шари Смит и Дебры Мэй Хелмик, несмотря на высокий риск для преступника, были хорошо спланированы и эффективно осуществлены. Он делал то, что хотел, с обеими жертвами и, казалось, получал столько же удовольствия от манипуляций, доминирования и контроля при звонках семье Смит и репортеру Чарли Кейсу, а также от того страха, который он внушил жителям Мидлендса. Хотя Белл неоднократно говорил, что намерен покончить с собой или сдаться властям, было ясно, что он не сделает ни того ни другого, но будет продолжать похищать и убивать молодых женщин и девочек до тех пор, пока остается на свободе.
Вот почему я не мог согласиться с тем, что Белл испытывал неконтролируемое побуждение и под его давлением похищал и убивал своих жертв. На мой взгляд, это был единственный элемент в его заурядной, непримечательной и в значительной степени неудачной жизни, который давал ему ощущение полноты жизни и сексуальное удовлетворение.
Он сделал свой выбор.
Часть третья
В поисках правосудия
Глава 17
Мы с Роном улетели домой в Виргинию. В Куантико нашего внимания ожидало множество других дел. В отличие от местных детективов нам нечасто удавалось разобраться с делом от начала до конца – их было слишком много. Поэтому мы старались быть в курсе событий и возвращаться, если могли быть полезны местной полиции или прокурорам.
Пока прокуроры в разных округах готовились к выдвижению обвинений против Белла, следователи по всему региону делали то, что делают в таких случаях все хорошие правоохранительные органы: искали возможные связи с другими нераскрытыми делами.
Полиция Шарлотта, Северная Каролина, считала Белла подозреваемым в исчезновении двадцатишестилетней Сэнди Элейн Корнетт, страхового агента и по совместительству модели, которая пропала без вести более семи месяцев тому назад. В последний раз ее видели 18 ноября 1984 года в синем спортивном костюме, и, возможно, ее похитили во время пробежки возле дома. При осмотре дома – жених Сэнди, не сумев связаться с ней, обратился в полицию – они обнаружили включенный телевизор и вываленное на кровать содержимое сумочки, включая чековую книжку, но ничего, кроме одежды, которая была на ней, из того, что, как было известно, она носила с собой. Пропала, например, банковская карта. Это наводило на мысль о том, что ее похитили из дома. Она могла вернуться с пробежки, хотя, по словам соседей, часто ходила в таком виде по дому.
Что касается виктимологии, то полиция взяла на заметку тот
