Я не поняла, что Роб имеет в виду. Сексуальное белье? Порнофильмы? Наручники?
–Ну... Фаллоимитаторы всякие... Вибраторы... Другие игрушки... Вы лучше меня знаете.
Голос мистера Таггарта чуть дрогнул. Мне захотелось приобнять его за плечи: «Не надо смущаться, Роб. С какой стати вы должны знать название всех этих приспособлений? Вы можете быть прекрасным любовником и не пользоваться секс-игрушками. Конечно, вы не такой, но ведь я могу этого не знать. Точнее, я знаю, однако виду не покажу. Не расстраивайтесь».
–Значит, вы хотите, чтобы я пришла к вам на урок и рассказала о тех товарах, которые продаются через мой сайт?
–Вот именно. Вы не могли бы провести два урока? По понедельникам, в час пятнадцать.
–Господи, какая странная просьба... Ну, наверное, могла бы. А о чем мне им говорить?
–Просто расскажите, как работают все эти штуки. Расскажите, какая отличная вещь оргазм!
Мистер Таггарт сконфуженно рассмеялся. Я тоже рассмеялась, хотя чувствовала себя очень и очень неловко.
–Роб, еще один вопрос. Вы купите у меня те товары, которые я принесу на урок? Я имею в виду, будет ли от всего этого какая-то выгода лично для меня?
–О...
Из мистера Таггарта словно выпустили воздух. Романтичные натуры не любят говорить о презренном металле, однако я деловая женщина, и мне приходится это делать.
–Я могла бы принести каталоги для ваших коллег, – помогла я Робу, – а вы скажите девочкам, чтобы захватили с собой немного денег. Вдруг они захотят что-нибудь купить.
–Хорошо, давайте так и сделаем. Правда, я не гарантирую, что вы наверняка что-нибудь продадите, но девочкам будет интересно.
–Конечно, им будет интересно. Ладно, Роб. Договорились. Продиктуйте, пожалуйста, ваш телефон.
–Телефон? Ладно... Почему бы нет...
–На тот случай, если случится что-нибудь непредвиденное и я не смогу прийти.
–Ну конечно. Я понимаю.
Его голос снова дрогнул – в десятый или одиннадцатый раз за весь разговор.
–А лучше отправьте мне все детали через сайт на электронный почтовый ящик. Так будет удобнее.
–Нет, пожалуйста, я могу продиктовать номер.
–И все-таки лучше по почте. Вдруг я неправильно запишу.
Мистер Таггарт согласился и повесил трубку. В тот же день на мой почтовый ящик пришло письмо, подписанное Робом Таггартом. Может быть, Роб ко всем относится, как к своим ученикам. Может, ему кажется, будто он способен всех нас чему-нибудь научить.
Итак, я открываю сумку и достаю оттуда пару листков бумаги, исчерканных небрежными каракулями. Я пока не решила, о чем именно рассказывать ученицам католической школы для девочек, но знаю точно – отвечать на вопросы о самом сексе я не стану. И про разные позиции не буду рассказывать. В общем, никаких вопросов.
Мобильник начинает вибрировать, а затем звонит. Я смотрю на дисплей и вижу имя Эдриана. Внутри у меня что-то нервно трепещет, совсем как тогда, когда я приклеивала к животу шесть электростимуляторов, надеясь с их помощью похудеть. Правда, в то время я была почти в два раза больше, чем сейчас. Странно, но оптимизм и отчаяние сочетаются друг с другом не так уж редко.
–Привет, красавчик, – отвечаю я на звонок.
–Привет. Как дела?
Эдриан очень необычно разговаривает – растягивая слова с какой-то северной медлительностью. Ну а если говорить прямо, то Эдриан постоянно кажется пьяным. Точнее, не столько пьяным, сколько поддатым, как будто он выпил кружки три пива. Я заметила эту особенность совсем недавно и с тех пор никак не могу выбросить ее из головы.
–У меня все отлично. Пью кофе, работаю с бумагами. А ты чем занимаешься?
–Да так, ничем. Слушай, Санни, хорошо бы поговорить...
–О чем? Ты не сможешь пойти со мной на ужин?
–На ужин?
–Да, сегодня вечером. Ты же обещал. Я понимаю, что у тебя могли появиться другие дела, ничего страшного. Просто надо было предупредить меня заранее. Теперь я не успею никого найти вместо тебя...
Мой голос начинает дрожать, глаза наполняются слезами. Эдриан наверняка поймет, что я чуть не плачу. Конечно, я сказала ему: «Ничего страшного», ну и что? Когда женщина обижена, она всегда говорит: «Ничего страшного». Это самый часто встречающийся обман на свете. Словосочетание «ничего страшного» нужно отменить совсем, чтобы люди придумали наконец что-нибудь новое или начали говорить друг другу правду.
–Нет-нет, я не отказываюсь идти. Во сколько начинается ужин?
–В семь... Если не хочешь, можешь не ходить.
–Санни, я хочу пойти. Хочу, понимаешь? Просто я зайду к тебе пораньше, если ты не против, около шести. Надо с тобой поговорить.
–Ладно. Ты уверен, что хочешь пойти?
–Конечно, уверен. Я очень хочу тебя увидеть.
Я ненадолго задерживаю дыхание. Может, это любовь?
–Ладно... В смысле я тоже очень хочу тебя увидеть. До встречи. Жду к шести.
–Счастливо. – Эдриан кладет трубку.
Ну что ж, не исключено, что сегодняшний вечер окажется не так уж плох. Я смотрю на список намеченных дел и с улыбкой вычеркиваю пункты про Эдриана и доклад для католической школы. Теперь остается только позвонить в таможню. Все задания выполнены, галочки проставлены, цели достигнуты.
Номер портсмутской таможни я сохранила в памяти телефона еще несколько месяцев назад. Пятерых из двенадцати таможенников я узнаю по голосам. Мы давно называем друг друга по имени. После того как несколько партий моего товара впервые застряли на таможне, я поставила себе целью по-дружески сойтись со всем ответственным персоналом, чтобы в случае необходимости ускорить процесс. Обычно, если возникали какие-то проблемы, нам удавалось быстро их разрешить. Обычно, но не всегда. Если трубку брала Нэнси Хом, все становилось гораздо сложнее.
Нэнси – вежливая и исполнительная дама вьетнамского происхождения. Она очень ответственно подходит к своей работе и выполняет ее прекрасно – если разговаривает с клиентом вживую. Если вы общаетесь с Нэнси по телефону, она понимает не больше пятнадцати процентов сказанного. И еще она просто помешана на незаконном ввозе в страну животных: практически уверена, что каждый, кто звонит ей по поводу своего товара, пытается ввезти в Британию какое-нибудь животное. Обычно ей мерещатся грызуны – хорьки, хомяки, тушканчики... Если трубку снимает Нэнси, я знаю заранее, в какое русло повернет наш разговор. «Плавки» превратятся в «полевок», а «трусы» в «крыс». Тут, к сожалению, ничего не поделать.
Я откидываюсь на спинку кресла, скрещиваю ноги и, чувствуя на лице солнечные лучи, слушаю длинные гудки, которые раздаются где-то в здании портсмутской таможни. Раздается щелчок, и я делаю глубокий вдох, на удачу скрестив пальцы. В трубке звучит записанный на автоответчик голос инспектора Билла Грегора:
