Гардисты сгоняли жителей деревни во двор старосты. Оттуда доносился громкий плач. Две молодые женщины пробежали мимо Ондры. Мальчик услышал, как одна из них испуганно прошептала:
— Всех заберут, вот увидишь! У кого не окажется дома сына или мужа, тех самих угонят в Германию.
У Ондры мороз пробежал по коже. Он вспомнил про Главкову и решил вернуться домой. Наверно, и Лацо давно уже там.
Ферко спал, Иван с Зузкой, пригорюнившись, сидели около Главковой.
— Где вы были, ребята? Я тут с ума схожу, волнуюсь, — встретила Ондру мать Лацо.
Ондра тревожно огляделся по сторонам.
— Разве Лацо еще не приходил? — спросил он с дрожью в голосе.
— Нет! Вы ведь вместе ушли! Что с ним случилось?
Ондра виновато опустил голову. Да, надо было подождать товарища.
— Пойду поищу его. Он где-нибудь недалеко, — неуверенно сказал Ондра.
— Оставайтесь все здесь, — возразила Главкова, — я сама пойду посмотрю, что там происходит. Незачем вам бегать по деревне в такую пору.
— Я пойду с вами, — возразил Ондра. — Там полно гардистов, нельзя вам идти одной. Я и свою маму не пустил бы.
Главкова беспомощно развела руками.
— Мы скоро придем… обязательно… только никуда не выходите, — сказала Главкова уже в дверях.
Взяв за руку Ондру, она направилась к дому старосты. Не успели они пройти и нескольких шагов, как от забора отделилась темная фигура, и взволнованный голос прошептал прямо в ухо Главковой:
— Твоего старика мучают, требуют, чтобы выдал, где Якуб…
Главкова зашаталась. Ондра поддержал ее за локоть, испугавшись, что она сейчас упадет.
Человек так же неожиданно исчез, как и появился, словно растворился в сгущающихся сумерках.
— Тетя Ганка, возвращайтесь вы лучше домой, — робко сказал Ондра. — Я погляжу, что там делается, и сейчас же вернусь. Все-все вам расскажу.
Но Главкова, казалось, не слышала, что говорит мальчик. Она рванулась вперед. Теперь они шли быстро, почти бегом.
У дома старосты собралась почти вся деревня.
Люди подступили к самому забору и с гневом следили за тем, что творится во дворе. Гардисты выстроили в ряд согнанных сюда крестьян, мужчин и женщин. Часовые не позволяли им переговариваться и время от времени уводили их по одному в дом. Люди ворчали, причитали, а кто посмелее, бранился вслух, не обращая внимания на грубые окрики солдат. Главкова стала протискиваться вперед, Ондра не отставал от нее.
— Утром они двинутся в горы. Говорят, прочешут леса насквозь, живой души там не оставят, — шепнул кто-то из толпы.
— А зачем партизаны похищают немецких генералов? Всей деревне за это приходится держать ответ, а толку никакого! — проворчал его сосед.
Голоса умолкли. Главкова с Ондрой пробились уже к воротам. Мальчик потянул ее за рукав:
— Я пойду в сад. Влезу на каштан и, если что увижу, прибегу и скажу вам. Может, и Лацо найду.
Главкова рассеянно кивнула головой; Ондра понял, что она даже не слышала его. Он нырнул в толпу, с трудом добрался до противоположной стороны улицы, перелез через ограду и взобрался на дерево, огромные ветви которого протянулись до самого дома старосты. Ондра сел верхом на сук; оттуда он мог видеть все, что происходит в большой комнате. За столом сидели староста, Ланцух и Костка.
У стены лицом к окну стоял отец Лацо. В комнату поминутно вводили все новых и новых свидетелей и, указывая на Главку, о чем-то их расспрашивали.
Свидетели испуганно кивали головами, разводили руками, кто крестился, а кто даже пошевелить пальцем не мог от страха. Пожилой крестьянин подошел к Главке и что-то стал ему объяснять, но тот, казалось, не обратил на его слова ни малейшего внимания.
Ланцух что-то зло сказал Главке, а Костка стукнул кулаком по столу. Но Главка только пожал плечами и ничего не произнес.
Вдруг где-то вдали почти одновременно раздалось несколько выстрелов. От неожиданности Ондра едва не свалился с дерева. Сидевшие за столом гардисты тревожно поглядели на открытые окна и что-то приказали часовому, охранявшему дверь. Тот выбежал, а они с еще большим ожесточением продолжали допрашивать Главку. Ондре давно уже следовало бы спуститься вниз и рассказать Главковой о том, что он видел, но мальчик не мог отвести глаз от окна. Вдруг Ланцух подскочил к Главке, схватил его за ворот рубашки и рванул к себе что есть силы, потом резко оттолкнул. Главка упал.
У Ондры защемило сердце от жалости. Слезы ручьем потекли по щекам мальчика, плечи сотрясались от рыданий. На миг ему представилось, что гардисты так же мучили и его отца. Что же делать? Может быть, кинуться в избу и потребовать, чтобы гардисты отпустили Главку, просить, чтобы они его не били? Нет, не поможет! В этот момент он заметил приближавшуюся к дому группу гардистов — они несли чье-то тело. Ондра слез с дерева и припал к ограде. Теперь он ясно видел: мертвец, которого притащили сюда гардисты, был дядя Матуш! Это в него стреляли, когда Ондра сидел на дереве. Голова дяди Матуша бессильно повисла, покачиваясь из стороны в сторону.
Ондра выбежал из своего укрытия.
— Пустите меня к дяде Матушу! — глотая слезы, жалобно молил он гардистов.
Какой-то крестьянин опустил руку на плечо мальчика и ласково шепнул:
— Успокойся, сынок. Матушу уже ничем не поможешь. Вечная ему память!
Точно в тумане, увидел Ондра заплаканное лицо старой Катарины.
— Он хотел предупредить партизан, — услышал Ондра тихий говор у себя за спиной.
Мальчик поискал глазами Главкову. Она стояла неподалеку. Ондра стал протискиваться к ней.
Со двора старосты вышли гардисты, держа винтовки наперевес. Похоже было, что они боятся безоружных людей, стоящих здесь в угрюмом молчании. Толпа расступилась. Один из гардистов указал пальцем на Главкову:
— Вот она!
Ондра, широко расставив руки, заслонил собою мать Лацо.
— Вы жена Главки? — крикнул гардист.
Главкова кивнула головой. Гардисты грубо оттолкнули Ондру, мальчик упал, а когда он поднялся, мать Лацо уже была во дворе старосты.
Ночь спустилась на деревню. В темноте слабо вырисовывались ближайшие домики, чуть подальше ничего не было видно. Крестьяне все еще теснились перед домом старосты. Никто и не помышлял о сне. Где-то лаяли и выли собаки, мычала непоеная скотина. В доме старосты продолжался допрос.
Ондра решил вернуться в сад Матуша. Может быть, Лацо все-таки там. Надо сообщить ему, что и мать арестовали.
— Главку опять отвели в сарай, — услышал он приглушенный шепот.
Задыхаясь от слез, Ондра прополз в сад и стал вглядываться в темноту. Как здесь печально и пусто! Нет уже славного дяди Матуша, который так любил ребят.
— Лацко! — в отчаянии крикнул Ондра.
Никто не отозвался.
Он сделал несколько шагов и снова крикнул:
— Лацо!
Тишина.
Лацо в саду не было. Вероятно, он уже дома. Ондра обошел весь сад, с трудом перелез через забор, потом берегом реки побрел к дому. И тут он услыхал в камышах шорох.
Кто-то тихо окликнул Ондру. От неожиданности мальчик вздрогнул.
— Ондра! — послышалось снова.
Теперь ошибиться было невозможно. Это Лацо.
Ондра прыгнул в кусты и, споткнувшись, упал на какого-то человека.
— Мой брат, — прямо в ухо ему прошептал Лацо.
Ондра старался разглядеть таинственного Якуба и скорее угадал, чем увидел его и других прятавшихся в кустах вооруженных людей.
«Откуда здесь взялся брат Лацо, да и все остальные?» — ломал голову Ондра.
Вдруг Якуб издал короткий, тихий свист и стремительно выбежал на дорогу. За ним из-за кустов непрерывным потоком хлынули его люди. Ондре казалось, что за каждой травинкой, совсем как в сказке, вырастает рыцарь в доспехах.
Лацо остался с Ондрой. Отряд ушел в сторону деревни и скрылся из виду.
— Твою маму повели к старосте, — скрепя сердце сказал Ондра.
Лацо не сразу понял, что он ему говорит.
— Маму? — вдруг вскрикнул он.
Ондра молчал. Лацо схватил его за руку:
— Бежим, бежим туда! Пусть Якуб и запретил, но все равно бежим. Может, удастся чем-нибудь помочь им, — шептал он быстро и невнятно.
Ондра вдруг встрепенулся.
— Это партизаны? — взволнованно спросил он.
— Да.
Ондру охватила бурная радость. Партизаны пришли на помощь деревне!
— Бежим! — воскликнул он.
В деревне прогремели первые выстрелы, за ними — несколько залпов.
Та-та-та, бум! — неслось в ночи. Все смешалось — крики, четкие слова команды, топот быстро бегущих ног. Отчаянно лаяли собаки. От грохота выстрелов дребезжали оконные стекла.
В Вербовом начался бой.
Близость огня ошеломила ребят. Они пробирались то ползком, то быстрыми, короткими перебежками, держась ближе к заборам. Так они добрались до сада дяди Матуша и залезли на дерево.
На площади у дома старосты теперь было пусто. Свет в окне погас. По двору время от времени пробегали вооруженные люди.
