Как оказалось, соляной полигон, который прежде был абсолютно сухим, со временем покрылся слоем воды, что, впрочем, не помешало Густаву посадить свой аппарат.
Турбины напоследок рявкнули и замолчали, а колеса шасси еще вертелись какое-то время, разбрасывая противные соленые брызги. Наконец аэробен остановился и Густав выбрался из седла.
К нему уже бежали надсмотрщики и несколько либеров, но Густав их не боялся, к тому же у него был пистолет.
– Вот так удача, сэр! Мы уже не ждали, что вы когда-нибудь появитесь! – воскликнул первый из надсмотрщиков по имени Вильяме.
– Ну и дураки, – просто ответил Густав и, достав из багажного отделения сумку, отдал ее встречающему. – Здесь шесть баллонов. Насколько я помню, ваши запасы должны быть на исходе.
– О да, сэр, раствора осталось на месяц, а этих тварей стало слишком много – они собираются сюда со всей округи.
– Постой, ты хочешь сказать, что либеров стало больше? – уточнил Птюч.
– Да, сэр, их стало так много, что недавно мы не смогли удержать пять тысяч человек и они мигрировали к Ларбени. Даже пытались взять город штурмом, но их уничтожили военные.
– Уничтожили военные, – повторил Густав, осмысливая услышанное. – Волен у себя? – спросил он, возвращаясь к сиюминутным проблемам.
– Да, сэр, правда, он не слишком трезв.
– Не слишком трезв? А с чего это он запил?
– Думал, что вы нас бросили, сэр.
– Вот еще придумали, – начал сердиться Густав. – Ладно, веди к нему.
– О, сэр, какое счастье, что вы прилетели! – воскликнул второй подбежавший надсмотрщик. Его глаза лучились подлинным счастьем, и у Густава не повернулся язык обозвать его дураком. – Какое счастье, что вы не пропали, сэр! Мы уже думали всякое!
Между тем места посадки аэробена уже достигли несколько либеров. Бормоча что-то неразборчивое, они попытались прорваться к Густаву, но надсмотрщики привычно нанесли прикладами несколько жестоких ударов, не заботясь, что станет после этого с несчастными.
Один надсмотрщик остался охранять крылатый аппарат, а другой пошел провожать долгожданного гостя. Они шли к видневшемуся издалека входу, вырубленному в обрывистом берегу.
Стоило военным захотеть – и они без труда нашли бы убежища либеров, однако сейчас это их не интересовало. Кванзиновая жидкость на Малибу иссякала, и войска выводились.
Правда, теперь, когда «Клаус Хольц компани» подписала новый договор, ситуация менялась и следовало ожидать активизации военных, а это значило, что всей массе «голубых либеров» грозило уничтожение.
«Я должен спешить», – размышлял Густав, загребая ботинками соленую воду.
Возле самого входа в подземные полости он остановился и посмотрел назад. Везде, куда доставал взгляд, были видны роящиеся точки либеров.
72
Дрю Волена Птюч застал спящим за столом, застеленным картой Ларбени и окружающих город высот.
Было видно, что карту давно не убирали, и она приобрела серый оттенок, а также множество отметин, в которых легко узнавались жирные пятна и потеки от крепких напитков. Вокруг спящего – возле него и на смятой постели – валялись разнокалиберные бутылки и откупоренные баночки с засохшим паштетом.
– Откуда он берет спиртное? – спросил Густав.
– Ездит в город, сэр.
– Поставь сумку и постарайся привести его в чувство. У меня мало времени, я должен возвращаться обратно.
– Я могу натереть ему виски лицитовой настойкой...
– Насколько я помню, этой гадостью изгоняют кишечных паразитов, – заметил Густав, демонстрируя свою осведомленность.
– Да, сэр. Но если намазать виски или закапать в нос, человек трезвеет за три минуты. Мы это уже проверяли.
– И на нем тоже?
– Да, именно на нем.
– Тогда действуй, парень, этот подлец должен выслушать все, что я ему скажу.
– Есть, сэр.
Вильяме быстро забрался в тумбочку, выгреб оттуда целую кучу пузырьков и после недолгих поисков нашел то, что требовалось. Поднеся склянку ближе к свету, Вильяме удостоверился, что не ошибся, и только после этого стал смазывать безжизненную голову Волена.
Резкий запах начал распространяться по помещению, и Густав даже отошел в сторону, спасая свой нос. Однако надсмотрщик только слегка морщился и продолжал натирать своего командира.
Наконец послышался первый стон, после чего Вильяме оставил пациента в покое. Он вымыл руки у небольшого заплеванного рукомойника и вытер их о штаны.
– Сейчас начнет приходить в себя, – пообещал он. Густав кивнул, затем, будто что-то вспомнив, посмотрел на Вильямса:
– Ты сразу узнал меня, как увидел?
– Да, сэр, но не по лицу. Я запомнил вашу походку, осанку и все прочее...
– Понятно. Я подумал, что плохо замаскировался.
– О-о!... – длинно простонал пробуждавшийся Волен и приподнял от стола голову. – О, мать честная, Густав... Ты мне снишься или нет?..
Не дожидаясь ответа, Волен пошарил по столу рукой, но все бутылки были заблаговременно удалены на безопасное расстояние.
– Ты почему пьешь, сволочь, ты же можешь провалить все дело1 – строго произнес Птюч.
– Ну точно, твой голос, Густав! – живо проговорил Дрю Волен и потряс головой. – Точно, Густав – собственной персоной. Только вот рожа твоя у меня перед глазами... как-то странно плывет... Вильяме, подай коктейль сорок четыре...
Вильяме кивнул и вышел в смежное помещение. Затем появился с запотевшей бутылкой специфической формы, на которой было написано: «Средство для стирки в морской воде».
– Вот она, моя хорошая, – горько усмехнулся Дрю, словно человек, приговоривший себя к смерти. А знакомый с ритуалом Вильяме принес и поставил перед боссом большой таз.
– Всех нервных просим покинуть зал... – произнес Дрю, а затем запрокинул бутылку, и тягучая, апельсинового цвета жидкость потекла в его глотку, глухо булькая и пенясь.
Опустошив бутылку наполовину, Волен отставил ее в сторону и, посмотрев на застывшего от удивления Густава, мужественно улыбнулся:
– Через пару минут... мы погово...
Досказать Волен не успел: скорчившись от рвотной судороги, он начал извергать из трещавшего суставами тела запасы не успевшего впитаться алкоголя.
По часам Птюча шоу длилось полторы минуты, а потом еще тридцать секунд Волен приходил в себя и сплевывал накапливавшуюся на губах пену.
– Ну вот, я почти готов, – облегченно выдохнул он и вытер рот рукавом. – Правда, твоя рожа, Густав, по-прежнему какая-то не такая...
– Я сделал несколько инъекций, поэтому и лицо изменилось, – признался Густав – Но почему же ты пьешь, мерзавец? Дело уже практически на носу, а ты совсем не просыхаешь.
– Я завяжу, честное благородное, завяжу. – Дрю ударил себя в грудь, и от сотрясения в его брюхе заиграла оставшаяся пена. Пару раз икнув, Волен успокоил содержимое.
– Понимаешь, я был уверен, что тебя того – контрразведчики прибрали... Со мной на связь выходил Гвидо и говорил, что ты просрочил две встречи. Что я должен был думать?
– Гвидо болтун и ничего не знает. Он питается слухами, а слухи в нашем деле – плохой помощник. – Сбросив на пол несколько пустых бутылок, Густав присел на край кровати и, указав на принесенную сумку, добавил: – Здесь шесть баллонов ляписа...
– Шесть баллонов?! – восторженно повторил Волен. – Да мы на них протянем не меньше шести месяцев! Вилли сейчас же пойдет, заправит их в емкость.
– Пусть заправит, только нужно надеть перчатки и маску. Это чистый ляпис, не какой-то там раствор.
– А не рванет? – осторожно спросил Вильяме, с опаской глядя на сумку.
– Не рванет, – успокоил его Густав, довольный, что напугал парня. – Не рванет, баллоны так устроены.
– Это где же ты чистого ляписа взял? – спросил вконец протрезвевший Волен.
– Друзья с Интерна прислали...
– Генерал Фолсберри?! Он еще жив?!
– И Фолсберри жив, и ребята Эль-Архаима, и многие другие. Все готовятся к делу, и только один ты, свинья Дрю, давно всех нас похоронил и каждый день нажираешься по этому поводу! Ну разве ты не скотина?
– Скотина... – со вздохом согласился Волен. – Но теперь я завязал, Густав. Честное благородное...
– Ладно. Воспитательных бесед довольно. В следующий раз я просто прострелю тебе башку – это от пьянства самое лучшее средство.
– Да, – кивнул Дрю.
– Вильяме, – Густав ткнул в надсмотрщика пальцем, – бери баллоны и заряжай их в цистерны, только не забывай об осторожности.
– Да, сэр. Конечно, сэр.
С этими словами Вильяме подхватил сумку и зашагал по коридору, который уходил глубоко в толщу оврага.
– Сколько у вас сейчас людей? – перейдя на деловой тон, спросил Птюч.
– Ну, моих шестьдесят три и либеров тысяч пятнадцать-двадцать... Или даже больше.
– Почему так неточно?
– Ослабели они. Мы ляпис экономим, поэтому раствор жидкий – одна вода. Некоторые не могут с полей возвратиться, так и лежат там, пока сил не наберутся или не сдохнут.
– Теперь экономить нет необходимости, поэтому постепенно поднимите дозу, и пусть они окрепнут. Нам будут нужны вполне вменяемые солдаты, а не сброд, который сам будет лезть под пули.
