— У меня тоже есть свои проблемы, — мрачно пояснил Огненный Глаз, встретив вопросительный взгляд Псаря. — И у меня есть причины к тебе обращаться.
— А я думал, ты непобедим, — с небрежной усмешкой произнес тот. — На камеру ты ведешь себя гораздо увереннее. Не слишком остроумно с твоей стороны доверять мне.
— Я никогда не доверю никому свои слабости, — фыркнул Огненный Глаз. — А что ты можешь мне сделать? Твои собаки боятся меня, как огня, а ты даже вреда мне причинить не сможешь. Полиция уже понесла крупные потери, а если ты и узнаешь мое второе имя, то в суд не сумеешь подать, не раскрыв миру правду о себе. Так или иначе, с недавних пор я не нуждаюсь в человеческом доме и человеческом имени. Решение этого суда никак не повлияет на мою жизнь.
Повисло молчание.
— Да, пожалуй, ты прав, — Псарь пожал плечами, на вид такой же безмятежный, но в его душе уже бушевала гроза.
— Извини за грубость, — вернулся к теме Огненный Глаз. — Я не собираюсь тебе угрожать. Мне понадобится союзник, который сможет мне помочь в кое-каком деле.
— И что же это за дело? — Псарь демонстративно сложил руки на груди, уже строя всевозможные догадки о том, кто же мог покалечить такую тварь.
Огненный Глаз сонно прищурился, сцепив руки в замок. На ухе виднелась гнойная рана. Похоже, он не так уж сильно заботится о себе, раз позволяет ранам гнить.
— Скажем так, очень скоро я могу потерпеть неудачу, — развязно и медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Но чтобы этого не случилось, мне нужен человек, который сможет всерьез заняться моими ранами, — Огненный Глаз осторожно тронул поврежденное ухо, затем указал на вторую руку. — В каждом бою я получаю все больше увечий, и одно из них непременно может обернуться моей смертью. Соответственно, я не могу получить помощь. Поэтому ты мне и нужен.
Псарь тихо усмехнулся:
— Я не врач. И никогда им не был, — он подошел к столу-тумбе и аккуратно взял фотографию, стоящую в маленькой рамке. С нее ему улыбался человек с короткими волосами и тремя миловидными щенками на руках. В самом низу фото красовалась надпись: «Спасены».
— Ты волонтер, — резко сказал Огненный Глаз. — Я все о тебе знаю.
— Бывшийволонтер, — поправил того Псарь. — И возвращаться к этим делам я не собираюсь.
— Никто тебя и не заставляет. Может, тебе понравится моя плата?
— Деньги меня не интересуют, — отрезал тот, поставил фотографию на место и снова повернулся к собеседнику.
Огненный Глаз лишь покачал головой и улыбнулся:
— Разве кто-то говорил о деньгах? Я наслышан о тебе. И тебя явно что-то беспокоит. Я могу помочь тебе, а ты — мне.
Псарь вспомнил дрожащих от испуга собак, все еще сидящих на одном месте в комнате. Вспомнил свои планы, мечты. Затем в его памяти всплыл человек — тот, из-за которого все может пойти прахом. Тот, кто действительно способен разрушить будущий мир… мир без живодеров.
— Да, меня действительно кое-кто беспокоит. Ты можешь его убрать?
— Это несложно, — кивнул Огненный Глаз. — Я не оставлю улик.
— Стой! — горячо воскликнул Псарь, взмахнув рукой. — Не нужно его убивать! Достаточно лишь преподать ему хороший урок и сдать полиции. Уж они-то будут рады.
Огненный Глаз сладко потянулся, выставив руки (или лапы) вперед. Затем улыбнулся еще шире и уставился немигающим взглядом на почти-союзника.
— Будет сделано.
— Я должен это видеть, — человек, так и не снявший пальто, в воодушевлении шагнул ближе.
— Так значит, по рукам? — Огненный Глаз встал, снова пригнувшись.
Псарь энергично кивнул и протянул левую руку. Человек-волк пожал ее и тихо охнул, но тут же крепко сжал челюсти, чтобы не опозориться. Оставалась лишь одна деталь — имя.
— Назови цель.
И Псарь, недолго думая, назвал ее.
Глава 16. Николас
— Не понимаю, чем Волку так приглянулась эта крыша, — пробормотала Лера. Они стояли наверху, глядя на тающий в пастельных тонах город. Было в этом что-то печальное: ведь все погибшие не увидели этого заката, этого Миткорда. Похоже, его эра подходила к концу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Здесь… здесь все и произойдет, — прошептал Ник. — А ведь я помню, какой она была раньше. Старая, некрасивая. Но мы решили, что нужно дать этому месту еще один шанс. И ты знаешь, родители всегда думали, что когда-нибудь между нами произойдет разлад, и мы станем жить отдельно. Но этого не случилось. Он многим обязан мне. А я многим обязан ему. Мы навсегда останемся братьями, — он вынул из-под рубахи какой-то небольшой предмет, долго и внимательно смотрел на него и сжал в кулаке.
Как будто даже не услышал ее. Оказался настолько поглощен своими мыслями, что не заметил Леру.
— Ник, — тихо сказала она. — Мы справимся. Все будет хоро…
— Хорошо? — прорычал тот, все так же сжимая предмет в руке. Не оборачиваясь, не повышая голоса. — Ты правда так думаешь?
— Я всю жизнь так думаю, — твердо ответила Лера. — Пашка думал так же.
— Думал так же, думал так же… — передразнил ее Ник. — Ты слишком плохо его знала, чтобы говорить так. Думала, поболтала с ним немного, стала жертвой его вседействующего обаяния, и все, ты теперь его подружка? Бред!
— Но…
— Но-но! Что? Ты сделала хоть что-нибудь, чтобы его спасти, а? — Ник наконец повернулся лицом к Лере. Его черные глаза злобно блестели. Угольно-черные волосы были взъерошены, а родимое пятно на шее, казалось, покраснело. В руке он держал серебряный крестик… — Ты же у нас в этом разбираешься, так что же не поспешила другу на помощь? Ты сомневалась, правильно ли это? Ты боялась, а вдруг он превратится в безумца, которого уже нельзя будет остановить? Или ты не хотелаему помогать? Не говори мне ничего, я и сам знаю. Я тоже ничего не сделал. Хорош старший брат. Все время, что мы жили вместе, я заботился о нем, я… Почему сейчас ничего не вышло?
— Ник…
— Хочешь спросить, что со мной не так? Как это получилось, что я был таким добрым, нежным, мягкотелым, а теперь… а теперь я какой-то бездушный монстр? — закричал Ник и указал пальцем на себя. — Нет, лучше спроси у себя, что с тобойне так. Ты намертво привязываешься ко всем, кого видишь, а потом восклицаешь, да как так могло получиться? Люди другие. И ты всех нас плохо знаешь.
— Ник!
— Хватит! — взорвался Ник. — Я знаю, о чем ты будешь говорить, если я тебе позволю! Будешь читать мне нотации, что правильно, а что нет, будешь рассказывать сказки о том, как Пашка утешал и «верил» в тебя. Мне это надоело. Он не такой. И никогда таким не был, — отчеканил он.
— Перестань, — устало вздохнула Лера. — Я знаю, тебе плохо, очень плохо. Но надо успокоиться. Ты переживаешь из-за Волка, и я тебя понимаю. Он…
Она замолчала. На миг ей даже показалось, что Лера хотела сказать: «Он не виноват».
— Говори, раз начала. Я тебя послушаю.
Нужно собраться с мыслями, иначе Ник снова прервет ее и уйдет, так и не услышав Леру. Говорить коротко и ясно, но не пропускать ничего важного. Да, с Ником было сложно, определенно сложно, но это значило, что Лера должна ему помочь. Он мог принять одно решение сейчас, а через пять минут заявить: «Я передумал». «Я смогу,» — подумала она и заговорила:
— Знаю. Ты ответишь мне: «Я же ясно сказал, что мне не нужны твои размышления». Но… вкаждомиз нас живет подобие Огненного Глаза — один из двух волков. И это не значит, что нужно все свое внимание отдавать добру. Настоящий человек — это тот, кто живет, находясь между гранями. И я надеюсь, что рано или поздно все люди отыщут это место в своем сердце. Ты— в том числе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ник посмотрел на нательный крестик, который до сих пор сжимал в пальцах.
— Огненного Глаза мне на всю жизнь хватит. Надеюсь, он никогда и не вернется. Ведь… ведь мы жили спокойно и счастливо. Я был доволен жизнью, ты понимаешь? — голос его задрожал, и лицо Ника покраснело. — Все складывалось как нельзя лучше, все было прекрасно! — тут Ник уже закричал. Слезы потекли по его щекам, и он снял веревку с крестиком с шеи. — Пока не заявился этот ублюдок! Только до этого момента!
