Пару раз мне удавалось наткнуться на терроризирующих крестьян неопытных тикс, с которыми получалось расправиться быстро и безболезненно. Однажды я своими глазами увидела зеленую фанру — небольшую ящерицу с кровожадными наклонностями и крайне прочным костяным доспехом, который взял без труда лишь мой безотказный Эриол. В какой-то деревеньке я самолично пришибла ленивую, зазря позарившуюся на приманку, стокку. Смахнув ей голову, едва Тварь высунулась из норы, даже не погнушалась достать ее оттуда целиком. Подивилась тому, что змеи могу вырастать до таких размеров, и почти сразу забыла. Да и чего ее разглядывать? Дело свое она сделала и больше уже не нужна.
Целыми сутками мы с Лином неустанно рыскали по окрестностям в поисках не увиденных рейзерами, случайно приблудившихся Тварей. Кружили по полям, уже не надеясь на помощь деревенских. Обнюхивали овраги. Спускались к болотам, мокли в реках. Но Тварей, что удивительно, было немного. Так, раз в полдюжины дней попадется какая-нибудь мелочь, а потом снова тихо, как в могиле.
В конце концов, я поняла, что рядом с городами и крупными селениями можно не надеяться на хорошую добычу, и повернула обратно, старательно огибая владения эрхаса Дагона по широкой дуге. Из трех эрхов, где мне довелось побывать за это время, этот производил самое нехорошее впечатление, так что сорваться туда снова я считала пока преждевременным. Да и в городах совсем не светилась. Так, поглядела издалека, подивилась каменным стенам, посчитала количество желающих туда попасть, частенько выстраивающихся в длинную очередь, да и уходила. Нечего мне там делать на пару со Старшим демоном. И магов заезжих дразнить тоже не стоило. Учуют мой Знак или Лина узнают — мало нам не покажется. А бежать сломя голову и петлять, как заяц, пытаясь уйти от облавы, мне что-то не улыбалось. Поэтому приходилось сдерживать собственное любопытство, обходить города и небольшие городишки далеко стороной. Каждый раз огорченно вздыхать, сетуя на откровенный недостаток информации, но при этом хорошо понимать, что пока я ничего изменить не в силах.
Лин, надо сказать, был гораздо терпеливее и упорнее меня. Каждый вечер и каждую ночь он упорно занимался собой, отращивая крылья и настойчиво тренируя летательные мышцы. Его не смущало отсутствие простора, его не пугала близость к человеческому жилью. Ему не мешал ни дождь, ни яркая луна — едва мы останавливались и я послушно бралась за меч, начиная свои занятия, он уходил и занимался тоже. При том, что я ни разу ему об этом не напомнила и ни разу не понукала.
В отличие от моих требовательных учителей.
Конечно, ничего худого они от ученицы не требовали. Только усидчивости, послушания и доверия. Последнего, разумеется, было хоть отбавляй, но вот первого и второго… блин! Да я даже в юности так много не занималась! Даже когда по миллиону "кружков" бегала и лихорадочно совала нос во все подряд. А теперь мое свободное волеизъявление и все попытки бросить незаконченную учебу натыкались на гранитную скалу непонимания и целое море разочарования. Я лишь один раз уперлась, как баран, которого ведут на заклание к сомнительной славе горячего шашлыка — когда подвернула во время прыжка ногу и очень долго терпела, наотрез отказываясь принимать "синьку". Думала, дурочка, что так проживу и больше не стану рисковать превратиться в белокожую нелюдь. Но не вышло — Ас, едва узнал причину моего раздражения и того, почему я некрасиво обложила его матюгами, неосторожно оперевшись на больную ногу, молчал довольно долго. Но так выразительно и красноречиво, что я скоро устыдилась, извинилась, пообещала исправиться и покорно выпила синюю бурду, которую Лин когда-то так старательно готовил.
В общем, нелегко мне было. Очень и очень нелегко. И от напряженных нагрузок. И от требовательности Теней. И от нового увлечения шейри, благодаря которому мои силы таяли еще быстрее, чем обычно… когда Ас, наконец, сообразил, отчего я каждый день буквально с ног валюсь, не имея даже сил доползти до ближайших кустов, демона ткнули мордой в мою слабость. Едва не начистили пятак. Некрасиво обругали. Чуть не пнули. И запретили тратить наши общие силы впустую.
Мы с Лином расстроились. Я — потому, что это именно мои губы цедили страшные ругательства и именно мой сапог едва не оставил на его боку внушительную отметину, а он — из-за того, что действительно увлекся и совершенно не подумал о том, что и у моих резервов может обнаружиться дно. В результате нам обоим пришлось-таки соизмерять свои желания с возможностями друг друга, и только тогда дело, наконец, пошло на лад. Только тогда я, наконец, перестала умирать каждый вечер, а Лин научился экономно расходовать силы, потому что от тренировок отказываться не захотел, а энергию со временем научился не только расходовать, но и собирать. Сам. Безо всякого участия с моей стороны. Идея, правда, тоже была моей, но зато он самостоятельно ее обдумал и нашел хороший способ сохранить мне здоровье. За что я его звонко расцеловала, а потом показала ворчащий Теням язык. За то, что сами не сообразили и зазря изводили меня изнурительными тренировками, на каждую мою жалобу требуя лишь новых результатов.
Но, как бы то ни было, постепенно все наладилось.
Я медленно, но неуклонно осваивала подаренный мне материал. Больше не падала в обмороки после двухчасовой пробежки в тяжелом железе. Довольно сносно научилась махать сразу двумя мечами. Освоила легкий щит, который Тени посоветовали купить у встреченного по счастливой случайности торговца. Я теперь лучше познакомилась с палицей и булавой. Я вполне могла потягаться в скорости с тиксой. Я уже не думала перед тем, как нанести удар, а мое тело научилось уклоняться совершенно машинально. На один только звук. По одному только шевелению воздуха. И даже Лин, которого я теперь частенько просила изобразить какую-нибудь кровожадную Тварь, все чаще промахивался, нападая на меня из засады. И все чаще мне удавалось уложить его на обе лопатки, подсекая прямо в прыжке, останавливая во время броска, перехватывая окрепшей рукой и легким тычком обозначая смертельный удар.
Я стала сильнее, это сущая правда.
Я стала быстрее и гораздо выносливее, чем даже месяц назад.
Я теперь умела много больше, чем могла даже надеяться.
А я еще я, наконец, научилась ценить свои силы. И теперь все чаще и чаще обходилась скупыми, короткими, но вдвойне действенными ударами, которые при всей своей внешней скупости имели весьма высокую эффективность. По поводу которой поднимающийся с земли шейри все чаще начинал ворчать, что ее становится слишком много.
Тени только многозначительно посмеивались, когда Лин с огорчением сообщал, что назавтра на его дырявой шкуре, скорее всего, появится новый синяк. А если он начинал ворчать громче или рычать, что больше не станет играть роль подопытного кролика, невозмутимо отвечали, что мне нужно тренироваться. Причем, чем ближе эти тренировки будут к реальности, тем лучше для нас обоих. Тогда как потешные бои и шутливые поединки пусть останутся на долю таких же потешных бойцов и обычных шутов. А хорошему воину ни к чему бахвалится. Потому что у хорошего воина должен быть лишь один удар — смертельный. Только тогда он может считать себя профессионалом. Поэтому-то и тренировалась я не с учебным оружием, а с боевым. Поэтому-то и не скакал вокруг меня учитель-старичок, потрясая бородой и выкрикивая какие-то нелепые мудрости. Поэтому-то и противником моим был не человек, а Старший демон. И поэтому-то у меня теперь были неплохие шансы уцелеть даже в схватке со взрослым кахгаром.
На эти откровения я только хмыкала и скептически морщилась: насчет кахгара ребята, конечно, приврали, хотя за последнее время я действительно сильно прибавила. Кстати, и в весе тоже, потому что набрала, наконец, неплохую мышечную массу, и в мастерстве. Даже, чего греха таить, потихоньку гордиться начала. Однако после того, как очередная тикса едва не порвала мне бок, надолго скисла. И с тех пор перестала считать себя непобедимой, великой и вообще… потому что слишком уж легко эта верткая Тварь меня достала. И слишком уж больно было потом сидеть, глотая проклятую "синьку" меленькими глоточками и со слезами следить за тем, как срастаются порванные связки на плече.
"Ошибки совершают все, — сказал мне тогда Ас. — И каждый за свою жизнь хотя бы раз ошибался. Ты пока еще учишься, сестра. И учишься хорошо. Но ты не должна забывать, что мастер — это не тот человек, который совсем не умеет ошибаться. Мастер — это тот, кто умеет вовремя остановиться и исправить последствия своих ошибок".
Я запомнила.
И с тех пор мои восторги по поводу новых возможностей заметно поутихли. А когда я научилась предугадывать не только появление Твари, но и понимать, как и в какой момент она решит наброситься, наша совместная охота постепенно начала превращаться в самую обычную, трудную, грязную, но очень важную работу. Которую (хочешь — не хочешь) все равно кому-то надо выполнять. Со временем куда-то пропал прежний азарт. Незаметно испарилось удивление при виде убитых мною, незнакомых ранее Тварей. Пропал жгучий интерес к поиску чего-то необычного… теперь мне просто было нужно запомнить то, что требовалось для работы. А всякие сантименты я отбрасывала, как лишний балласт, которому в моей новой жизни не было никакого места.
