отрезала она, схватила лежащий рядом с ней телефон и отстегнула ремень безопасности.
– Нет! Чёрт… – Элвин попытался извернуться на пассажирском кресле, но лишь больно врезался коленями в приборную панель. – Миссис Рид, вам нельзя туда.
– А как это… «дерь»? Почему он случается, дядя Элви? – не унималась Эми, мало обеспокоенная суетой. – Днём или вечером?
– Вот прямо сейчас, – процедил Баррет и раздражённо посмотрел, как Джил поцеловала дочь. – Возьмите хотя бы охрану, чтобы…
– Нет. Они останутся с вами. Я пойду пешком, так будет быстрее, а вы отвезёте Эми домой. И ещё. Не смейте жаловаться на меня вице-президенту. – Она намотала на шею тонкий шарф и застегнула пальто, прежде чем открыла дверь торчавшей в глухом заторе машины. Водитель недовольно нахмурился, а Джиллиан повернулась к дочери. – Слушайся дядю Элви. Хорошо, милая? Я ненадолго.
Каблуки уверенно ступили на ровное полотно дороги, когда за спиной поспешно хлопнула вторая дверца.
– Куда вы идёте? – крикнул Баррет, а затем вопреки всем правилам дёрнул Джиллиан за руку, вынудив остановиться. – Что за долбаный комплекс героя? Решили спасти всех и сразу?
– Только тех, кто там. Вернись в машину.
Из внедорожника сопровождения уже потянулись первые чёрные костюмы охраны. Квадратные лица хмурились, рты торопливо бормотали вопросы в маленькие микрофоны, и стало понятно, что инструкций на подобный выверт не поступало. Джил презрительно скривилась и махнула рукой, велев им вернуться.
– По своим местам. Немедленно.
И от её тона вздрогнули все. Право слово, остановить Джил от очередной эскапады мог только Бен. Так что ребята из охраны годились только на роль соглядатаев… Ах, ну и если вдруг начнётся война.
– Но Эми! – воззвал тем временем к остаткам разума Элвин, а потом взъерошил в растерянности волосы.
– В отличие от тех, кто остался в школе, Эми знает, что вокруг безопасно. С вами охрана. Уезжайте.
– Там работают профессионалы! Вы ничем не сможете им помочь, – раздражению Баррета не было предела, но она лишь улыбнулась.
– А кто сказал, что я буду помогать им?
– Я не понимаю, – простонал Элвин. – Если дело в рейтингах, так позвоните мистеру Риду. В конце концов, это его прямая обязанность быть в курсе происходящего. К тому же он тоже отец.
– Наши показатели ни при чём. Совсем. – Джил улыбнулась чуть шире.
– Но…
– Просто… Знаешь, Элвин, дети не должны гибнуть. Ни при каких обстоятельствах. – Джиллиан отступила в сторону, чтобы пропустить истерично засигналивший автомобиль. Проехав пару дюймов, тот гордо остановился. – Мой муж… может быть отцом чего угодно: ребёнка, государства, собственного тщеславия, политики, мира. А я мать, Элви. Просто мать. Но тебе этого, увы, не понять.
– Миссис Рид!
– Как отвезёшь Эми, отправляйся домой и поцелуй своих сыновей, – прошептала Джиллиан и отвернулась, оставив раздосадованного Баррета искать самые невероятные объяснения её поступка.
Но, уверенно шагая по улице, Джил вдруг подумала, что сама не знает всей правды. Просто в голове живой женщины, не картонной куклы с бинарной системой эмоций, один за другим наконец-то проявились тщательно выдрессированные природой инстинкты. Те самые, что проснулись в тот миг, когда шесть лет назад в жизни запутавшейся в себе Джиллиан вновь появился Бенджамин Рид. Он действовал грубо, почти примитивно, когда останавливал бесконечный круг самоуничтожения. Но всё же прошло столько лет, прежде чем она, кажется, всё поняла и смогла выбраться из лап прошлого. И, приближаясь к перекрытой жёлтой лентой Род-Айленд-авеню, Джиллиан знала, что впервые ни в чём не сомневалась.
11
6 лет назад
Вашингтон, округ Колумбия
Июнь – Июль
Слушания по делу Джиллиан О’Конноли растянулись на три недели. Адвокаты упражнялись в риторике, шутках, игре смыслов и прочей словесной эквилибристике, от которой у половины комиссии случалась зевота. Джил же прилежно смотрела на эти показательные выступления, сохраняла молчание и ловила на себе гневные взгляды собравшегося ради неё Конгресса. Карусель уродцев набирала обороты и вертелась изо дня в день быстрее.
Бен звонил постоянно и, несмотря на разъезды по городам, каким-то образом всегда был в курсе судебного процесса. Он знал о вопросах и об ответах, смеялся над натужными шутками, а после всего лишь одним коротким полуприказом вытягивал из Джиллиан все до единого страхи. И она, конечно же, говорила. Неумело, сумбурно, но Джил обрушивала на Бена бессвязный поток из слов и ругательств, и действительно становилось чуть легче. Даже во время психозов, когда сквозь паническое биение сердца она остервенело вслушивалась в спокойный, размеренный голос. А тот без устали повторял: прошло слишком мало времени, надо подождать немного ещё… И Джил ждала.
Но хотя присутствие Бена ощущалось почти физически и укрывало скованные плечи плащом его храбрости, напряжение неизбежно росло. Джил плохо спала, ворочалась на неудобном диване и в полудрёме гадала, отчего молчал автоответчик. Она не могла внятно сказать, почему это её так беспокоило. Видит бог, у неё было о чём подумать ещё, но мысль не отступала. Тем временем трагикомедия её суда достигла своего апогея.
Каждый день сердце Джиллиан стыло от ужаса, когда перед присяжными выкладывалась вся её личная переписка и стенограммы телефонных бесед. Анализу подвергалась каждая мелочь, начиная с последнего курса в Йеле и вплоть до кампании Рида. Отдельным номером в программе слушаний всегда выступала мать. Джиллиан знала, что в искусстве вышивки ложью её семье никогда не было равных, а потому Мария говорила много, вызывала овации и довольное гудение.
Джил постоянно гадала – каким образом Бен её уговорил? Как угрожал, что обещал, сколько платил за каждый вздох ради женщины, которую любил? Ведь мать не скрывала, что презирала его. Деньги посадили на цепь, но, словно злая собака, Мария не могла перестать скалиться, и её зубы заставляли опасаться даже хозяина.
Однако даже бесконечные обсуждения должны были когда-то закончиться. И двадцать седьмого июня, стоявший напротив Джиллиан специальный прокурор Мэнфорт последним допросом должен был поставить жирную точку.
В зале заседаний, где сегодня должен был состояться её допрос, стояла духота и невыносимая жара. Нагретый воздух, казалось, ватой забивался в кондиционеры, налипал на движущиеся лопасти и всеми своими молекулами цеплялся за вытяжной канал. Положив вспотевшие ладони на край стола, Джиллиан откинулась на спинку стула и подавила накатывавшую тошноту. Слишком много людей, их дыхания, кашля… Брезгливо передёрнув плечами, Джил вцепилась в столешницу и попыталась сосредоточиться. Блузка липла к влажной спине, голова раскалывалась из-за царившей здесь духоты,
