до зеркального блеска ботинки. И Джил подумала, что даже на электрический стул тот взойдёт с идеально накрахмаленным белым воротничком.
– Похоже, ты не рада нашей встрече.
– Не вижу причин для бурных лобзаний. Помнится, за ними всегда крылось предательство.
– Я не Иуда, – рассмеялся Артур, а потом картинно смахнул с рукава невидимую пылинку.
– О вас говорят разное. Да я и сама знаю немало. Но всё равно удивилась, получив столь своеобразное приглашение на похороны вашей карьеры.
– Кое-кто хочет всадить мне нож в спину. Не ты ли? – Артур откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
– У вас была договорённость. Помните? – сквозь зубы процедила Джиллиан. Но Артур ничего не ответил, лишь довольно оглядел её с ног до головы, а потом тоже перевёл взгляд на Марию. – Пожалуй, я лучше пойду посоветуюсь со своим адвокатом. Пока есть время.
Она улыбнулась, но в этот момент в руку вцепились сухие пальцы. Они больно сдавили ладонь, вынудив зашипеть.
– Думаешь, что тебе повезёт? Думаешь, что нагрешила чуть меньше? Не строй иллюзий…
– Осторожнее, Артур, – холодно процедила Джил. – Я ещё не давала своих показаний по вашему делу.
Хватка разжалась, и на длинном остром лице старика возникла ухмылка.
– Что у тебя в Иллинойсе?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Джил растерялась.
– Артур, нам с вами грозят многомиллионные штрафы и половина тысячелетия на двоих за решёткой, а вы беспокоитесь о чёртовых квотах? Серьёзно? Напомню, не все тюрьмы в нашей стране превратили в «Диснейленд».
– Тебе не о чем беспокоиться, – глядя куда-то поверх её головы, проговорил Клейн. – Я обещал безопасность, значит, так тому и быть. Ни одна из тюрем тебя не дождётся, но всё остальное, увы, не в моей власти.
Джил нахмурилась. Всё остальное?
– С чего мне вам верить? Дело дошло до суда. Куда уж дальше?
– За тебя настойчиво просили, – ещё одна холодная улыбка, и взгляд мутных голубых глаз, казалось, сделал Джил лоботомию. – Я бы даже сказал… очень специфически угрожали. Поэтому я хочу знать – что случилось в Иллинойсе? Похоже, ты чрезвычайно нужна этому штату или самому губернатору. Что, в принципе, одно и то же.
Джил нервно сглотнула. «Бен… Ох, Бен… Зачем?»
– Рейтинги Рида держатся на высоком уровне, стабильно опережая ближайшего конкурента примерно на двадцать проце…
– Я не об этом, дура! – раздражённо закатил глаза Клейн. – Не делай из меня старого маразматика, который не может сопоставить три факта: тебя как условие сделки, твою очевидную личную заинтересованность и беспринципный шантаж. Ради своего консультанта Бенджамин Рид дошёл до Государственного секретаря. До Грегори Ван Берга, вынудив того дать показания по твоему делу! Заступничество четвёртого человека в стране априори даёт тебе фору перед обвинением. И ты полагаешь, что это не вызовет вопросов?
– Вас не касается. Частная жизнь в нашей стране до сих пор охраняется законом.
– Да плевал я на твою жизнь! Видимо, у тебя совсем мозги отказали. Решила совершить карьерное самоубийство? Своё и его?! Если о вас кто-то узнает… Если… Ты хоть понимаешь, какой будет скандал?! Лоббист и сенатор!
Джиллиан открыла рот, чтобы возразить, закрыла и со всей силы зажмурилась. Наверное, они действительно сошли с ума… Ответить на это Джил было нечего, но, к счастью, с грациозностью тигровой акулы к ним подплыла Мария.
– Артур. Дерьмово выглядите. – Улыбка матери могла бы отравить океан, но Клейн оказался покрепче и лишь надменно повернул голову.
– Миссис Леви, – скрипуче протянул он. – Рад вас видеть.
– Не взаимно, – фыркнула она. – Как поживает ваша поджелудочная? Читала медицинское заключение. Слабовато для смягчения приговора.
– Ах, решили разогреться перед баталией? – осклабился Артур, а мать картинно рассмеялась.
– Что вы, просто люблю смотреть, как страдают люди. – Фарфоровая улыбка на тёмных губах достигла глянцевого апогея. – Это поднимает боевой дух.
И с этими словами она кивком головы велела Джил следовать за собой. Хлопнули двери, гулко простучал множеством ног и отзвуком голосов коридор, прежде чем мать остановилась. Даже не удосужившись оглянуться, она зло проговорила:
– Почему мне не сказали о сделке с Беллом?
О сделке? Какой сделке…
«Кое-кто хочет всадить мне нож в спину…»
Джил застыла. Слова Гилберта возникли в голове словно из ниоткуда. Погребённые за безумными дозами амфетамина и жаром ломки они стёрлись из памяти.
«У Клейна проблемы. Клейн должен сесть…»
О боже! В тот вечер она была согласна на всё, и мать поняла это сразу. Вычислила по одному только молчанию.
– Кретинка! – прошипела она. – Ты здесь в любовь вознамерилась поиграть? Даже ноги раздвинуть не можешь, чтобы не вляпаться в очередное дерьмо.
– Мама, не лезь… – начала было Джиллиан, но её перебили.
– Молчать! – Смерив дочь презрительным взглядом, Мария прищурилась и выплюнула: – Если ты уже поверила в великую любовь, то можешь прямо сейчас броситься под машину. Запомни, милая, такая женщина, как ты, нахрен не нужна такому мужчине, как он. Рид просто не хочет марать свою репутацию о твою судимость.
– Нет… – процедила Джиллиан, отчаянно тряся головой. – Ты не знаешь Бена. Даже не понимаешь…
Она осеклась и зажмурилась. Неправда! Это просто не могло ею быть, потому что она слышала совсем иные слова, чувствовала их пальцами, видела шрамами на спине. Нет, такое не сыграть, не придумать, не вообразить.
– Не знаю?! Не понимаю?! Девочка, он метит в Конгресс и выше, – отрезала Мария, и Джиллиан отвернулась. – И надо быть полной идиоткой, чтобы об этом забыть. Впрочем, если тебе нравится жить в мире фантазии – твоё право.
– Хватит! Тебя не касается моя жизнь. Делай свою работу и избавь меня от нотаций. Я разберусь сама.
Мария смерила её брезгливым взглядом.
– Уже разобралась. Да ещё как! Продалась Риду, осталась должна Беллу. А всё ради чего?
Их взгляды встретились, и воздух вокруг загудел. Но тут Мария презрительно улыбнулась.
– Какое же ты убожество… – протянула она и направилась в сторону зала заседаний, пока Джил захлёбывалась воздухом и едва не тонула.
В голове стучал вопрос: «За что? Мама… За что?» Маленькая, глупая Джиллиан опять подвела и не справилась? Не оправдала надежд и впуталась в сомнительное приключение? Её оценки оказались недостаточно высоки, а этюд несовершенен? Джил со всей силы зажмурилась и попыталась взять себя в руки, но давно забытое чувство вины и неполноценности уже кралось наружу. Оно разодрало путы, за которыми пряталось все эти годы, и словно опухолью расползлось по телу. И когда оно добралось до сердца, Джиллиан наклонила голову и послушно направилась вслед за матерью.
– Ничего не комментируй, ни с чем не соглашайся, ни на какие вопросы не отвечай, – холодно проговорила Мария, когда за её спиной стих стук каблуков дочери. – Помни про пятую поправку. Это твоё единственное правило в этом фарсе. Ясно?
– Да, мама, – тихо ответила Джил.
И всё-таки, почему был пуст автоответчик?
10
