Я опять же не говорю о тех японских силах, которые действовали в Китае против армий Мао Цзэдуна и Чан Кайши. Это особый изолированный фронт. Однако обязан сказать, что кроме резервов на своих островах и в Маньчжурии, самураи имели 250 тысяч солдат и офицеров в Корее и до 70 тысяч на Южном Сахалине и на Курильских островах, где сооружены были мощные оборонительные укрепления. Наши союзники, особенно американцы, как я уже упоминал, реально оценивали обстановку и понимали, что победный рассвет на востоке для них едва лишь забрезжил после мрачной пораженческой ночи. Не случайно, что еще на Тегеранской, а затем и на Крымской конференциях глав великих держав президента Рузвельта особенно интересовал вопрос о нашем вступлении в войну с самураями. В его личной папке с документами лежала сверху памятка военного командования США, в которой имелась такая фраза:
«Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией». За перевод слова «отчаянно» я не ручаюсь, тут могут быть какие-то языковые оценки, но смысл ясен.
Договоренностями, достигнутыми между Сталиным и Рузвельтом, американский президент был весьма удовлетворен: Россия открывает фронт на востоке ровно через три месяца после капитуляции Германии, восстанавливая при этом свои права на все территории, захваченные японцами в 1905 году, по крайней мере на южную часть Сахалина, на Курильские острова и на Порт-Артур.
Ударили, значит, по рукам, и все довольны, все в выгоде. Однако и после того, как союзники заручились поддержкой самого Сталина, они все же продолжали считать, что битва с самураями затянется надолго и обойдется им гораздо дороже, чем все предшествовавшие сражения Второй мировой войны. Для высадки непосредственно на японские острова американцам и англичанам требовалось по меньшей мере 5 миллионов солдат и офицеров — создать двойное превосходство. А у них на всем Тихоокеанском театре имелось, повторяю, всего 2.5 миллиона. Энергичной работы на целый год. Первую высадку на территории Японии планировалось произвести весной 1946 года. Вторую — летом. Использовав предварительно все атомные бомбы, которые будут готовы.
Считали-просчитывали наши союзнички, как да что, и пришли к выводу: без участия Советского Союза война с Японией продлится полтора-два года и обойдется американцам в миллион жизней, а англичанам — в полмиллиона. То есть потери будут в два-три раза больше, чем за все предшествовавшие боевые действия. Японцев же при этом погибнет до 10 миллионов: за счет массированных бомбардировок, атомных ударов по крупнейшим городам и из-за ведения войны на территории Страны восходящего солнца. Дыма, гари и пепла взметнется столько, что этого самого солнца и не видно-то будет. Если же в войну, как условились, вступит Советский Союз, то боевые действия завершатся вдвое быстрее. Соответственно вдвое уменьшатся и потери противостоящих сторон.
Должен признаться, что у меня тогда, и не только у меня одного, было очень большое желание не спешить с началом нашего восточного похода. Сослаться хотя бы на сложности переброски войсковых масс в отдаленные районы, на погодные условия, на другие причины и подождать, пока англосаксы и японцы взаимно и основательно помутузят одни других. Ослабнут и те, и эти — тогда и мы подоспеем. При немецком наступлении в Арденнах была у нас возможность подождать, поберечь свои силы, как это делали три года союзники, затягивая открытие Второго фронта. Сталин не пошел на это. Может, теперь используем благоприятную обстановку? Выбрав удачный момент, я сказал об этом Иосифу Виссарионовичу: а не занять ли нам позицию «третьего радующегося»? Ситуация уж очень располагающая. И в США, и в Великобритании сменилось высшее руководство, нет уже никого, с кем мы договаривались, меняется политический курс этих государств. Уместно заново рассмотреть некоторые вопросы… Однако Сталин ответил сразу и твердо, как об окончательно решенном:
— Мы обещали покойному Рузвельту совместно и быстро погасить очаг агрессии на востоке. Мы при всех обстоятельствах сдержим свое обещание. Это не только в интересах наших союзников, но и в интересах нашей страны.
6
Разгром советскими войсками японских милитаристов в августе 1945 года — обширнейшее «белое пятно» в нашей истории, в научных исследованиях, в мемуарной и художественной литературе, а отсюда и в памяти народной. О войне на Западе мы знаем почти все, прямо-таки по часам и по минутам, тут боль касалась всех, расстояния сравнительно невеликие, что от Москвы до Минска, что от Минска до Варшавы и до Берлина. На карте — так совсем рядом. Многочисленные политработники, журналисты, писатели запечатлевали события в донесениях, публикациях и просто для себя или для будущего. А на огромных просторах Забайкалья и Дальнего Востока этого не было. Малолюдье. Не очень надежная связь, а то и отсутствие оной. И невероятная стремительность действий, по результатам сравнимых лишь с победой над Германией. С той только разницей, что последствия войны на востоке сказываются с течением времени все заметнее, все сильнее.
Разгром самурайской империи словно бы открыл миру Азиатско-Тихоокеанский регион, быстро становящийся новым эпицентром политических и экономических свершений и потрясений. Однако и теперь, при быстром развитии транспорта и средств связи, когда Дальний Восток стал гораздо «ближе», он интересует у нас в центральной России главным образом тех, у кого есть родственники где-нибудь во Владивостоке, в Хабаровске или на Камчатке. А в сорок пятом году многие в центральной России вообще не успели даже осознать и прочувствовать, что мы воюем с Японией. Тем более что и завершилось все со сказочной быстротой, фактически суток за десять. При минимальных потерях с нашей стороны: погибло около 30 тысяч солдат и офицеров.
Причины сказочного успеха различны. Назову лишь некоторые, может, и не самые главные, но существенные. Прежде всего — очень правильное решение принял Иосиф Виссарионович, доверив всю подготовку и ведение войны на востоке маршалу Василевскому Александру Михайловичу. Помните, в самые трудные годы сражения с Германией он ведь был не только начальником нашего Генерального штаба, но и подолгу находился на самых ответственных участках великих битв (Сталинград, Курско-Орловский выступ, правобережная Украина), в качестве представителя Ставки координировал, вместе с Жуковым, действия фронтов. Превосходное было сочетание. Расчетливый, дальновидный, стратегически мыслящий Александр Михайлович с его принципом: «каждый приказ должен быть продуман, целесообразен, исполним», и несгибаемо-твердый Георгий Константинович с его беспощадным требованием: «приказ получил — выполни любой ценой». Взаимно дополняя один другого, они многому научились друг у друга. Жуков основательно приобщился к оперативно-стратегическому мышлению, а Василевский овладел мастерством безусловно и твердо воплощать в реальность задуманное. Подравнялись и маршалы.
Теперь Сталин разделил их, «отдав» Жукову всю Германию, весь Запад с его военно-административными проблемами: там нашего прославленного полководца знали и почитали все, а многие и побаивались его крутого характера, в том числе даже наши союзники — самоуверенные янки. Крохотный пример. По немецкой земле с шумом, с завыванием сирен носились на бешеной скорости автомашины заокеанских «победителей». Не считаясь ни с чем. И лишь однажды ревущий и воющий кортеж американского главнокомандующего Дуайта Эйзенхауэра вынужден был внезапно остановиться: улицу пересекал автомобиль маршала Жукова, сопровождаемый грузовиком с автоматчиками. А Жуков, как было известно, в Германии, и тем паче в Берлине, никогда и никому дорогу не уступал.
Георгий Константинович, значит, полновластно хозяйствовал в Европе, избавляя Сталина от множества возникавших там проблем и забот, а на восток отправился Василевский — маршал менее известный, но зато человек весьма предусмотрительный, неторопливо-последовательный организатор, к тому же любивший работать тихо, не афишируя себя и свою деятельность. К месту скажу еще об одном его принципе, который полностью разделял я и который, как понимаю, положительно воспринимал Иосиф Виссарионович. Чужд был Александру Михайловичу наполеоновский авантюризм чипа: «главное ввязаться в драку, а потом разберемся». На этом и сам Бонапарт, и многие его последователи разных величин сломали себе шеи. Василевский же считал, что любая война, любое сражение страшны и гибельны для множества людей, как военных, так и гражданских. Надо использовать все возможности, дабы избежать боевых столкновений, кровопролития, жертв, разрушений. Но если война неизбежна, надо тщательно подготовить ее, ввести в сражение максимум сил, чтобы быстрее ошеломить и сокрушить неприятеля: чем дольше тянутся боевые действия, чем дороже придется платить за успех, тем больше жертв будет с обеих сторон. Надобно, как в песне:
