Со значительной достоверностью скажу вот что. С самого рождения Красной Армии, с 1918 года, сложилась у нас хорошая традиция: командующий парадом и принимающий парад выезжают к войскам на конях «военного», маскировочного окраса, на караковых, вороных или рыжих. Лишь в 1945 году, как исключение, для придания особой торжественности, решено было подобрать для принимающего Парад Победы коня белой масти. Сделать это оказалось нелегко. Война унесла почти всех элитных коней, которыми так гордилась Россия. Даже рыжих выносливых дончаков — лучшей породы для массовой конницы — сохранилось мало. В кавалерийских дивизиях преобладали лошади разномастные, разнопородные, в том числе трофейные или прибывшие из Якутии, из Монголии. «По-русски не понимают», — шутили бойцы.
Два коня белой масти нашлись в манеже Наркомата обороны, где по традиции готовили лошадей для особых случаев, для торжеств. Но оба были маловаты ростом, имели другие недостатки. Специалисты отправились на поиски по воинским частям и лишь к середине июня обнаружили, наконец, в кавалерийском полку дивизии внутренних войск имени Дзержинского рослого и статного Кумира арабско-кабардинского комплекса. Не просто белого, а с серебристым отливом. Этот красавец подходил по всем статьям, сразу понравился Жукову. В оставшиеся до парада дни Георгий Константинович каждое утро ездил в манеж, «обкатывал» Кумира, познавая его особенности и приучая к себе. Сработались безупречно. В этом заслуга как опытного наездника, так и чуткого дрессированного коня.
Со скакуном для командовавшего парадом маршала Рокоссовского особых хлопот не было. Семен Михайлович Буденный предложил Константину Константиновичу одного из своих любимцев — вороного Полюса. Статен, умен, обучен. Рокоссовскому хватило нескольких тренировок, чтобы полностью освоиться с ним.
4
Разливанное море водки, коньяка, всевозможных вин было выпито в тот торжественный день и праздничный вечер. Особенно «досталось» во всех смыслах нашим генералам и маршалам, так «досталось», что некоторые полководцы, хоть и закаленные в застольных баталиях, «выбыли из строя» еще до полуночи.
Началось с парада. Прошагав по площади во главе своих сводных полков, маршалы и генералы резко сворачивали вправо, оставляя полки на попечение заместителей, а сами направлялись к мавзолею, к его левому нижнему крылу, дабы наблюдать оттуда за дальнейшим прохождением войск и демонстрацией трудящихся. А поскольку, напомню, моросил дождь, полководцы намокли, потускнели погоны на мундирах, с козырьков красивых фуражек срывались крупные капли. Руководители партии и государства, стоявшие на основной трибуне мавзолея, были в плащах, а для парадных расчетов оные не предусматривались. Наград не видно. И что это за вояки, если перед погодой пасуют. Но генералы и маршалы не спасовали, держались бодро. А поскольку им предстояло еще некоторое время пробыть на открытом месте под дождиком, были приняты профилактические меры, спасающие от простуды.
Полководцев, подходивших к левому крылу мавзолея, встречали две улыбающиеся женщины. У одной на подносе бутерброды с красной и черной икрой, со сладостями. Другая «распоряжалась» бутылками коньяка, наливая его в граненые стаканы — по-фронтовому. Каждому маршалу и генералу — сколько потребно. Кому-то половину стакана, кому-то до краев. Покряхтывая от удовольствия, закусывали, расправляли усы, если таковые имелись. По второму стакану не брал никто. Неловко. Тем более что возле женщин стоял молодой смазливый подполковник госбезопасности, приговаривавший:
— Спасибо хозяину, это он о вас позаботился.
Покоробили меня такие слова. Выпить не вредно в сырую погоду, после нервного напряжения на площади. Разрядка. Но зачем упоминать «хозяина»! Вроде бы купчик ставит выпивку своим работникам или помещик косарям. Не только генералам унизительно, но и самому Верховному.
Обратился к Власику, обретавшемуся тут же, а он сразу даже не понял. В чем, мол, загвоздка? Забота о людях проявлена, а кашу маслом не испортишь. Пришлось разъяснить, какая разница между благодарностью, к примеру, полученной от товарища Сталина, и стопкой, налитой от его имени командарму или командующему фронтом. Власик, который сам, вероятно, придумал всю процедуру и успел основательно «снять пробу», побагровел, замигал растерянно. Однако быстро нашелся:
— Указание сверху.
— Оставьте, уровень очевиден. Отдаете себе отчет, в каком виде выставляете товарища Сталина?!
— Выпивку, что ли, убрать?
— Коньяк не помеха. Хозяина не трогайте всуе. Не тот повод.
Власик внял совету, под каким-то предлогом увел смазливого подполковника; женщины-официантки, угощая, заулыбались раскованней, веселей.
Маршалы и генералы, зарядившись с утра, подкрепились соответствующей толикой и в обед. В разумных пределах. Отдохнули и, аки стеклышки, явились на прием, устроенный в честь участников Парада Победы. Никогда, наверно, в Кремле не собиралось сразу столько прославленных полководцев, партийных и государственных руководителей, ученых, деятелей культуры — писателей, артистов. Две с половиной тысячи человек, и каждый с громким именем, у каждого свой вклад в наши общие успехи. Блеск шитых золотом мундиров и погон, сиянье наград…
Самыми скромными в этом высоком звездном собрании выглядели Иосиф Виссарионович и Вячеслав Михайлович Молотов, который, как заместитель Сталина по Государственному комитету обороны, вел на этот раз официальную часть приема и выполнял роль главного тамады. Сам Сталин отдыхал, помалкивал, улыбаясь в усы, как добрый папаша большого семейства при хорошем застолье. Смысл был в том, что ровно четыре года назад Вячеслав Михайлович, выступая по радио, сообщил народу о вероломном нападении гитлеровской Германии. Теперь ему же была поручена и речь, завершающая военный период. Он, под давлением исторической ответственности, даже заикался меньше обычного:
— Сегодня мы приветствуем участников Парада Победы. В их лице мы приветствуем нашу славную армию и морской флот, наш советский народ и всех тех, кто на фронте и в тылу ковал нашу Великую Победу, и прежде всего приветствуем того, кто руководил и руководит всем нашим делом, кто выковал нашу Победу как великий полководец и гениальный вождь Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье товарища Сталина!
Собравшиеся, разумеется, встают, устраивают овацию и опустошают бокалы до дна. Все. Даже непьющие…
Еще несколько дней назад, при разговоре об особенностях праздничного приема, я высказал Поскребышеву такую мысль; хорошо бы поздравить персонально командующих фронтами и армиями, отличившихся на заключительном этапе войны. Всех воевавших не перечислишь, а этих можно и нужно. Причем перечислить в том порядке, в каком сводные полки фронтов пройдут по Красной площади: с севера на юг, справа налево, начиная с Карельского. Поскребышев заинтересовал этой идеей Сталина и Молотова. А я не откажу себе в удовольствии сообщить, как эта мысль осуществилась на практике. Назову тех, за кого пили собравшиеся. Об этом скупо сообщалось когда-то в прессе. А ведь со многими маршалами и генералами, упомянутыми тогда, читатель уже знаком по моей книге. Вот они, тосты, провозглашенные в тот вечер Вячеславом Михайловичем Молотовым. Кому покажется скучным — пропустите этот перечень. А я хочу, чтобы имена героев как можно дольше не стерлись в истории.
За командующего Карельским фронтом Маршала Советского Союза Мерецкова и командующих армиями генералов Щербакова и Сквирского.
За командующего Ленинградским фронтом Маршала Советского Союза Говорова и командующих армиями генерал-полковника Казакова и генерал-лейтенанта Симоняка.
За командующего 1-м Прибалтийским фронтом генерала армии Баграмяна и командующих армиями генералов Чистякова, Чанчибадзе, Крейзера.
За командующего 3-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Василевского и генералов Галицкого, Белобородова, Гусева, Озерова, Хрюкина.
За командующего 2-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Рокоссовского и генералов Попова, Батова, Гришина, Федюнинского и Вершинина.
За командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Жукова и генералов Соколовского, Чуйкова, Кузнецова, маршала бронетанковых войск Богданова и генерал-полковника бронетанковых войск Катукова, генералов Горбатова, Белова, Колпакчи, Перхоровича, Руденко.
За командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Конева, за генералов Рыбалко, Лелюшенко, Жадова, Гусева, Гордова, Пухова, Глуздовского, Шафранова, Красовского, Коротеева.
За командующего 4-м Украинским фронтом генерала армии Еременко и генералов Москаленко, Гречко, Курочкина, Гастиловича, Жданова.
За командующего 2-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Малиновского и командующих армиями генералов Захарова, Манагарова, Шумилова, Плиева, Кравченко, Горюнова.
