Очень…
Роуэн прижимается губами к моему плечу и большим пальцем проводит по щеке.
– Знаю.
– Ты намного храбрее меня.
– Нет, Слоан. – Со сдержанной усмешкой он встает. – Просто я более безрассудный и начисто лишен инстинкта самосохранения. Но мне тоже страшно.
Под моим взглядом он сползает с кровати и идет в ванную, откуда вскоре возвращается с мочалкой и салфетками. Не спеша, легкими поглаживаниями стирает с меня лишнюю жидкость, сосредоточенно хмурит брови: похоже, о чем-то крепко задумался.
– Чего же ты боишься? – спрашиваю я, когда молчание затягивается.
Роуэн пожимает плечами.
– Знаешь… У меня порой бывают кошмары, будто мне пылесосом высасывают глазные яблоки. Не подскажешь, откуда такие страхи?
Я шлепаю его по руке, и стоическая маска наконец сменяется слабой улыбкой, но и она медленно гаснет, а Роуэн молчит.
– Я боюсь, что ты меня погубишь. А я – погублю тебя, – наконец произносит он.
Я шумно вздыхаю.
– Вот что, по-твоему, самое страшное в наших отношениях, да? Тебя не пугает, что мы живем в разных штатах, что оба помешаны на работе, что у меня, кроме Ларк, никого нет, а у тебя в приятелях весь Бостон… Все это полный бред. Самое главное – что мы друг друга погубим.
Хотя он снова улыбается, я вижу в его глазах отголоски страха, которым невольно заражаюсь и сама.
– Не беда, справимся. Нужно просто обсуждать проблемы вслух и не молчать.
– Мы не слишком похожи на нормальных людей. Вот живейший тому пример. – Я тычу пальцем в синяки на лице. – Нам ничто не мешало вчера развернуться, уйти в бар и выпить пива.
– У нас все получится. Надо лишь набраться опыта.
В его исполнении ситуация выглядит донельзя простой. Нужно набраться опыта, немного постараться, проявить силы… Даже не представляю, как преодолеть трудности, которые встали перед нами высоченной горой. Впрочем, если стоять на месте, вершина никогда не покорится. Возможно, Ларк права: одиночество рано или поздно меня убьет.
Поэтому я спрашиваю себя, может, и впрямь попробовать? Но задуматься над ответом не позволяю, потому что пока он очевиден: никто не знает, есть ли у нас шанс. Я никогда не пыталась завести серьезные отношения.
«Не надо думать. Нужно пробовать!»
Эта мысль стучит у меня в голове, когда я разглядываю свое отражение в ванной. Мучает, когда возвращаюсь в комнату и Роуэн помогает мне одеться и снова нацепить повязку. Не дает покоя, когда я ложусь в постель.
Роуэн беззастенчиво разглядывает меня, и я его тоже. Веки у него тяжелеют, его клонит в сон, но он упорно не отводит взгляда.
А я по-прежнему думаю: «Нужно пробовать».
Вытянув правую руку из-под одеяла, поднимаю кулак.
– «Камень, ножницы, бумага».
– Зачем?
– Надо, красавчик.
Подозрительно ухмыльнувшись, он тоже поднимает руку. На счет «три» мы раскрываем ладони. У Роуэна – камень. У меня – ножницы.
Я давно знаю, что в игре чаще всего выпадает камень, поскольку изучала статистику после нашей первой встречи, когда Роуэн предложил в случае ничьей разыграть победу путем жребия. Еще я знаю, что и Роуэн почти всегда выбирает камень.
– И что же я получаю в награду? – интересуется он.
– Ответ на любой вопрос. Спрашивай, о чем хочешь, скажу честно.
Глаза у него вспыхивают.
– Серьезно?
– Да. Что угодно. Спрашивай.
Роуэн задумчиво жует губу и не сразу, после долгой паузы, решается произнести:
– В Западной Вирджинии, когда я убил Фрэнсиса, ты хотела сбежать. Почему осталась?
В памяти невольно всплывает вечер, когда он, забив человека насмерть, стоял на одном колене посреди пыльной дороги. Сколько раз этот образ вставал у меня перед глазами? Я смотрела, как он колошматит Фрэнсиса, и понимала, что нужно бежать. Так было бы разумнее всего. Роуэн опасен, он явно не в себе. Только что чуть меня не задушил. Но я, хоть и перепугалась до чертиков, все равно не потеряла к нему доверия. Я понимала, что он нарочно оттеснил меня с дороги. Рассудок истошно орал, чтобы я бежала и пряталась, однако сердцем я видела перед собой человека, который пытается обуздать свою ярость.
А еще в тот миг Роуэн позвал меня по имени.
Я не успела сделать и двух шагов. Даже повернуться не успела.
– Ты звал меня. С такой болью, что я…
Комок в горле не дает сглотнуть, и Роуэн ласково гладит меня по плечу, помогая выбраться из теней прошлого. Тепло от его касаний струится по руке до кончиков пальцев.
– Я поняла, что ты не просто хочешь, чтобы я осталась. Я нужна тебе. Я никому не была нужна…
Пальцы бережно ложатся мне на щеку, и эта ласка совершенно не вяжется с той яростью, которая оставила ему шрамы на костяшках.
– Наверное, нет смысла это говорить, но я ужасно рад, что ты не сбежала.
– Я тоже.
Подавшись вперед, я прижимаюсь губами к его рту, наслаждаясь знакомым запахом и теплом. Потом, оборвав поцелуй, спрашиваю:
– Можно мне тоже задать вопрос, хоть я и проиграла?
Роуэн, рассмеявшись, целует меня в висок.
– Так уж и быть, задавай. Только один!
– Ты что-то сказал Фрэнсису перед тем, как убить его. Что именно?
Пауза затягивается, и в какой-то момент кажется, что Роуэн не собирается отвечать. Он просовывает руку под подушки и притягивает меня ближе, заставив уложить голову ему на грудь. Под щекой в темноте мерно стучит сердце.
– Я недавно говорил тебе то же самое, – наконец произносит он. – Что ты – моя.
Когда и этот кусочек мозаики встает на место, в груди становится больно: будто сердце не помещается в ребрах, и они трещат, расползаясь в стороны. Неужели Роуэн с самого начала знал, чего хочет, и все эти годы терпеливо ждал, когда я буду готова?
На миг прижимаюсь губами к его груди и снова укладываю голову на плечо.
– Да. Наверное, так и есть.
Веки опускаются сами собой. Когда я открываю глаза снова, комната залита утренним светом, проникающим сквозь жалюзи.
Мы лежим в обнимку, переплетясь ногами. Роуэн крепко спит, придерживая меня за талию. Некоторое время я наблюдаю за тем, как подрагивают у него веки и мерно движется грудь, потом сползаю с кровати и ухожу в ванную. Выглянув оттуда, обнаруживаю, что Роуэн по-прежнему спит, поэтому тихонько, стараясь его не разбудить, одеваюсь.
В коридоре маняще пахнет кофе и сладкой выпечкой. В столовой обнаруживается Роуз. Она заплела темные волосы в небрежную косу. Перед ней стоит тарелка с вафлями. Услышав шаги, девушка поднимает голову, одаривает меня широкой улыбкой и приветливо щурит карие глаза.
– С добрым утром, – говорит она. – Угощайся.
