замечаю каждое движение: и как мужские губы скользят по коже, и как твердая грудь прижимается к моей спине.
– Десерт совершенно обычный, – продолжает он. – Такое крем-брюле подают в любом ресторане города. Ему чего-то не хватает. Нового и уникального.
– Торстен наверняка предложил бы…
– Птичка! – строго говорит Роуэн, предупредительно кусая меня за мочку уха. – Не вздумай заканчивать фразу, иначе я здорово рассержусь.
По-прежнему не открывая глаз, я ухмыляюсь.
– Мне нравится, когда ты сердишься.
– Это сейчас ты так говоришь. Я могу часами находиться внутри тебя, и, полагаю, ты передумаешь, когда спустя долгое время я так и не дам тебе кончить. – Роуэн чуть заметно двигает бедрами в слабом намеке на фрикцию, и я возбуждаюсь сильнее прежнего. – А теперь будь хорошей птичкой и назови первый же фрукт, который приходит в голову. Какой угодно.
Думать у меня нет сил. Я выпаливаю:
– Хурма!
Наступает тишина. Роуэн за моей спиной расслабляется, будто избавившись от скопившегося в нем напряжения.
– Да. Хурма. Отличная идея, любовь моя.
Он вытаскивает из меня член.
Открыв глаза, я поворачиваюсь: Роуэн отходит на шаг, поправляет штаны и застегивает ширинку. Я шумно выдыхаю. В его глазах жар и похоть, но он старательно их сдерживает, тогда как у меня на лице явно написано все, что я о нем думаю.
– Ты говорил, что послушным девочкам полагается награда, – произношу хрипло и очень многозначительно.
Уголок его губ – там, где шрам ярко выделяется на коже, – дергается в улыбке.
– Верно. Полагается. Иди в зал и сядь на свой столик.
– Который из них мой?
– Поймешь.
Я выхожу в тускло освещенный зал и внимательно оглядываю столики вдоль стены. Прикинув расстояние до выходов: центрального, служебного и аварийного возле туалетов, понимаю, какой именно предназначен для меня: тот самый, который находится под вершиной птичьего крыла.
Опустившись на стул, вижу на деревянной столешнице надпись, выведенную курсивом: «Столик для Дрозда». Обведя пальцами каждую букву, осматриваю зал, оценивая здешние интерьеры с нового ракурса. В душе заметно теплеет.
Вскоре негромко хлопает кухонная дверь.
– Кажется, я велел сесть НА столик, – говорит Роуэн, шагая ко мне.
Я кошусь в сторону больших окон, расположенных вдоль фасада. По венам растекается адреналин.
– Как же…
– На столик, Слоан. Живо!
Чувствуя горящий под кожей огонь, я машу рукой в сторону ближайшего окна. Роуэн останавливается рядом, нацепив суровую гримасу, говорящую о том, что он не станет слушать никаких возражений.
Но я все равно не могу молчать:
– Я только что видела, как мимо ресторана шла женщина с пакетами. Вряд ли она обрадуется подобному зрелищу. Да и остальные тоже.
– Разумеется, порадуются. А если и нет, то учти: мне плевать. Хочешь сказать стоп-слово?
– Нет.
Роуэн, приложив руки к поверхности стола, наклоняется ближе, пригвоздив меня к сиденью взглядом.
– Тогда живо на гребаный столик!
Я залезаю на столешницу спиною к окнам. Сердце гулко стучит под кожей. Когда я устраиваюсь удобнее, Роуэн садится на мягкий диван и оказывается прямо передо мной. Я смотрю ему в глаза, ни на миг не отрываясь. Мы не двигаемся. Роуэну очень нравится, что я жду приказов и охотно повинуюсь.
– Задери платье до талии, – велит он.
Глаза у него полны страсти. Делаю, как велено: не спеша подтягиваю подол кверху.
– Раздвинь ноги.
Взгляд Роуэна прикован к моим влажным трусикам, под которыми проступают очертания сережек. Я расставляю бедра как можно шире, насколько позволяет растяжка. Он берет меня под колени и заставляет придвинуться к краю стола.
– Помнишь, что я говорил? – спрашивает Роуэн.
Я киваю.
– Ты собираешься вылизать меня на столике в своем ресторане.
– Угадала, Птичка. Мне не терпится попробовать свой десерт.
Отведя трусики в сторону, Роуэн опускает голову и припадает ко мне ртом.
Он прав. Мимо могут идти люди. Нас могут увидеть в окно. Даже сесть за соседний столик – ему будет плевать. Роуэн вылизывает меня так, словно я самое вкусное лакомство в его жизни. Он уделяет внимание каждой сережке, присасывается к клитору, засовывает в меня язык и стонет. Крепко сжимает мне бедра, оставляя синяки, отчего я распаляюсь еще сильнее.
Если кто-то нас увидит, мне тоже плевать.
Схватив Роуэна за волосы, я прижимаю его к себе, толкаясь навстречу. В ответ слышу горловой рык, и в меня проникают разом два пальца, мгновенно поймав нужный ритм. Я все ближе скатываюсь к развязке. Задница скользит по дереву: Роуэн рывками подается вперед, пожирая меня и телом, и душой.
Я рассыпаюсь на части, выкрикивая его имя и щедро орошая ему лицо и пальцы влагой. Не давая мне времени опомниться, Роуэн стаскивает с меня трусики, бросает их на пол, стягивает с себя брюки вместе с бельем и рывком входит внутрь.
– Твою мать, Слоан, – хрипит он, одним толчком проникая на всю глубину. Я понимаю, что вот-вот кончу второй раз подряд. – Я так по тебе скучал. Без тебя словно в аду горел.
– Я здесь, – шепчу я в ответ, запуская пальцы ему в волосы и гладя напряженные мышцы на спине под поварским халатом. Роуэн, на миг отстранившись, скидывает остатки одежды, и я судорожно принимаюсь водить руками по крепким мускулам и бугрящимся шрамам.
Рывком сдернув меня со стола, он заставляет сесть на него верхом.
– Вот так, прочувствуй в себе всю длину… Скачи, пока не кончишь. И покажи грудь… – говорит он, расстегивая молнию на спине и стаскивая с меня платье вместе с лифчиком. – Хочу видеть твою грудь…
Схватившись за край стола, я подаюсь ближе, подставляя грудь ему под губы. Он присасывается к соску, ведет языком по пирсингу, и во мне вибрацией отдается громкий стон. Другой сосок крепко сжимают пальцы.
Я скольжу взад-вперед по члену, насаживаясь до самого основания. Хочется, чтобы это удовольствие не кончалось. Внутри упоительно движется твердая плоть, клитор отзывается на каждый толчок, а пирсинг задевает чувствительные нервы. Роуэн, целуя мне грудь и грязно при этом ругаясь, доводит меня до умопомрачения.
– Вот так, детка, втяни глубже… Ты такая тесная и тугая… Пусть сперма течет у тебя по ногам…
В момент оргазма перед глазами вспыхивают звезды. Я кричу во весь голос, а Роуэн делает последний рывок. Вцепившись пальцами в мои бедра, он вдавливает пульсирующий член в самую глубину и прижимается ко мне лбом. Мы в одном ритме хватаем ртом воздух и смотрим друг другу в глаза.
Наконец эйфорический туман развеивается. Я улыбаюсь и провожу кончиками пальцев по мужской щеке.
– Я тоже скучала.
Роуэн вздыхает, и я понимаю, что впервые после приезда вижу его по-настоящему спокойным.
– Давай
