сорочек, выбит на украшениях, красовался даже на плащах для верховой езды.
Знак Крессиды на теле Гидеона.
Татуировка?
Брюки его упали на песок, и это отвлекло Руну от мыслей. Она во все глаза смотрела на знак, понимая, что не должна этого делать, что он стоит перед ней почти полностью обнаженный, но боялась, что не сдержится и переведет взгляд туда, куда совсем не стоит. Ее все еще терзали чувства, которые вызвали в душе откровения: ярость, сочувствие, смущение – лишь часть того, что она испытывала. Руна надеялась, что не все в их отношениях так страшно, что есть и другое, о чем Гидеон умолчал, но все же не могла отвести глаз от клейма.
Да, именно клеймо, не татуировка.
Самая младшая из королев заклеймила Гидеона – так владелец выжигает свое имя на животном, чтобы все знали, что оно принадлежит ему, и случайно не пригнали в свой хлев с пастбища.
Крессида навсегда пометила Гидеона как свою собственность.
От осознания этого Руна похолодела.
– Гидеон…
Не обращая внимания на то, как меняется выражение ее лица, он подцепил пальцами край нательного белья.
– Ты готова, Руна?
В следующую секунду он сбросил его.
– О боже! – воскликнула Руна и закрыла ладонями лицо. – Гидеон Шарп!
– Мне кажется или у тебя на щеках румянец?
Не просто румянец. Ударивший в голову жар поборол холод.
– Почему ты так смущаешься? Не пытайся убедить меня, что ты никогда не переживала нечто подобное с многочисленными кавалерами, толпящимися у твоих дверей.
– Ты невыносим! – произнесла Руна и, к удивлению обоих, рассмеялась.
Ей хотелось убрать руки и увидеть его без одежды. Нестерпимо хотелось. Но нельзя уподобляться другой особе, которая пошла на поводу у своих желаний. Руна осталась стоять на месте, не отрывая ладони от глаз.
Песок скрипел под ногами Гидеона, но он шел не в направлении моря, а к Руне. Она отступила назад и едва не упала, споткнувшись о бревно. Ее поддержал Гидеон, подхватив под локоть.
Теплое дыхание коснулось щеки.
– Пойдем со мной. – Он был всего в нескольких дюймах. Мужчина с прекрасным телом в шесть футов ростом. В ответ Руна сильнее прижала ладони. – Разве ты не хочешь почувствовать прохладу морской воды на коже?
– Совсем не хочу, – ответила она из-за преграды. – Вода ведь ледяная.
– Что ж, как пожелаешь, – сказал он и отпустил ее.
Послышался всплеск воды – Гидеон вошел в море. Звуки успокоили Руну, и она решилась опустить руки, чтобы посмотреть, как его обнаженное тело подхватили волны.
Руне с трудом удалось вспомнить образ, которого она придерживалась. Привычная маска незаметно исчезла с ее лица. Невозможно вести себя как светская глупышка, когда Гидеон раскрыл ей душу и поведал о самом сокровенном. И теперь даже трудно придерживаться мнения, что настоящими жертвами событий прошлого была Крессида и ее сестры.
Разумеется, страшное прошлое не оправдывает поведение Гидеона в настоящем, тот азарт и ту жестокость, с которыми он охотился на ведьм и расправлялся с ними. Впрочем, теперь ей стал понятен его настрой.
– Иди же, Руна, вода теплая…
Сегодня вечером Гидеон Шарп увеличил ставки в их противостоянии, открыв ей сокровенную тайну. И теперь он, конечно, ждет, что Руна сделает ответный шаг.
Способна ли она на искренность после нескольких лет жизни в постоянной лжи?
Кем бы я стала, не будь в жизни необходимости прятаться под маской?
Какой была настоящая Руна Уинтерс?
Точно не светской львицей. И не Багровым Мотыльком. Истина спрятана глубоко в душе.
Руна так долго была в образе, что не могла вспомнить ее черты.
Когда-то давно она была девочкой, любившей ленты и шелка, кружева и жемчуг. Любила танцевать с милыми мальчиками и сплетничать с людьми из высшего света. Та девочка пила чай с бабушкой на террасе и посещала оперу.
Как и когда она превратилась в теперешнюю Руну?
Она вспомнила портрет над кроватью в спальне. Девочку-шалунью в белом платье, пытающуюся сдержать смех.
Какой стала бы эта девочка во взрослом возрасте?
Как бы себя вела?
«Она бы, скорее всего, приняла вызов и отправилась купаться в холодном море», – неожиданно для себя осознала Руна.
Она медленно стянула шаль с плеч. Закинув руки, развязала и ослабила шнуровку платья, а потом сняла его через голову и бросила на песок.
Теплый ветерок коснулся живота и ног.
Дальше Руна освободилась от нижнего белья.
Она стояла обнаженной на песке, подставив тело ветру и напряженному взгляду из воды. По сравнению с жестким, мускулистым телом Гидеона ее казалось ватным, будто она тряпичная кукла. Поборов желание обхватить себя руками, она сделала несколько шагов и вошла в воду.
Пусть он смотрит на нее. Пусть изучает, вглядывается и осознает, что на теле Руны Уинтерс нет ни одного серебристого шрама. У нее были обычные шрамы, каких накопилось немало у любительницы пошалить в детстве, но ни один из них не был серебристого цвета, что так хотел увидеть Гидеон.
Ступая глубже, Руна поразилась тому, что вода еще холоднее, чем она полагала.
– Ты меня обманул. – Она обхватила себя руками, надеясь защититься от холода. – Такое ощущение, что здесь где-то рядом таящий ледник.
Гидеон улыбнулся и окатил ее водой. Брызги попали на тело и вызвали дрожь. Руна шла, едва дыша, а холод поднимался все выше по бедрам и достиг талии.
«Любопытно, о чем он думает, – спросила она себя, сильнее прижимая ладони к груди. – Может, сравнивает с другими девушками, которых видел без одежды?»
Надо скорее выбросить из головы эти мысли. Кому какое дело до того, что он думает? Точно не ей!
Добравшись до него, Руна уже стояла на кончиках пальцев, а уровень воды доходил до шеи.
– Бабушка приводила меня сюда в детстве, – произнесла она, повернувшись к острову вдалеке и насыпи, ведущей от него к берегу. – Она стояла у кромки воды и кричала, чтобы я не заплывала далеко, боялась, что меня унесет волной.
Сейчас идеальный момент, чтобы ответить на его откровенность. Рассказать, каково это – жить с ведьмой. Его рассказ был искренним, и Руне не хотелось лгать, изображать ненависть, которой не было, но и сказать правду она тоже не могла.
Как настоящий охотник, Гидеон сразу ощутил ее слабость.
– Вероятно, сообщить о ней было не так просто.
Очень непросто. И она так бы и ответила, будь они в обществе: в опере или бальном зале.
Но они не были среди людей, а наедине, совершенно одни. Начинался второй раунд их противостояния, и он был гораздо опаснее для Руны, чем для Гидеона.
Сообщить о бабушке
