— Мне нужен интернет, — более хриплым, чем всегда, голосом ответила она.
— В комнате, где обычно, — это Гуржий крикнул из кухни.
Через минуту в его комнате загудел включенный компьютер. Руслана судорожно залогинивалась в соцсети, варварски установив другой браузер, чтобы бедолага Гуржий не ворчал. И так же судорожно набирала сообщение Антону, молясь, чтобы тот поскорее отозвался.
Ей повезло. Он был онлайн. Иногда ей казалось, что он вообще всегда онлайн. Часовые пояса — не про него. Когда сниматься успевает?
Руська: Прив
Руська: У меня только один вопрос.
Руська: где ты ща?
Тоха: прям ща я почти лежу на партнерше.
Руська: я в смысле географии. На ком ты лежишь, пусть Пэм переживает.
Тоха: в Будапеште. Заканчиваем съемки Дракулы.
Тоха: Пэм кофе пить ушла, ее достал этот проект.
Руська: долго еще?
Тоха: неделя осталась. Потом домой.
Руська: я прилечу.
Тоха: да???
Руська: ближайшим рейсом, на какой смогу взять билет.
Тоха: я дожил до этого дня! Не я к тебе, а ты ко мне!
Руська: Я к тебе)))) Все, погнала собираться.
Некоторое время на то, чтобы забронировать билет.
Встала из-за компьютера. Заглянула на кухню. Все действия были сейчас механическими.
— Я отползаю, Коль! — сообщила она.
— Кофе хотя бы выпей.
— Не могу, не лезет. Можно еще попросить?
— М? — вопросительно промычал Колька, жуя сырник.
— Мне нельзя включать телефон. Вызовешь мне такси?
Гуржий закатил глаза и сунул ей в руки трубку. Руслана благодарно кивнула и позвонила. Потом подошла к окну и устало выдохнула.
— Десять минут, — сообщила она. — Машину мою отгонишь в гараж отца? Я, наверное, надолго уеду.
— Ну если она там целая, — оптимистично брякнул он в ответ.
— Пофигу… Не хочу ее больше, достала.
Эту машину ей подарили за МедиаНу. Эту машину она больше никогда не сможет видеть спокойно. Она даже в собственную квартиру не знает, как вернуться. Чашка, полотенце, щетка, бритва — Егора. Его свитер, брошенный только вчера на спинку кресла. След его головы на подушке.
Руська закрыла глаза. Когда-нибудь это пройдет. Проходило же раньше.
— Коль, спасибо.
— Да не за что. Только с концами не пропадай.
— Куда я от тебя денусь, друг, товарищ и брат?
— Ты и на Марс можешь, — вздохнул Колька с печалью в голосе.
— Мелко берешь. В Альфа-Центавру, не ближе… как думаешь, в Альфа-Центавре стало бы легче?
— А хрен его знает…
— Ну да… все без гарантий… — Руслана облизнула губы, чувствуя, что те начинают дрожать. Убить целую ночь на то, чтобы перестать чувствовать. Потому и губам дрожать нельзя. Хотя бы до Будапешта. А там — хоть волосы на себе рви. — Коль, я пошла. Там такси скоро. Я тебе напишу.
— Угу. Но если чего — зови: приеду, заберу.
— Я знаю. Ты у меня есть.
Она улыбнулась, потопталась на месте и все-таки пошла в прихожую — снова обуваться. Боты остались в Корвете. Долбаные каблуки.
Получасом позднее выходила из такси во дворе своего дома — воровато оглядываясь по сторонам и молясь о том, чтобы под подъездом не ждал Лукин. Хорошо хоть не успела ключ ему вручить. Было бы еще хуже.
Но ни у подъезда, ни на лестничной площадке никого не обнаружилось. Только облегчения это не принесло. Она почти убегала — из собственной квартиры, из Киева, из прежней жизни. Носилась по комнатам, скидывая в рюкзак предметы первой необходимости для путешественника. Африка научила обходиться малым. Но и до Африки ей нужно было немного.
Стащила платье через голову, переодела любимые джинсы и свитер. Достала куртку, шарф, проверила документы в карманах. Перед самым выходом замерла у кровати, глядя на веселую яркую картину с размноженным Корветом на противоположной стене. Не выдержала. Уже одетая подошла к ней и сняла. Притулила в прихожей так, чтобы не было видно изображения. Выдохнула. Теперь точно все.
Будапешт встречал Росомаху ярким солнцем и почти весенним небом посреди января.
Глава 3
А в Киеве было пасмурно и угрюмо.
Утром Лукин проснулся резко и сразу, обнаружив себя в машине во дворе Русланы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поморщился, размял затекшую шею…
Происходящее было бредом, начавшимся вчера вечером и мало поддающимся анализу.
Он честно пытался. Позже, когда сидел под ее домом.
Но в ресторане все случилось слишком быстро, чтобы думать и рассуждать. Получить по морде, да еще от женщины… и главное, потому что «ничего не происходит» — в таком положении Лукин еще не оказывался.
— Теперь оказался, — усмехнулся Егор, потерев слегка ноющий нос. Прикрыл глаза и продолжил восстанавливать цепочку вчерашних событий.
Когда он вынырнул из своего недоуменного оцепенения, рядом ошалело и молча маячил Марценюк. И Ольга, в отличие от Марценюка, говорившая. Громко, звонко и вполне себе отчетливо, так, что ее слова слышали все, но совершенно точно пытавшаяся сгладить ситуацию.
— Вы с Росохай тему какую-то не поделили? Или ты у нее материал спер? — звучало со странной улыбкой в голосе, но сам голос при этом дрожал.
— Почему мне кажется, что ты знаешь лучше меня? — внимательно разглядывая ее лицо, спросил Лукин.
— Пригласить ее было твоей идеей, дорогой. Если в качестве ответственной за спецэффекты, то, кажется, это оно и было. Ее максимум.
— Тебе откуда знать?
— Воу! Может, по шампанскому? — вмешался Марценюк, почти протискиваясь между супругами, и процедил сквозь зубы: — Идиоты! Все смотрят!
— Все уже всё видели, — в тон ему ответила Залужная.
Но на них и правда смотрели. Любое шоу во все времена найдет своих зрителей. Все ищут развлечений на стороне — во всех смыслах.
— Какая ж свадьба без драки, — рассмеялся Егор.
— Так это у нас сваааадьба! А я-то уж дуууумал! — взорвался хохотом непонятно откуда материализовавшийся Валера Щербицкий. Его Алка уже тащила куда-то Залужную под аккомпанемент снова заигравшей музыки. И громко восторгалась кухней ресторана. Марценюк кинулся ублажать мистера Твистера, их партнера и благодетеля. И только Лукин с Щербицким остались посреди всеобщего полумистического бедлама.
— Нос цел? — спросил великий писатель современности.
— Цел!
— Вы че творите? На экзотику потянуло? Завтра в новостях твоя физиономия будет!
— Неплохой пиар, не находишь? — медленно проговорил Егор, так же медленно вспоминая, осознавая слова Русланы о «крайних мерах». Она ударила его. Она его ударила!
— Идиот! — слабо возмутился Щербицкий. — Ты сейчас должен как привязанный за Олькой ходить, пока народ не раскусил, что ты трахаешь Росохай. Она тебе руку протянула, дурак!
— Да пошел ты! — Егор направился к выходу из банкетного зала.
— Стоять! — Валера кинулся за ним. — Тебе этот цирк до конца выдержать надо. Потом разбираться будешь!
— А давай ты не будешь мне рассказывать, что делать!
И снова на них смотрели. Повышенный тон, злые, нетерпимые голоса делали свое дело, привлекая совсем ненужное им в эту минуту внимание.
— Успокойся! Пойди водички холодной попей и очнись! — разбушевался Валера. — Ты за ней бежать собрался? Она тебя на посмешище выставила перед всеми, а ты — за ней?
— Если ты сейчас не уймешься, то следующим посмешищем станешь ты, — рыкнул Лукин и, наконец, вышел в холл.
Лифт, машина, привычный маршрут к ее дому. К хорошему быстро привыкаешь. Но отвыкание не входило в ближайшие планы Лукина. Злость накатывала волнами — Руслана не отвечала на звонки, и он прекрасно понимал, что и дверь она ему не откроет. Не пустит. Но, в конце концов, ей не мешало бы прекратить бросать его без объяснений. И драться, особенно на людях. И если сама не понимает, он ей подробно объяснит. Еще как подробно!
Однако объект объяснений отсутствовал. И решительно настроенному Егору пришлось ждать.
Время шло. Она по-прежнему не отвечала на звонки, потом телефон и вовсе оказался выключенным. Дома не появлялась. Гнев становился беспокойством. В ее состоянии и с ее характером могло…
