— Так я пошел? — уточнил у меня Джебе.
— Валяй, — кивнул я.
«Волчонок» сорвался с места, я посмотрел вслед ему. Послать бы с ним кого-нибудь, да кого? Тор и Наемник нужны мне здесь, Настя прикрывает меня из леса. Хотя… У меня тут еще Азиз и Голд.
— Тор, давай с ним, — сказал я датчанину. — Подстрахуй, мало ли что. Ночь все-таки.
— Есть, — качнул тот твердым нордическим подбородком и припустил за приятелем.
— Ну а мы пойдем поговорим с народом, — сообщил я Голду и строго глянул на Азиза. — Никого без моей команды не убивать. Разошелся ты сегодня, прямо угомона на тебя нет.
Зимбабвиец глухо заворчал, из отдельных слов было понятно, что он со мной не согласен. Мол, никто в меня бы не стрелял, так и он никого бы не тронул. И он, Азиз, вообще-то добрый по своей сути человек, без повода букашку не обидит.
— Не гунди, — строго сказал ему я, и негр замолчал.
Люди так и стояли, держа руки за головой, как и было велено, и тихонько переговаривались. Когда мы к ним приблизились, разговоры стихли.
— Это все случайность, — громко заявила женщина с короткой стрижкой, та самая, которая спорила с мордоворотом и получила от него удар в грудь. Кстати, толстяку не повезло, он тоже попал под раздачу Азиза. Хотя, может, и повезло, у него шансов уцелеть было немного, он явно был из команды Ромула. Его все равно пришлось бы убирать, на кой он мне такой красивый нужен? — Поймите, мы меньше всего хотели, чтобы все произошло именно так.
— Хотели, не хотели. — Я развел руками. — Вышло так, как вышло. Была стрельба, погиб мой человек. Очень хорошая девушка, между прочим. Это грустно и забавно одновременно. Она всегда выступала за то, что любой вопрос можно решить мирным путем, и погибла от пули в совершенно ненужной перестрелке. Ирония судьбы.
— Но согласитесь, даже если вы убьете всех нас, то ее это не вернет, — сообщила мне женщина. — Да и потом, она же не умерла насовсем? Она где-то воскреснет, можно ее поискать…
— Что значит «можно»? Нужно, — сообщил женщине я. — У нас есть железное правило — мы всегда ищем своих, если они погибли.
Баба-то непростая, явно заводила, ее слушают и, что важно, похоже, к ней прислушиваются. Надо ее отвести в сторонку и как следует расспросить о местных раскладах.
— Можно мы руки опустим? — сказал кто-то. — Затекли.
— Нельзя, — резко ответил Голд. — Сначала решим, как дальше жить будем.
— А мы не знаем. — Женщина невесело засмеялась. — Мы и до этого-то жили не ахти, а теперь и вовсе непонятно, как нам быть. Может, вы что предложите?
В ее словах, точнее в интонации, не было иронии. Это был именно вопрос.
— Сначала я кое-что поясню, — помолчав, сказал я. — Чтобы внести ясность. Мы пришли сюда найти склад. Да, мы знали, что он тут есть, и предполагали, что его могли обнаружить до нас. Но плана отнять найденное у тех, кто это сделал, у нас не было, мы прекрасно понимаем: кто успел, тот и съел. Ромул почему-то не захотел нас услышать, начал ставить какие-то совершенно безумные условия, убил одного из моих людей, после чего нам, защищаясь, пришлось уничтожить и его группу, и его самого. И тем не менее сюда мы все-таки пришли говорить, а не стрелять.
— Ромул был психически нездоровым человеком, — громко сказала женщина. — Я это говорю вам как специалист по подобного рода заболеваниям, это квалифицированное утверждение, это диагноз.
— Вы психоаналитик? — поинтересовался у нее я.
— Я психиатр, — сообщила мне женщина. — Это разные специальности.
— Да это и без диагноза было понятно, — заметил Голд. — Даже по голосу, по тому, как он говорил.
— Да бог с тем, как он говорил. — Женщина невесело усмехнулась. — Знали бы вы, что он делал с теми, кто ему не подчинялся.
— А чего вы его не убили? — удивился я. Если честно, я за короткий срок здесь уже привык к тому, что ряд вопросов в этих местах решается очень просто, быстро и эффективно. — С ненормальным лидером жить вредно для здоровья.
— Вам это, может быть, и кажется простым, — дипломатично заметила женщина. — Нам подобное сделать сложнее. И потом, он же не один был, вокруг него сгруппировалось ядро…
— Которое мы перебили у схрона без особых хлопот, — оборвал я ее, поскольку все, что она сказала бы дальше, мне было ясно. — Как вас зовут?
— Лиана.
На этот раз она улыбнулась хорошо, дружелюбно.
— Сват, — представился я и махнул рукой. — Все, граждане, конечности можно опустить. Лиана, давайте так: расскажите мне в двух словах, что здесь к чему? Мы вас послушаем, а потом будем думать, как дальше жить, хорошо?
Не скажу, что сама история этого поселения меня удивила. Куча косвенных фактов мне была уже известна, и из них уже можно было сложить некий пазл. Лиана скорее подтверждала мои догадки и дополняла их. И еще, сдается мне, что история всех крупных объединений людей в этом мире будет более-менее похожей.
Ромул, который, при всех своих отклонениях, все же был лидером, собрал вокруг себя ядро людей, нашел эту поляну, которая служила им домом, и установил правила общежития.
Разумеется, он не сразу стал тираном местного значения, сначала здесь было подобие демократии, но это продлилось недолго. В какой-то момент размытое «мы» заменило твердое «я», после оно стало подкрепляться тумаками и прочими мерами принудительного характера. Закончилось все серьезным столкновением — несколько мужчин, которые, похоже, имели кое-какой жизненный опыт и умели постоять за себя, попытались объяснить Ромулу его неправоту, но проиграли эту войну, после чего были вынуждены тикать из лагеря, спасая свои жизни. Плюс, опасаясь репрессий, с ними подалось в бега десятка полтора человек. Что с ними стало, добрались они куда-то или нет, — неизвестно. Впрочем, в какой-то момент один из беглецов вернулся, но уже воскресший, а потому ничего не помнящий. Ромул долго бесился по этому поводу, особенно ему было жалко несколько пистолетов, которые беглецы утащили с собой.
— О как. — Я глянул на Голда. — Слушай, а помнишь, рейдеры нам рассказывали, что они в лесу с какими-то тертыми мужиками сцепились?
— От судьбы не уйдешь, — кивнул Голд. — К тому же их вроде то ли пять, то ли шесть было. Видать, потрепала их дорога.
Жалко, что эти мужики на нас не вышли, я бы от таких не отказался.
Собственно, больше бунтов не было. Люди смирились с тем, что первое и последнее слово за Ромулом, что и обострило его психическое заболевание. Получив неограниченную власть, он начал чудачить уже всерьез, подозрительно относиться ко всем вновь прибывшим, подолгу допрашивая их. Под конец он даже стал некоторых убивать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
