В Краснодар меня и Сашу повез Георгий. Для него тоже пришлось притворяться. Но улыбаться уже не получалось. Я соврала, что, кажется, заболеваю, и почти всю дорогу до дома делала вид, что сплю. Гоша и Саша, впрочем, не обращали на мое состояние никакого внимания. Они весьма мило болтали всю дорогу и вроде даже условились как-нибудь пересечься, чтобы выпить кофе.
Наконец я очутилась дома. Там пахло пирожками и уютом. Там меня ждали, но осознание этого факта не принесло облегчения. Я обнялась с бабушкой и дедом, вошла в свою комнату и упала на кровать. И тут же отключилась. Наверное, от потрясения.
59
Через три дня после возвращения в Краснодар я уже вышла на новую работу. Мне пришлось. Оставшись дома чуть дольше, я бы точно сошла с ума от тоски. А все Павел… Этот противный свинтус снился мне каждую ночь, и каждое утро после этих снов я просыпалась совершенно разбитой.
Работа, как и ожидалось, пошла мне на пользу. В будни я казалась прежней Лидой: новые обязанности требовали моего внимания, и удавалось отвлекаться. А вот в выходные на меня накатывало. Я сидела в уголке и вздыхала. Прокручивала в голове варианты, как все могло бы быть, если б я и Павел познакомились при других обстоятельствах. От мыслей очень быстро становилось тошно, но я не могла прекратить фантазировать.
Сашка первое время пыталась меня тормошить, вытащить куда-нибудь, а потом, отчаялась и отстала.
Георгий тоже больше не лез в мою жизнь. Нет, один раз он все-таки приезжал — с цветами, и я повела себя с ним ужасно.
Я поливала огород, когда он припарковался у нашего дома. Гоша вылез из машины и замахала мне рукой, а я вместо того, чтобы проявить хоть каплю гостеприимства окатила его презрением.
— Уезжай! Уезжай немедленно! — зашипела я, как кобра. — Иначе устрою тебе холодный душ. И цветы твои мне не нужны.
Видимо, мне хотелось хоть на ком-то выместить досаду.
— Вообще-то, букет не тебе, — ухмыльнулся Гоша. — Он для Саши.
Моя сестра выпорхнула из дома нарядная, а потом она и Георгий укатили в неизвестном направлении. Вот так-то.
Иногда я звонила Виоле. Первую неделю после моего отъезда из Сочи она почему-то держалась со мной крайне холодно. Мне даже показалось, что скоро она вообще перестанет снимать трубку. И это жутко меня напугало: мне не хотелось терять друга.
К счастью, я ошиблась. Ее отчужденность постепенно сошла на нет. Виола стала сама звонить мне почти каждый вечер и рассказывала все-все, что произошло за день.
Она и Павел и правда неплохо справлялись без меня. Виола продолжала рисовать и много времени проводила с Васей и подругами. А еще она стала посещать кружок кинолога, чтобы как следует разобраться в дрессировке. Ее не оставляли мечты вырастить из Чарли истинного джентльмена.
Иногда «племяшка» упоминала в наших разговорах Павла, но я всегда старалась тут же сменить тему. Мне достаточно было знать, что у него все хорошо. Подробности меня не интересовали. Они будили во мне новый виток тоски, который по ночам не давал уснуть.
***
А потом пришел август. Листья на каштанах стали стремительно превращаться в труху. Палящие лучи солнца всегда сжигают их первыми. Вот и это лето не стало исключением: в воздухе проклюнулось предчувствие осени. Аромат увядания удачно дополнил вездесущий запах шашлыка.
Мне все чаще удавалось отвлекаться от мыслей о Павле. Бывали дни, когда получалось совсем о нем не думать. Я даже снова ощутила прилив оптимизма. Подумала: ну вот я и излечиваюсь от своей дурацкой влюбленности, осталось еще чуть-чуть потерпеть — и буду как новенькая.
А потом во время очередного нашего созвона Виола вдруг заявила:
— Лида, я приглашаю тебя на свой день рождения!
Внутри у меня стремительно похолодело. Опять встретиться с Павлом? Опять запустить микс разрушительных эмоций? Ну уж нет, спасибо.
Я переложила телефон в другую руку и виновато замямлила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты знаешь, я, наверное, не смогу приехать. У меня так много работы!
— Но выходные же у тебя бывают, — возразила она. — Скажи, когда ты будешь свободна, и я выберу такую дату для праздника, чтобы тебе было удобно.
Она загнала меня в тупик. Отказываться дальше было просто невежливо.
— Ладно, — зачем-то кивнула я. — Выбери день сама, а я точно приеду. В конце концов, и мне нужен отдых.
Уже на следующий день я купила для Виолы квадракоптер. Она как-то сказала, что не против его иметь, а мне хотелось потратить хоть часть тех денег, которые Павел таки перевел мне на карточку.
И вот наконец наступил день «Икс». Я снова села на «Ласточку» и поехала в Сочи. Внутри меня бушевал настоящий ураган. Я даже чуть в Лоо не вылезла на нервах. Было очень, очень страшно снова увидеть Павла.
На вокзале в Сочи меня встретил Аркадий Матвеевич. Когда мы сели в машину, он достал из кармана спичечный коробок и протянул мне:
— Как думаешь, понравится?
Я слегка растерялась:
— Кому?
— Марте Петровне, конечно. Виоле я купил шарф и тапки.
Я догадалась приоткрыть коробок. В нем лежало кольцо.
— Красивое, — искренне похвалила я. — Вы решили сделать Марте Петровне предложение?
— Вроде того, — пробубнил он и ужасно покраснел.
— Надо было вам специальную коробочку для кольца купить. Бархатную.
Он тут же надулся:
— Вот еще тратиться…
***
Дом и сад Павла было не узнать. Все вокруг тонуло во флажках и шариках, кругом играла музыка и резвились дети. Мне удалось заметить в толпе даже несколько новых лиц, что меня невероятно обрадовало.
— Приехала? — Павел появился рядом со мной совершенно неожиданно и словно из ниоткуда.
Скорлупка, в которую удалось загнать боль от нашего расставания, тут же треснула. У меня даже голова закружилась. Почти минуту я просто смотрела на Павла не отрываясь и не могла вымолвить ни слова. Мне до боли хотелось обнять его, ощутить его запах, но делать этого я не имела права.
Он тоже смотрел. Молча и пристально. Словно гипнотизировал меня с какой-то лишь ему известной целью.
Поняв, что мы уже переходим границы приличий, я отвела взгляд.
— Хорошо выглядишь, — сказал Павел с какой-то странной, почти отеческой интонацией.
— Спасибо. Ты тоже.
— Как дела в банке? Вливаешься в коллектив?
Я рассмеялась:
— Я не работаю в банке. Никогда туда не хотела.
— Разве? — на лице Павла проступили растерянность и что-то похожее на тревогу. — А Виола говорила…
— Я работаю, работаю, не волнуйся. Но не в банке, а в детском центре.
— И что ты там делаешь?
— Много чего. Во-первых, веду уроки по пальчиковому рисованию. Во-вторых, готовлю детей к школе. В-третьих, провожу кулинарные мастер-классы.
Он приподнял одну бровь.
— Да-да, — качнула головой я, — и это еще не все. Так же у меня есть группа арт-терапии и ментальной математики. А по выходным я провожу всякие утренники. Наряжаюсь единорогом и Лунтиком.
— Господи, какой ужас! — он вроде бы и возмутился, но на лице его тут же вспыхнула восхищенная улыбка. — Лида, ты, похоже, не исправима. Ты всю жизнь собираешься потратить на глупости?
— Наверное, — подтвердила я. — Почему нет?
А потом в его глазах промелькнуло что-то странное, и он, словно против собственной воли, коснулся моей руки. Электричество по-прежнему работало: внутри меня все перевернулось от этого легкого, как тополиный пух, прикосновения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я скучал по тебе, — еле слышно произнес Павел и тут же закусил губу, будто испугался, что сболтнул лишнего. — Рад, что у тебя все хорошо.
На мгновение мне захотелось крикнуть ему, что он ошибается, что мне просто не может быть хорошо без него. Но я смогла справиться с этим неправильным желанием.
Ко мне подбежали Виола и Чарли, стали тянуть меня в разные стороны. А уже через минуту меня поглотила детская кутерьма, и с Павлом я больше не пересекалась.
