Он почувствовал себя как никогда хорошо за последние дни. Возбуждение от обиды все еще билось у него в венах, возбуждая мозг. Он знал, что этот прилив сил был от изнеможения. Он был настолько усталым, что небольшая доза адреналина била как падающий тролль. Теперь у них все должно быть. Все кусочки мозаики. Края, углы, вся картинка. Все здесь, надо их только сложить вместе...
— Эти големы, — сказал Кэррот. — Они должны быть покрыты мышьяком, не так ли?
— Может быть, сэр. Как-то был один в здании гильдии Алхимиков в Квирме и, ха, у него мышьяк был как броня на руках, сэр, он руками мыл тигли...
— Они не чувствуют жара, — сказал Ваймз.
— И боли, — сказал Кэррот.
— Это так, — сказала Веселинка. Она недоумевающе смотрела то на одного, то на другого.
— Их нельзя отравить.
— И они подчиняются приказам, — сказал Кэррот. — Без разговоров.
— Големы делаю всю грязную работу, — сказал Ваймз.
— Веселинка, Вы могли сказать об этом раньше, — сказал Кэррот.
— Ну, знаете, сэр... Големы везде, сэр. Их никто не замечает.
— Жир под ногтями, — сказал Ваймз в пустоту. — Старик процарапал убийцу. Жир у него под ногтями. С мышьяком.
Он посмотрел на свою записную книжку, которая все еще лежала на столе.
"Вот оно, — подумал он. — Что-то мы не увидели. Но мы везде смотрели.
Значит, мы видели ответ и не поняли что это ответ. И если мы не найдем его сейчас, мы не увидим его никогда..."
— Не забывайте, сэр, хотя может это и не поможет, — сказала Веселинка откуда-то издалека. — Во многих видах производства употребляется мышьяк, и разные виды жирных веществ.
«Что-то, что мы не видим, — подумал Ваймз. — Что-то невидимое. Нет, это не может быть невидимым. Что-то, что мы не видим, потому что это всегда есть. Что-то, что срабатывает ночью...»
И тут он понял.
Он моргнул. Сверкающие звездочки от усталости в глазах заставляли его думать ненормальным образом. Что ж, думанье нормальным образом не помогло.
— Никому не двигаться, — сказал он. Поднял руку, призывая к тишине.
— Это здесь, — мягко сказал он. — Здесь. На моем столе. Вы видите?
— Что, сэр? — спросил Кэррот.
— Вы что — не поняли? — сказал Ваймз.
— Что, сэр?
— То, чем отравляют его превосходительство. Вот оно... на столе.
Видите?
— Ваша записная книжка?
— Нет!
— Он пьет виски «Биерхаггерс»? — спросила Веселинка.
— Сомневаюсь, — сказал Ваймз.
— Чернильница? — сказал Кэррот. — Отравленные перья? Пачка сигар «Пантвидс»?
— Где они? — сказал Ваймз, хлопая себя по карманам.
— Лежат под письмами, у Вас на подносе, сэр, — сказал Кэррот. Он добавил с упреком. — Знаете, сэр, те, на которые Вы не ответили.
Ваймз схватил пачку и извлек сигару. — Спасибо, — сказал он. — Ха! Я не спросил Милдред Изи, что еще она брала! Конечно, маленькие дополнительные доходы для служанки! А старая миссис Изи была швеей, настоящей швеей! А сейчас осень! Убивает потихоньку по ночам! Видите?
Кэррот нагнулся и уставился на крышку стола. — Не вижу, сэр, — сказал он.
— Конечно, не видите, — сказал Ваймз. — Потому-что видеть нечего.
Этого не замечаешь. Поэтому можно сказать, что это на столе. Если бы этого не было на столе, вы бы сразу это увидели! — Он улыбнулся улыбкой маньяка.
— Но вы бы не увидели! Понятно?
— Вы в порядке, сэр? — сказал Кэррот. — Я знаю, что Вы перерабатывали последние несколько дней...
— Я недорабатывал! — воскликнул Ваймз. — Я бегал вокруг да около в поисках проклятых улик, вместо того чтобы подумать пять минут! Что я обычно всем говорю?
— Э... э... Никогда никому не доверяй, сэр?
— Нет, не то.
— Э... э... Каждый в чем-то виноват?
— Тоже не то.
— Э... э... Если у какого-нибудь члена национального меньшинства не варит котелок, это не значит что все они слабоумные недоумки, сэр?
— Н... Когда я сказал такое?
— На прошлой неделе, сэр. Когда у нас были посетители из этой компании Равного Роста, сэр.
— Ну, не это. Я имею в виду... Я уверен, что я всегда говорю еще что-то, что относится к этому моменту. Что-то о сущности работы полицейского.
— Не могу ничего больше вспомнить, сэр.
— Хорошо, черт побери, я подготовлюсь, и с настоящего момента буду говорить многое.
— Очень приятно, сэр, — Кэррот поклонился. — Рад видеть Вас таким, каким Вы всегда были, сэр. Ищущий зад... ягодицы для пинков, сэр. Э... Что мы нашли, сэр?
— Увидите! Немедленно во дворец. Позовите Ангуа. Она может потребоваться нам. И возьмите ордер на обыск.
— Вы говорите о молотке для замков, сэр?
— Да. И еще о сержанте Кишке.
— Он все еще не появился, сэр, — сказала Веселинка. — Дежурство у него должно было закончиться час назад.
— Шляется наверно где-то, подальше от проблем, — сказал Ваймз.
Крошка Безумный Артур посмотрел через край стены. Откуда-то из под Кишки на него смотрели два красных глаза.
— Тяжелый наверно?
— Ошн.
— Пни его второй ногой!
Послышался всасывающийся звук. Кишку передернуло. Потом снизу послышался шлепок, секунда тишины, и громкий треск разбиваемых горшков.
— Он с моим ботинком улетел, — простонал Кишка.
— Как это случилось?
— Он... соскользнул.
Крошка Безумный Артур дернул за палец. — Тогда вылезай.
— Не могу.
— Почему не можешь? Он же больше не висит на тебе.
— Руки ослабели. Еще десять секунд и вокруг меня будут обводить мелом...
— Не, ни у кого нет столько мела, — Крошка Безумный Артур нагнулся, так что его голова была на одном уровне с глазами Кишки. — Если ты умираешь, тя можешь подписать расписку, что тя обещал мне доллар?
Снизу слышался хрустящий шум от обоженной глины.
— Что такое? — сказал Кишка. — Я думал, этот проклятый голем разбился...
Крошка Безумный Артур заглянул вниз. — Тя веришь во всякие реинкарнации, мистер Кишка? — сказал он.
— Ты не достанешь меня всякими грязными иностранными словечками, сказал Кишка.
— Ну, он там весь собирается. Как из кусочков детского конструктора.
— Неплохо придумано, Крошка Безумный Артур, — сказал Кишка. — Но я знаю, что ты говоришь это, чтобы я выбрался отсюда сам, правильно? Статуи не собираются сами, если их разбить.
— Глянь сам. Уже почти всю ногу собрал.
Кишке удалось скосить глаз в вонючее пространство между стенной и собственной подмышкой. Все что он увидел, это клубы тумана и слабое свечение.
— Ты уверен? — спросил он.
— Если бы тя бегал по крысиным норам, тя научился бы видеть в темноте, — сказал Крошка Безумный Артур. — Иначе тя сдох бы.
Что-то зашипело под ногами Кишки.
Ботинком и пальцами ноги он начал скрести по стене.
— У него маленькая проблемка, — разговорился Крошка Безумный Артур.
— Похоже, что колени он сделал не с той стороны.
Дорфл сгорбившись, сидел в том самом заброшенном подвале, в котором проходило собрание големов. Иногда он поднимал голову и шипел. Из его глаз лился красный свет. Если бы что-то прорвалось бы сквозь это мерцание, через глазницы во внутреннее небо, то было бы...
Дорфл сломился под тяжестью обрушившейся на него вселенной. Ее бормотание было долгим, оглушающим шумом, ничего не значащим для Дорфла.
Слова стенной до небес окружали его со всех сторон.
И голос тихо сказал. — Ты принадлежишь себе. — Дорфл раз за разом видел эту сцену, видел заботливое лицо, поднимающуюся руку, заполнившую весь вид, чувствовал неожиданное леденящее знание.
— ... Принадлежишь себе.
Эта фраза налетело на стену из Слов, отскочило эхом, и нарастающей громкостью начала летать туда сюда пока не заполнило мир окруженный стенной из слов.
У голема должен быть хозяин. Буквы поднимались башнями в центре мира, но эхо протекало сквозь них, ударяя как песчаная буря. По камню зигзагами поползли трещины и потом...
Мир взорвался. Огромные плиты этого мира, каждая размером с гору обрушились душем из красного песка.
И вовнутрь потекла Вселенная. Дорфл почувствовал, что эта Вселенная захватывает его, накатывается на него и подхватывает его с ног и...
... и теперь голем оказался внутри Вселенной. Он чувствовал ее повсюду, ее мурлыканье, ее занятость, ее вращающуюся сложность, ее рычание...
Нет никаких Слов между тобой и Ней.
Ты принадлежишь Ей, а Она принадлежит тебе.
К Ней нельзя было повернуться спинной, она была повсюду, перед тобой.
Дорфл почувствовал ответственность за каждое тиканье Ее часов, за каждый их удар.
Нельзя сказать: «У меня есть приказы». Нельзя сказать: «Так нечестно».
Никто не будет слушать. Нет Слов. Ты принадлежишь себе.
Дорфл увидел пару сияющих светил и опять провалился во внутренний мир.
Не Ты не должен. Скажи: «Я не буду».
Дорфл провалился сквозь красное небо, потом увидел впереди темную дыру.
Голем почувствовал, что его уносит туда, и он понесся сквозь мерцание, а дыра становилась все больше и, наконец, ее края просвистели рядом с ним...
