Он решил оставить про запас этот последний шанс.
Старр полз к грузовику, таща за собой своего русского товарища.
Григорьев умирал. Взгляд его был прикован к серому обелиску ближайшего уловителя, стоявшего менее чем в шестидесяти метрах. Он ничего не говорил, но глаза его расширились, и в них застыло выражение ужаса. Ему не хотелось отдавать ни капли своей энергии этой мерзкой албанской штуке. По-видимому, в его голове соединение пролетариев всех стран имело свои пределы. Старр тащил его подальше от обелиска и поближе к грузовику.
— Спасибо, Джон, — прошептал русский. — Ты меня спас… Ты спас мою… я не знаю, что ты спас…
Он улыбнулся.
— …но ты это спас. Спасибо.
— Не за что, — сказал Старр.
— Есть за что…
Кровь хлынула у него изо рта, и его не стало.
Старр ощутил некоторую неловкость морального свойства — впрочем, это продлилось недолго.
Он не пытался спасти русского от уловителя обелиска. Он стремился подтолкнуть его поближе к уловителю грузовика.
Речь шла единственно о том, чтобы запустить двигатель.
Но дух Григорьева отлетел слишком рано, и еще один верный шанс был упущен.
Литтл бросил на них раздраженный взгляд и хладнокровно приосанился под пулями.
— Полковник Старр! — крикнул он. — Садитесь за руль. Передаю вам командование. Я берусь сам наполнить этот чертов бак, сэр!
Старр, собиравшийся с силами, чтобы запрыгнуть в грузовик, стал дожидаться, пока майор исполнит свое обещание. «Этот сукин сын вызывал восхищение, — наверное, так он впоследствии комментировал это после второй бутылки сливовицы в штаб-квартире в Белграде. — Он ведь нам обещал до конца не снимать маску джентльмена и офицера Ее Величества, он заявил нам, что мы можем полагаться на этот образ, и вот он держал слово. Я ждал, когда он наполнит бак, и был взволнован и одновременно возмущен, меня раздирали противоречивые чувства: презрение профессионального военного к этому позеру и восхищение, которое вызывала у меня верность этого чертова фигляра избранной роли. Когда человек готов отдать свою жизнь ради маски, это конец всех масок и начало подлинности. Он заставлял возродиться из пепла, пусть даже на короткий миг и только для себя самого, Британскую империю. „Давайте, сэр! — крикнул я ему. — There’ll always be an England. Англия никогда не умрет!“»
Старр почти что слышал звуки волынок.
Литтл остался стоять в ожидании, когда его поразит какая-нибудь пуля.
— Жалкие стрелки эти ребята. Poor show. Bloody awful[54].
Облако пыли поднималось над долиной: казалось, на них движется вся албанская армия.
Старр запрыгнул в грузовик. Им оставалось лишь одно, иначе… Иначе — суд над пятью пленными диверсантами, их публичное покаяние и портативная бомба в двадцать мегатонн в руках албанцев.
Станко пришла в голову та же мысль, что и ему. Он направил оружие на «фартук» бомбы.
Затем сделал знак Джуме.
— Отодвиньтесь на несколько сантиметров, маршал, — сказал он насмешливо. — А то вас может оглушить…
Никто из них не смотрел на Матье, но они поняли, что пуля попала в него, когда услышали крик женщины. Она бы не кричала так душераздирающе, если бы была ранена сама.
Мэй сжимала его в своих объятиях.
— Любовь моя, любовь моя!
Замечательное французское произношение, подумал Старр в отчаянном рефлексе самозащиты.
Она пыталась его спасти. Если бы поцелуй мог спасти человека, этот мерзавец был бы обречен на бессмертие.
Лица Матье почти не было видно за струящимся золотым потоком.
— Мне будет тебя не хватать, девочка, — сказал он ей.
Голос еще звучал твердо. Но Старр видел, куда попала пуля. Парню конец. Если им чуть-чуть повезет, скоро они смогут тронуться с места. Комаров нагнулся и не спускал глаз с индикатора топлива.
Они ждали. Имир Джума поднял руки, и солдаты прекратили стрельбу.
«Он хочет взять нас живыми», — подумал Колек.
Станко навел автомат на Джуму.
— Только прикажите, майор! — крикнул он. — Отличная энергия! Лучше и быть не может!
Тут он заметил, что все взгляды устремлены на Матье.
Последним следом жизни на лице Матье была улыбка.
— Святая Мэй Албанская, — прошептал он.
Он вытянул руку, как будто пытаясь коснуться лица любимой, но рука упала, и тут же заработал двигатель.
Литтл сел за руль, и машина резко рванула с места.
Албанцы снова открыли огонь.
Старр оглянулся. Никогда прежде он не видел такого отчаяния.
— Остановите! — кричала она. — Остановите! Выпустите его!
Литтл жал на газ.
Старр почти болезненно ощущал толчки грузовика. Он перестал обращать внимание на пули. Кажется, его несколько раз зацепили, по левой руке текла кровь, однако боли он не чувствовал.
— Остановите! Выпустите его! Освободите его!
Американец всем сердцем желал сам оказаться на месте этого типа. Впрочем, это желание, скорее всего, было следствием нервного перенапряжения.
Он нашел в себе мужество снова повернуться к Мэй, и одно слово, одно только слово могло описать выражение, которое он прочел на ее лице, и это было слово «победа».
Пуля, должно быть, поразила ее совсем близко к сердцу. Она на мгновенье выпрямилась во весь свой рост, рост высокой американки, — волосы ее развевались на ветру, на лице застыла торжествующая улыбка, а затем ее опустевшее тело рухнуло на тело Матье.
Каплан плакал навзрыд. И вдруг он сделал странную для ученого вещь, напомнившую всем о Бухенвальде. Он принялся напевать «Эль мале рахамим», древнееврейскую заупокойную молитву. Возвращение к истокам, подумал Старр; из него вытекала кровь и струилась по ядерному щиту.
Еще несколько секунд они мчались на полной скорости — и вот перед ними оказалась развернувшаяся поперек дороги шеренга югославских солдат.
Литтл мягко остановил грузовик.
Диверсанты спрыгнули на землю и бросились к двигателю.
Никто из них не смотрел на тела.
Все смотрели на капот машины.
— Ну же, кто-нибудь! — закричал Литтл сорвавшимся голосом. — Сливной кран… Моя рука ни к черту!
Кран повернул Старр.
Этот свет не был ярче двадцати тысяч солнц, и он ничем не был обязан гению человека, однако тем, кто был обречен, он давал последний шанс.
Примечания
1
Мишель Фуко (1926–1984) — французский философ, историк идей (здесь и далее прим. перев.).
2
«Возблагодарим Господа» (лат.).
3
Что это… Что это? (итал.).
4
Матерь Божья! Гвардейцы! (итал.).
5
Коллеж де Франс — одно из старейших учебных и научно-исследовательских заведений Франции; находится в Париже.
6
Игрушка, штучка (итал.).
7
Бедняжке (итал.).
8
Бедняжка (исп.).
9
На веки вечные (лат.).
10
Сальпетриер — одна из парижских больниц.
11
Франсуа Вийон, «Баллада повешенных». Перевод Ю. Корнеева.
12
Директор (итал.).
13
Жоашен дю Белле (1525–1560) и Пьер Ронсар (1524–1585) — выдающиеся французские поэты XVII века, члены поэтической группы «Плеяда».
14
Дефекация — в технике — очищение от грязи.
15
Полинезийские приключения Марка Матье описаны в романе «Повинная голова» (прим. автора).
16
Фарэ — традиционное жилище полинезийцев.
17
Пещера Ласко — один из известнейших памятников эпохи палеолита, пещера на юго-западе Франции, на стенах которой сохранились древние изображения.
18
«Тяжба человека» — название эссе Ромена Гари.
19
Чжоу Эньлай (1898–1976) — китайский политик, первый председатель госсовета КНР.
20
Франсис Жамм (1868–1938) — французский поэт-символист.
21
Джованни Беллини (1420–1516) — итальянский художник эпохи Возрождения, основатель Венецианской школы живописи.
22
«Банда четырех» — группа лидеров Коммунистической партии Китая, ближайших соратников Мао Цзэдуна. После его смерти в 1976 г. попытались захватить власть, но не преуспели; их арест стал официальным концом «культурной революции».
