– Барс, видимо, так не считает, – вырвалось у Генри, но он сразу об этом пожалел: мороз усилился так, что стало больно дышать.
– Не смей упоминать его имя, грязный лжец. – Королева оказалась прямо перед ним. – Сегодня чудесный морозный день. Приятной прогулки и холодных снов.
И прежде чем Генри успел сказать хоть слово, она рассыпалась на осколки и бесследно растворилась в обледеневшей земле.
– Эй, леди, секундочку! – Джетт взял ближайший куст за ветку и заговорил прямо в нее: – Вы не поняли! Он не врет!
Куст отвел ветку назад и наотмашь ударил его по лицу.
– Да уж, встречал я холодных девчонок, но не настолько же. – Джетт потер щеку и тоскливо огляделся. – А разве сейчас не должен появиться Барс и сказать: «Он правда избранный, отдайте ему подсказку»?
– Видимо, нет, – протянул Генри, размышляя, в какую сторону лучше пойти. Если из этого леса есть выход, он его найдет.
Но лес будто услышал его мысли. В следующую секунду произошло такое, что Генри похолодел: все деревья сжались, потом распрямились снова, но уже совершенно другие и на других местах. Поляна изменилась до неузнаваемости, будто мир крутанули, как карусель.
– И что это было? – упавшим голосом спросил Джетт, пятясь от ближайших деревьев.
– Она показывает, что не выпустит нас, – медленно произнес Генри. Холод теперь был такой, что воздух обжигал горло. – Нельзя выйти из места, которое все время меняется.
Он вдруг понял, что братья как-то притихли, оглянулся и понял: когда мороз усилился, они, кажется, примерзли к дереву. То по-прежнему стояло посреди поляны, не изменившись ни единой веткой. Братья были уже даже не белые, а синеватые, будто лед начал замораживать их изнутри.
– Мы тут умрем, – начал Джетт, дыша на посиневшие руки. – На этот раз нам точно конец.
– Я все ждал, когда ты это скажешь, – пробормотал Генри. – Ладно, пошли.
– Ты, может, не заметил, но мы теперь даже не знаем, откуда пришли! Куда ты хочешь идти?
– Куда угодно. Когда холодно, надо двигаться, ты сам говорил.
– Тогда мы были под стеной постоялого двора, а не в жутком заколдованном лесу, – сказал Джетт совершенно серьезным голосом.
Генри повернулся к нему:
– Слушай, она сама сказала: ей нравятся сильные и храбрые. Единственный способ убедить ее, что мы ей не врали, – принять ее игру. Идти вперед. Не трусить и пройти через лес.
– Да тут даже дышать больно! Мы замерзнем и помрем…
– Тогда садись и начинай прямо здесь, – резко перебил Генри и тут же приказал себе успокоиться. Он уже понял, что лес откликается на злость и страх. – Эй, вы, – подходя к братьям, сказал он, – пойдете с нами.
Хью с трудом приоткрыл глаза. Ресницы у него побелели и слиплись от инея.
– Ни за что, чудище. Ты нас не заманишь.
– Куда еще дальше заманивать, тупица, ты уже к дереву примерз! Но я с ними тоже не пойду, – стуча зубами, возмутился Джетт. – С чего тебе их спасать? Они на тебя охотились, их папаша тебя поколотил, потом меня, а теперь из-за них посланники не узнают, кто ты такой!
– Ты умеешь успокаивать лес, – кивнув на Свана, сказал Генри.
Сван тут же оживился и заерзал на ветке.
– Я полезный, – просипел он.
– Да не связывайся ты с ними! – Джетт уперся рукой ему в грудь. – Пусть замерзают, какое нам дело!
Но Генри уже схватил обоих за свисающие полы курток, с силой дернул, и братья кубарем скатились с дерева.
– Два варианта на выбор, – объяснил он, глядя на них сверху вниз. – Либо остаетесь тут и замерзаете, либо идете с нами.
Хью свернулся калачиком на льду. Генри пожал плечами и зашагал прочь – некогда уговаривать. Но тут Сван завозился, встал, подобрал пару корзин и трусцой побежал за Генри. Хью нехотя поднялся и тоже начал собирать свое разбросанное имущество.
– Я иду против своей воли, имейте в виду. Меня заставили, и вы за это еще ответите, – процедил он, догоняя Генри. Выглядел он уже не так плохо, – кажется, злость грела его, как печка.
Генри развернулся к братьям, и те отбежали от него на несколько шагов.
– Отстанете – ждать не буду. Дышите глубже. Не болтайте. Старайтесь не трястись, от этого мышцы устают. И вот, – он вытащил из кармана пару пирогов, которые дал ему Тис, и бросил им, – ешьте, это греет. И бросьте свои вещи, без них будет легче идти.
– Ну нет, чудище, – прижимая к себе корзины и свертки, проворчал Хью. – Ты у нас добро не отнимешь.
– А одеяла у вас там, случайно, нет? – поинтересовался Джетт.
– О. Есть. Как я сам не сообразил? – Хью вытащил из корзины два одеяла и завернулся в оба.
– А мне? – жалобно спросил Сван.
– Да ты толстый, тебя жир греет, – отмахнулся Хью, подхватил вещи и, покачиваясь под их весом, зашагал вперед.
– В такой компании путешествовать – просто счастье, – пробормотал Джетт и, спотыкаясь, побрел за Генри. – Скажи, что знаешь, куда мы идем.
– Понятия не имею. Суть в том, чтобы идти. А ты начинай говорить парными строчками, – кивнув на Свана, сказал Генри.
– Это стихи, – гордо пояснил тот. – Про что сочинять?
Генри пожал плечами, откусил от своего пирога и пошел вперед, обгоняя остальных: ему легче было идти, когда он не видел, с каким количеством людей его угораздило связаться.
Вокруг трещал мороз, и Генри осторожно втягивал морозный воздух через нос, следя за каждым движением в лесу. Отец всегда говорил: везде свои законы. Изучай их, где бы ни оказался, изучай своих врагов и победишь. Ледяной лес сейчас был врагом куда худшим, чем люди, но Генри все же краем уха слушал их разговоры: вдруг решат напасть.
– И вот по лесу мы идем! Хотя мы раньше шли вдвоем, но нас теперь уже четыре, и очень зябко в этом мире… – тарабанил Сван.
– Слышь, уродец, держись в трех шагах от меня, иди так, чтобы я тебя не видел, – севшим голосом ворчал Хью. – Мне как будто своего недоумка не хватало, а теперь еще ты мне глаза мозолишь.
– Хм, по-моему, из вас двоих недоумок как раз не он. Неплохие стишки.
– Увы, никто нас не спасет, когда в лесу повсюду лед! Нести корзину непосильно, но Хью сердиться будет сильно, если ее я просто брошу, ведь скарб в нее набит хороший. В корзинах наших много книг, соль, нитки, нож, копченый сиг…
Хью застонал.
– Ненавижу это все. Слушай, колченогий, до тебя что, не дошло? Сван же умом обиженный – хорошо соображает, только когда сочиняет свои дурацкие стишки, а в остальном как шестилетний. Мне за двоих приходится думать.
– Получается у тебя, я смотрю, просто блестяще, – пробормотал Джетт.
Послышался звук удара, мороз тут же усилился, и Генри обернулся: Хью пнул Джетта, и тот, оступившись на скользкой земле, упал на лед.
