Наконец, я вошла в гостиную, окна которой были выполнены в форме лепестков роз. Фреска на потолке теперь скрывалась в полумраке. Я всмотрелась в нее и повернулась кругом, чтобы как следует ею насладиться. Этот дом производил неизгладимое впечатление. Все эти произведения искусства, архитектура, арки, укромные уголки, скрывающиеся во тьме.
Я провела пальцами по закрытой крышке пианино. Играл ли на нем кто-нибудь? Мне бы хотелось, но я не обладала к этому особым талантом.
Пробили часы. Должно быть, уже половина восьмого. Я вышла из гостиной и пошла на поиски столовой. Мне повезло, поскольку я уловила тихую мелодию. Музыка. Низкая, темная и такая подходящая для этого места.
Шагая вперед, я задалась вопросом, образовывали ли все комнаты круг вокруг большого зала. Если бы я смогла сейчас взглянуть на дом с высоты птичьего полета, оказался бы и он в форме розы?
Я коснулась затылка. Сегодня мне удалось разглядеть татуировку. Я думала, что увижу розу, но нет. Вернее, не только. Первым, что бросилось в глаза, оказался череп. Затем я увидела россыпь роз. А потом дуэльные пистолеты.
Насилие, смерть и красота в одном флаконе.
Я помедлила, оказавшись у входа в столовую. Сантьяго стоял у окна с бокалом в руке и спиной ко мне. Он был так неподвижен, словно потерялся в своих мыслях. Я воспользовалась этим мгновением, чтобы изучить своего мужа, поскольку мне было до невозможности интересно, какой он человек. Хотя подобное казалось странным. Отсюда Сантьяго выглядел прекрасным. Нет, не так. Мой муж всегда был прекрасным, даже с черепом на пол лица. Но от него исходила такая боль. Я чувствовала ее, даже когда Сантьяго был жесток. Может, в такие периоды особенно. И это что-то творило с моим сердцем.
Но сейчас меня привлекала не его боль. Скорее нечто более первобытное. Рост. Широкие плечи. Пиджак, очерчивающий его мускулы. Сантьяго был очень мужественным.
По коже прошла волна жара, когда я вспомнила, как обхватывала его бицепсы. Каким он тогда был сильным. Во много раз сильнее меня. И больше.
Когда я переступила порог, голова сильно закружилась. Я оступилась на единственной ступеньке и вцепилась в буфет, чтобы не упасть, но уронила что-то с другого его конца. Предмет с грохотом упал на пол, и Сантьяго вздрогнул будто от испуга, а затем повернулся ко мне, нахмурив брови. На его лицо набежала тень, словно он пытался прийти в себя.
– Прости! – мне и правда было ужасно стыдно. Я моргала изо всех сил, продолжая держаться за буфет, чтобы не упасть, но все же поспешила поднять старинный серебряный канделябр, лежавший сейчас на полу. Слава богу, от него ничего не отломалось.
Сантьяго направился ко мне, поставив свой бокал на освещенный свечами стол, а потом обвил вокруг меня руку, а во вторую взял канделябр. Поставив его обратно на буфет, Сантьяго обернулся ко мне, оглядывая с ног до головы.
– Ты в порядке? – спросил он, пристально смотря на меня.
– Да, – кивнула я, с трудом заставив себя сфокусировать взгляд.
– Мне следует обернуть всю мебель одеялами? – спросил Сантьяго. Похоже, он решил перевести все в шутку. Видел ли муж, как я смущена? Мое лицо буквально горело.
– Это просто... я оступилась, – отчасти потому, что смотрела на Сантьяго. Вспоминала ощущение его рук на моей коже. Какими были прикосновения. Но вслух я этого не произнесла.
– Антония сказала, что утром тебе стало нехорошо.
– Все нормально, – я высвободилась из его объятий. Эта его сторона, почти заботливая, застала меня врасплох. Я не должна была доверять ему. И позволять Сантьяго утешать меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты чуть не упала с лестницы, Айви.
– Но не упала. Мне просто нужно было присесть ненадолго. Такое творится не весь день напролет, – чаще всего.
Сантьяго посмотрел на меня так, словно не поверил.
– Поэтому я спрашивала о бассейне. Я плаваю каждый день. Точнее плавала. И это помогает. Как только мне снова разрешат плавать, все наладится, – начала я, но тут же почувствовала раздражение, а потому не удержалась и добавила, – Санти.
Муж улыбнулся и отступил. Теперь мы вернулись на знакомую территорию.
Я почувствовала, что щеки снова покраснели, а на лбу выступил пот. Когда я услышала это прозвище от Мерседес, оно показалось мне раздражающим. Сперва я даже не придала этому особого значения, но сейчас, когда издевательски протянула его, точно поняла, что почувствовала.
Ревность.
Потому что я идиотка.
Я отвела взгляд, когда Сантьяго стал с ухмылкой меня рассматривать.
– Мерседес вела себя территориально? – спросил он.
Я прочистила горло и все же заставила себя поднять взгляд.
– Мне просто показалось забавным, что она дала тебе прозвище.
Его настроение моментально упало.
Я заморгала и попыталась выровнять дыхание. Сантьяго не должен был видеть, как я взволнована. Мне нужно было успокоиться.
Муж неторопливо окинул меня взглядом. На мне было облегающее черное трикотажное платье длиной до колен с вырезом ниже, чем я носила обычно. Не то что бы у меня была очень пышная грудь, из-за которой стоило беспокоиться о декольте, но я все же поправила платье и снова прочистила горло, когда заметила, как взгляд Сантьяго задержался на вырезе. Однако, может, он просто разглядывал четки.
Сегодня меня подстригли, но саму длину убрали лишь на дюйм. Вышло стильно, и, по правде, мне понравилось, хоть обычно я и не утруждала себя укладкой с помощью фена. Также мне нанесли макияж, что я делала довольно редко. И не собиралась заниматься этим ради Сантьяго. Еще мне сделали маникюр, и к моему разочарованию обработали воском даже те места, где я и не допускала подобную возможность. Это все дело рук Мерседес. Или, может, она действовала по распоряжению Сантьяго.
– Ты прекрасно выглядишь, – произнес он, обходя меня по кругу. Сантьяго запустил пальцы мне в волосы, но не причинил боли. – Впрочем, ты всегда была красавицей.
Мой желудок громко заурчал, а я снова покраснела, на автомате прикрывая живот. Когда Сантьяго снова встал передо мной, я задумалась, действительно ли он хотел сказать именно это. Неужели правда сделал мне комплимент?
– Голодна?
Я кивнула.
– Пожалуйста, скажи, что моя сестра тебя покормила.
– Если под этим подразумевать несколько листьев салата и кусок картона, замаскированный под куриную грудку, то да, она меня кормила. Знаешь, Мерседес – сущее зло. На ее фоне даже ты кажешься милым.
Сантьяго рассмеялся, а потом положил мне руку на поясницу и повел к длинному обеденному столу, накрытому на двоих. По крайней мере, его сестра не будет ужинать с нами. Когда муж отодвинул для меня стул, я присела на мягкое сидение и положила на колени салфетку. Сантьяго занял свое место во главе стола, и через мгновение стал выходить персонал, появляясь из двери посреди стены, очевидно, еще в старые времена используемой слугами. Они угадали время так, словно наблюдали за нами.
