Один из пяти находящихся в терминале студентов, в куртке и шерстяной шапочке, уже сидел за компьютером, его быстрые пальцы буквально порхали по клавиатуре. Меган наблюдала, как цветное изображение Джоша появлялось на экране. Лучезарная улыбка, непослушные волосы, форма бойскаута — фотография, словно кулак, больно била ее в солнечное сплетение каждый раз, когда она видела ее. Он выглядел таким счастливым маленьким мальчиком, у которого вся жизнь еще впереди. Если бы они могли найти его… поскорее. Меган чувствовала, как секунды убегают одна за другой, и подавила желание взглянуть на часы.
Она отвела взгляд от экрана и оглядела временный центр волонтеров. Комната преображалась на глазах. Столы и стулья, офисное оборудование вносили и через парадные двери, и через черный вход. Потоки холодного воздуха, словно по аэродинамической трубе, врывались в здание. Волонтеры рассаживались за столами мгновенно, как только их ножки касались пола, заваливая все доступные поверхности напечатанными ориентировками, конвертами, степлерами, печатями и коробками с резинками.
Это были представители всех слоев общества, из всех уголков штата. Несколько мужчин, очень много женщин. Люди средних лет, пожилые, школьники. Они уже приклеили к огромным окнам на фасаде склада плакаты с ярко-желтой надписью «Разыскивается» и рисунки одноклассников Джоша с призывом к нему вернуться домой, как будто внутренней силы их коллективной просьбы было достаточно, чтобы это произошло. Витрины почти всех магазинов города были оформлены подобным образом.
— Мы сможем также общаться с Национальным центром пропавших и эксплуатируемых детей и с Центром пропавших детей Миннесоты, — продолжал профессор. На нем была огромная черная парка, которая, казалось, проглотила его целиком. Она добралась почти до ушей. Прист сунул руки в карманы и одернул ее вниз. — Мы можем соединиться со многими сетями и фондами, имеющими сведения о пропавших детях по всей стране. Удивительно, как много… трагедий — вот какое слово я должен использовать, я полагаю. И имя каждого нового пропавшего ребенка фонд заносит в свои списки.
— Давайте надеяться, что имя Джоша Кирквуда не попадет в этот список, — прошептала Меган.
— Да, будем надеяться, — сказал он, глубоко вздохнув, оторвал свой взгляд от экрана компьютера и прищурился за линзами своих огромного размера очков. — Могу ли я предложить вам чашку кофе, агент О’Мэлли? Горячий сидр, горячий чай? У нас нет недостатка в волонтерах и… еде.
— Сидр было бы здорово, спасибо.
Меган пошла за ним к длинному столу в конце главной комнаты, где были сложены все принесенные горожанами съедобные пожертвования, и с благодарностью приняла чашку дымящегося пряного сидра. Тепло от горячей чашки проникло сквозь перчатки к пальцам, которые, казалось, стали хрупкими от холода. Через всю комнату она смотрела на суетящихся волонтеров — людей, которые отдавали свое время, свой талант, свои сердца и… деньги, чтобы вернуть домой Джоша. Уже создали премиальный фонд, и пожертвования стекались со всего Среднего Запада — от отдельных людей, общественных групп, фирм. В последнем докладе сообщалось, что уже собрано более пятидесяти тысяч долларов.
За одним столом добровольцы подпечатывали на ориентировки свежую информацию о вознаграждении. За другим — раскладывали их по конвертам и сортировали по почтовым индексам, за третьим столом все складывалось в мешки для доставки в почтовое отделение. Ориентировки будут отправлены в правоохранительные органы, гражданские организации, фирмы, школы, чтобы потом их распространяли на улицах, размещали в витринах, на информационных табло, прикрепляли к фонарным столбам, подсовывали под стеклоочистители по всему штату. Меган отлично понимала, что все эти усилия могут быть напрасными и результат поиска не зависит от количества людей, которые помогали, надеялись, молились. Судьба Джоша находилась в конечном итоге в руках одного подонка, и сейчас, кажется, проще пройти сложный лабиринт с завязанными глазами, чем отыскать его. Однако приятно осознавать, что люди не остались равнодушными к чужой беде.
— При виде такого единения у меня немного усиливается вера в человечество, — призналась она.
Прист также наблюдал за толпой, его лицо уже не выглядело таким оживленным, как при объяснении компьютерной установки.
— Оленье Озеро — хороший город, и люди в нем живут хорошие. Каждый знает и любит Ханну. Она так много дает сообществу.
— А что Пол? Его тоже все знают и любят?
Он пожал плечами.
— Все ходят к доктору, но не слишком многим требуется бухгалтер. Пол менее заметен. Но я полагаю, что рядом с Ханной многие проигрывали бы.
Сейчас из этой пары Пол более заметен, подумала Меган, не заостряя своего внимания на слегка порозовевших щеках профессора при упоминании имени Ханны. Пол демонстрировал свое лицо перед всеми телекамерами, не упуская ни единого удобного случая, в то время как Ханна была приговорена к домашнему аресту.
— Я полагаю, люди всегда объединяются для защиты.
Потягивая сидр, Меган внимательно посмотрела на человека, только что присоединившегося к ним. Он был примерно такого же роста, что и профессор Прист, — не выше метра семидесяти, такой же стройный, скорее даже тощий. На этом сходство заканчивалось. Волосы вновь прибывшего были светлыми и модно подстриженными, черты лица привлекательными. Хорошенький — слово, которое первым приходило на ум при взгляде на него. Тонко вылепленное, почти женское лицо с большими темными глазами, казавшимися немного сонными. На нем были серые шерстяные брюки и дорогое — это было заметно сразу — пальто из флотского сукна, надетое поверх темного свитера.
— Инстинктивная реакция стада, — продолжил он. — Сила и безопасность в численности. Объединитесь, чтобы отбить хищника.
— Вы говорите, как эксперт, — заметила Меган.
— Не могу сказать, что у меня было много опыта работы в такой ситуации, но психология — мой конек, так сказать. Доктор Гарретт Райт, — представился он, протягивая руку. — Я преподаю, и в Харрисе тоже.
— Меган О’Мэлли, БКР.
— Я бы сказал, что очень приятно, но сейчас это кажется неуместным, — грустно улыбнулся он, засовывая руки в карманы пальто.
Меган была не совсем согласна, однако не возразила.
— Вы здесь, чтобы предложить свои услуги, доктор? Мы могли бы воспользоваться некоторыми вашими выводами об умственном состоянии человека, который похитил Джоша.
Райт нахмурился и качнулся вперед-назад на каблуках своих модных ботинок.
— Если честно, я заехал, чтобы попросить у Криса ключи к его картотеке. У нас есть студенты, работающие над совместным проектом. И вообще, Крис, — сказал он, поворачиваясь к Присту, — мне, вероятно, следует взять у вас ключи и от вашего кабинета, если завтра вы переходите к Густаву Адольфусу.
Прист отставил чашку с сидром, вытянул из кармана куртки связку ключей на колечке и принялся откреплять те, что были нужны коллеге.
— Мне хотелось бы оказать какую-нибудь помощь, — сказал Райт. — Ханна и Пол — мои соседи. Мне очень жаль, что они проходят через такое. Моя жена помогает Ханне. Я считаю ее официальным делегатом от нашей семьи. — Он покачал головой. — Я изучал отклоняющееся, девиантное поведение. Асоциальность, антисоциальность — поведение и поступки… Но у меня нет степени в области криминологии. Моя область экспертизы — изучение и восприятие. Хотя я думаю, что можно с уверенностью предположить, что вы имеете дело с одиночкой, социопатом. Если то, что они сообщают в новостях относительно оставленных им записок, — правда, у вас есть кто-то с гипертрофированной манией величия, с бредом, особенно в отношении религии.
— Все гудят о записках, — сказал Прист, передавая пару маленьких серебристых ключей. Его куртка снова поднялась до ушей. Он стащил ее вниз и сделал глоток, его очки затуманились от пара, поднимающегося из чашки с сидром. — Многие волонтеры видели репортаж Пэйдж Прайс по телевизору в каминном зале. Драматический материал. Что вы думаете об этом, агент О’Мэлли?
— Размышлять — не мое дело, — сказала Меган, поздравляя себя, что она, как леди, не воспользовалась возможностью смешать с грязью Пэйдж Прайс. Но она отдала бы последние четверть доллара, чтобы разобраться с репортершей и ее осведомителем. — Я должна иметь дело с фактами.
— Никакой интуиции? — спросил Райт.
Меган холодно посмотрела на него, удивленно подняв одну бровь.
— Это сексистское замечание, доктор Райт?
— Ни в коей мере, — ответил Прист вместо Райта. — Все полицейские исповедуют прагматизм, но я читал много о «внутреннем голосе» или «шестом чувстве». Что это такое, если не интуиция?
— Вы интересуетесь полицейской работой?
— С профессиональной точки зрения. Все больше и больше правоохранительные органы переходят в компьютерный век, спрос на новое и лучшее программное обеспечение увеличивается. Когда у меня нет занятий, я балуюсь программированием. Это хорошо оплачивается, все хотят быть в курсе новых рынков. В самом деле, мы будем использовать некоторые из моих программ здесь для сортировки информации.
