Предчувствуя, что сейчас придётся расплачиваться за благородные душевные порывы, я встала и, не дожидаясь приказа, подошла к нему.
— Ты хотя бы понимаешь, что я предотвратил тяжёлое преступление? — он держал меня за бархотку, будто думал, придушить или нет. Держал, как котёнка за шкирку. — Кто тебе та девица? Никто. Думаешь, она бы спасибо сказала? Жлотархово чрево, нет, разумеется! О себе нужно думать, о собственной жизни. Я-то думал тебя побаловать, даже, может, потанцевала бы — так ты всё испортила! Благодари своих богов, что никто, кроме меня, не догадался. Я сказал, что ты захмелела, поэтому так странно себя вела. А мог бы сказать правду.
Я поняла намёк, взяла его руку и поднесла к губам, но он её резко вырвал.
— Наказание ты всё равно понесёшь, не подлизывайся!
Наказание — это кручёная плеть, одно воспоминание о которой вызывало боль. Я не хотела повторения прошлого и пошла на рискованный шаг, решив сыграть на словах счастливой торхи о том, что хозяева — тоже мужчины.
— Я с радостью приму любое от ваших рук.
Хозяин опешил и отпустил меня. Подозрительно осмотрел и покачал головой:
— Плохая ты актриса, но попытка хорошая. Находчивая девочка! Ну, раз хочешь от моих рук, будет от моих рук.
Взяв за руку, норн куда-то меня повёл. Как оказалось, в самую гущу праздника, к разнаряженным дамам и кавалерам.
Хозяину почтительно кланялись представители местного второго класса и даже некоторые дворяне — значит, не последний он человек при дворе. Оказалось, что далеко не последний, и не при дворе, а в государстве.
Семеня рядом с норном, я с тоской смотрела на танцующих. А ведь я тоже могла…
— Что, завидуешь? — ехидно осведомился хозяин. — Нечего было за других заступаться!
— Да ладно вам, виконт Тиадей, что такого серьёзного она натворила, что вы лишаете девочку возможности на пять минут почувствовать себя принцессой?
К нам подошла сияющая блеском драгоценностей норина Доррана. Только почему она называла хозяина на 'вы'? Наверное, не афишируют свои отношения.
Норина была не одна, а под руку с каким-то норном. Они были похожи, из чего я сделала вывод, что спутник — её брат.
— Она знает за что, леди Атальвин. Рад видеть вас и вашего брата.
Мужчины обменялись приветствиями, Доррана присела в реверансе.
Я тоже поклонилась обоим и, подняв глаза, наткнулась на пытливый взгляд норины.
— Преступление настолько серьёзно?
Хозяин промолчал, толкнув меня локтем в бок. Значит, отвечать нужно мне.
— Я сделала то, что не понравилось хозяину.
— Так попроси прощения, — расплылась в улыбке норина. — Глупо попасть на бал и просидеть на полу весь танец торх. Ни за что не поверю, что такая хорошенькая девочка не умеет просить прощения.
Я и попросила, только не так, как намекала Доррана, и как предполагал хозяин: просто сказала: 'Простите, я больше так не буду'. Не стану я унижаться ради танца. Тем более что по сравнению с местными дамами я отвратительно танцую.
Сидя на полу, я наблюдала за тем, как хозяин кружит по паркету свою любовницу, а потом других партнёрш. Старалась не обращать внимания на презрительные взгляды дворян, их ядовитые шуточки.
Пару раз приносила что-то из буфета норну и его собеседницам: пирожные, мороженое, взбитые сливки. Сама, разумеется, ничего из этого не пробовала, только норина Доррана, шутя, предложила мне облизать после неё ложечку. Я вежливо отказалась, одарив её возмущённым взглядом. Норина насупилась, но промолчала.
Наконец объявили танец торх — единственное развлечение, предусмотренное для нас на этом празднике жизни. Разумеется, оно прошло мимо меня: в этот момент норна рядом не было. Он объявился сразу после окончания танца вместе с каким-то военным, и последующие полчаса я вынуждена была слушать их беседу о военной политике Арарга, сидя у ног хозяина.
В три часа утра мы вернулись домой.
Я думала, что норн пойдёт спать, хотела поспешить расстелить ему постель, но у хозяина были другие планы. Он не забыл о моём проступке.
— Далеко собралась? — ехидно осведомился хозяин и приказал заспанной хыре, дежурившей у лестницы, принести плётку.
Я затравленно осмотрелась по сторонам, но ответила ровным спокойным голосом:
— Приготовить вашу комнату ко сну, хозяин. Мне сегодня остаться?
— Нет. Хотела наказания от моих рук — сейчас получишь. В следующий раз будешь думать.
Хыра с поклоном протянула ему плеть. Хозяин опробовал её, со свистом рассекая воздух. Хыра в испуге присела, когда концы кручёной плети просвистели в паре дюймов от её лица.
— Пошла вон, не нужна! — прикрикнул на неё норн.
Рабыня поспешила тут же скрыться с его глаз, оставив масляную лампу на ступенях лестницы.
В горле пересохло, тело заранее ныло от ещё не нанесённых ударов.
Норн усмехнулся и поманил меня.
Я не сдвинулась с места. Если хочет избить, путь подойдёт сам.
Он и подошёл, замахнулся, но боли я не почувствовала. Удивлённо взглянула на хозяина: оказывается, что удар обрушился не на меня, а на стену.
— Расстроилась, любишь эту вещицу? — норн прицельно отбросил плеть на столик. Попал. — Если будешь настаивать, так и быть, располосую спину. А теперь задирай юбки: буду учить, как непоседливого ребёнка. Я ценю твой благородный порыв помочь слабому, поэтому сидеть сможешь.
Хозяин расстегнул ремень и опробовал его на собственной руке.
Выполнять его указания я не спешила, попыталась укрыться на кухне, но, разумеется, не успела. Норн завёл мне руки за спину, привязал к перилам лестницы моим собственным поясом и задрал юбки. Я попыталась лягаться, но заработала синяк на предплечье.
— Ещё раз так сделаешь, будет плётка. Поверь, будет намного больнее. Кожу сдеру.
Не видя его лица, я не знала, шутит он или нет, поэтому не стала испытывать судьбу.
Завязав юбки мне под грудью, приспустив нижнее бельё, хозяин несколько раз провёл рукой по округлостям, а потом преступил к наказанию.
Было больно, хотя не так, как от плети, без кровавых следов. Да и бил не пряжкой, а петлёй из пояса без сильного замаха. Ритмично, молча. Так действительно наказывают детей. Ровно восемь раз. Потом развязал мне руки и разрешил привести себя в порядок.
Наказание я вынесла молча, так же молча оправила одежду.
Да, по сравнению с тем, как меня били раньше, сегодняшняя порка была пустяком. Кожа цела, одни синяки. Сидеть действительно могу — не удержалась, попробовала. Недолго, болезненно, но могу. Главное, перетерпеть первую минуту, потом ощущения притупляются.
— Вот теперь можешь идти, заниматься своими прямыми обязанностями. Вторая часть твоего наказания будет чуть позже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
