Я кивнула. Мир сразу померк, меня опустили с небес на землю.
— Ладно, не стоит портить тебе праздник из-за какой-то неблагодарной твари. Что-то ещё хочешь? Помнится, на балу ты лишилась танца…
Он встал и протянул мне руку.
Первые шаги дались мне с трудом, но хозяин воздержался от комментариев, уверено ведя в танце. Постепенно его уверенность передалась и мне.
Я чувствовала себя выпускницей на балу учеников, только другие выпускницы школы второй ступени танцуют лучше меня. Другой школы, разумеется, потому что в нашем городе все девочки моего происхождения, не бравшие частных уроков, танцевали одинаково — учитель-то один.
На нас смотрели, шептались — видимо, обсуждали новую любовницу Коннетабля.
— А тебя не стыдно вывести в свет, — улыбнулся норн. — Видно, что чему-то училась. И за столом приятно было слушать. Может, даже найму тебе учителя, чтобы прошёл с тобой программу последнего года. Умная образованная торха — гордость хозяина.
Наклонившись, он поцеловал меня. Я разомкнула губы, давая ему возможность поцеловать себя так, как норн целовал любовницу. Подумала и ответила — мне есть, за что сегодня поблагодарить хозяина. Как у норины Дорраны не получилось — может, потому, что это было неискренне.
В книге, кстати, о поцелуях писали, и этот параграф я прочитала.
Когда мы вернулись за стол, в ресторане снова появился Роналд, крепко сжимая в руках сияющую пластину.
— Она в пяти милях от Гридора! — злорадно сообщил он, опускаясь на свободный стул. — Думала с торговцами улизнуть. Наверное, в какой-то мешок залезла. Вот, гляди!
Норн показал хозяину пластину: на ней алой вязью было написано название деревни, указано направление движения и расстояние до нужной точки. Потом надпись исчезло, и появилось изображение какого-то постоялого двора и скопление повозок с серыми мешками.
— Вот видишь, даже на мага тратиться не придётся, — улыбнулся хозяин. — Попроси от моего имени командира Третьего столичного полка выделить людей. Они как раз на марше, движутся в Гридор по нужной дороге — пусть сцапают птичку.
Торху схватили на следующее утро. Я сама забрала сообщение, которое принёс хыр друга хозяина. Не удержавшись, я просмотрела его перед тем, как отнести норну. Эту ночь мы провели не вместе.
Вчера, вернувшись из ресторана, я солгала, что у меня болит голова. Наверняка зная об этой старой женской уловке, хозяин, тем не менее, не стал настаивать, отпустив меня. Постель ему тоже расстил кто-то из слуг, я же с замиранием сердца в компании Карен рассматривала подаренный жемчуг.
Сообщение было коротким: 'Тварь попалась. Сегодня привезут'.
Хозяин выразил удовлетворение тем, что беглянка нашлась, и, разобравшись с текущими делами, вместе со мной направился к другу.
Мы подъехали к дому Роналда практически одновременно с телегой, на которой привезли несчастную торху. Это было прекрасное белокурое создание, зарёванное, с испещрёнными синяками руками, связанная, как дикий зверь.
Хозяин кинул на неё презрительный взгляд и поинтересовался у сопровождавших рабыню солдат, известны ли уже её сообщники.
— Нет, она пока молчит, мейдир, но барон альг Сомаарш ещё не давал разрешения на допрос первой степени, мы провели только стандартный.
— Плохо провели, раз не разговорили девчонку. Или барон давал особые указания?
— Никак нет, майдир. Всё строго по инструкции: лёгкие телесные повреждения, ногами не бить, ран не наносить, только моральное давление и пеньковая верёвка.
Норн цокнул языком и, наклонившись, чиркнул пальцами по подбородку торхи. Та перестала судорожно глотнула.
Хозяин абсолютно ничего не сделал, ничего не сказал, вернулся ко мне, всё ещё сидевшей на его лошади и снял с седла.
— Завтра наверняка мы увидим чрезвычайно поучительное зрелище, Лей, поучительное для тебя — публичное наказание этой особы. Побег — второе по тяжести преступление для торхи. Впрочем, сама всё увидишь.
Я не хотела видеть и попыталась убедить норна не брать меня на экзекуцию, но он был не умолим — 'для твоего же блага, чтобы училась на чужих ошибках'.
Завтра утром, ещё до завтрака, меня вытащили из объятий сна и потащили на площадь Слёз, где всё уже было приготовлено к началу страшного действа.
Палач лениво курил трубку рядом с целым арсеналом плетей, длинных прутьев, лежащих в воде для сохранения гибкости, стальных цепочек и других предметов, способных причинять боль. Все они были разложены по размеру на специальном столе перед столбом с цепями и кольцами, два из которых были вделаны в помост.
От одного вида этих приготовлений и абсолютно равнодушных к судьбе несчастной людей мне стало плохо.
Вцепившись в рукав хозяина, я умоляюще взглянула на него:
— Тот норн Ваш друг, попросите его, чтобы её не забили до смерти! Я всё, что угодно сделаю!
— Не забьёт. Это для другой приготовили. Тоже за побег, но с отягчающими обстоятельствами. На объявление глянь.
Оторвав взгляд от помоста, я увидела то, что вначале упустила из виду: список и порядок приводимых сегодня приговоров. Среди них был и один смертный. Для хыра. За данную хозяину пощёчину и убийство его собак.
Торху, которую должны были наказать первой, звали Тарша. Она обвинялась в побеге и причинении мелкого физического вреда аверду.
— Запомни раз и навсегда: наказание для рабыни всегда выбирает хозяин. Единственное, что его ограничивает — закон. Там чётко прописана верхняя планка ответственности за тот или иной проступок. И если она не превышена, никто не станет вмешиваться в чужие дела.
Хозяин ласково погладил меня по волосам и привлёк к себе, давая возможность, если будет страшно, уткнуться ему в пальто.
Вывели осуждённую, зачитали приговор, спросили владельца торхи, не желает ли тот изменить или отменить его, но тот настаивал. Встал рядом с палачом и внимательно следил за тем, как испуганную бледную девушку в одной короткой нательной рубашке привязывают к столбу. Потом ему что-то не понравилось, он указал пальцем на тело несчастной, и его лишили защитных покровов.
— Что предпочитает норн? — осведомился палач.
- 'Кошку'.
Я считала удары по крикам, зарывшись в тёплую ткань пальто. Хозяин обнимал меня, но молчал.
Наконец крики и стоны стихли, и я решилась взглянуть на помост.
Торха уже висела в другом положении, лицом к зрителям. Голова безвольно поникла на грудь, живот пересекали красные полосы — следы от плети. Всего пять или шесть.
— Она умерла? — тихо спросила я.
— Нет, потеряла сознание от боли. Норн бил сам и не рассчитал силу, сумел нанести только половину ударов. Не стоит, всё же, бить женщину по животу, — пробормотал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
