Стоя в дверях в ожидании распоряжений, я наблюдала за компанией, удобно расположившейся на диванах и креслах. Восемь человек — пятеро мужчин и три женщины. Перед ними извиваются в танце две гибких танцовщицы. Они напоминали альвов — такие же стройные, высокие, светловолосые, голубоглазые. Не женщины, а мотыльки.
Музыканты были местные, типичные араргцы без иноземной крови.
Хыры то и дело сновали от гостя к гостю, принося и убирая тарелки, наполняя бокалы.
Двоих из друзей хозяина я знала: Шоанез (осенью они помирились) и Роналд, другие двое были мне незнакомы, но тоже военные. Один — командир отряда Наездников, другой — как-то связан с кавалерией.
На меня почти не обращали внимания, что не могло не радовать и давало возможность узнать больше о мире норнов.
— Что, опять очередную девчонку купил? — хозяин расслабленно откинулся на спинку кресла, поглаживая пальцами край бокала. — Сколько ты уже потратил на них денег, Абердин?
— Я не считал, — усмехнулся кавалерист, на поверку оказавшийся командиром лучшего полка королевства. — Дядя оставил солидное наследство, могу себе позволить.
— Да уж, спускаешь деньги на благотворительность! — рассмеялся Шоанез. — Ты их хотя бы пользуешь или сразу отпускаешь?
— Когда как, — уклончиво ответил Абердин. — Понимаешь, есть совсем молоденькие, подростки, а я не могу с такими, у меня ведь сестре пятнадцать. Такие просто живут, как служанки года два-три. Этих я из жалости покупаю, учу, в восемнадцать вольную даю. Разумеется, если почувствую проснувшийся интерес к мужчинам, беру в спальню. Знаешь, Шоанез, лучше я, чем какая-нибудь пьяная скотина в трактире, да и плохо, когда у девушки из-за первого раза на всю жизнь неприязнь к мужчинам.
— Значит, всё-таки пользуешь? — не унимался Шоанез. — Правильно, вольную нужно заслужить, а деньги отработать.
— Если тебе так интересно, то да, но не всех. Только если девочке есть семнадцать, и это не насилие. Таких я замуж потом выдаю.
— А себе дочурок и сынишек всех рас оставляешь!
— Детей, Шоанез, я оставляю редко, обычно к врачу вожу, чтобы специальные капли выписал. В отличие от тебя, я против как и торх-крольчих, рожающих каждый год, так и абортов. Если мне только для развлечения надо, то зачем детей плодить? Детишек мне Эмира рожает — сокровище, а не торха! Вот, думаю, на смену ей другую присмотреть, а её экономкой сделать. Она с супругой хорошо ладит, поэтому можно в доме оставить.
— Как я посмотрю, ты у нас благотворитель! Всех торх замуж выдаёшь.
— Не всех, разумеется, а только тех, кого малолетками купил. Просто я их не для спальни приобретал. Для плотских утех я других присматриваю, с них и спрос другой. А ты, Сашер, кажется, уже нашёл свою Эмиру. Вон, какое зелёноглазое сокровище стоит в дверях!
— Да, благодаря Шоанезу, который чуть не сделал её хырой, — хозяин улыбнулся мне и поманил к себе. Я подошла, ожидая приказаний, но их не последовало: меня просто показали собравшимся. Даже куртизанки проявили интерес, сказав, что мои глаза как малахит в королевском тронном зале, только лучистее.
Когда интерес ко мне был исчерпан, мне разрешили уйти.
Веселье продолжалось глубоко за полночь, я успела задремать на своём боевом посту, когда подвыпившие гости начали расходиться.
Не желая встречаться с пьяным хозяином, я поспешила заранее расстелить ему постель и спряталась под столом в столовой — глупо, но ничего не могла с собой поделать.
В тайне я надеялась, что с ним на ночь останется одна из куртизанок, но надежды торх редко сбываются.
— Лей, куда ты запропастилась? — его голос гулко раздавался в тишине комнат. Выпил много, язык заплетается. — Иди сюда!
Разумеется, я никуда не пошла, решив затаиться. Всё равно скоро заснёт, со мной или без меня, а наутро уже не вспомнит. Да и некогда будет — весь день в сборах, потом отъезд…
Но хозяин не сдавался, видимо, желая во что бы то ни стало отыскать свою игрушку. Он быстро понял, что сама я не появлюсь, и начал поиски, подключив к этому пару слуг.
— Ты что сбежала, мерзавка?!
Если бы могла, сбежала бы, благо случай выпал удачный, только не хочу пары часов свободы в обмен на публичное издевательство. Сбеги я сейчас, без плана, легко бы попала в руки первому патрулю.
Вот бы умудриться снять браслет и прикрепить его, скажем, к собаке. Тогда бы меня не нашли. Но я пробовала, без магии эта штука не снимается.
А пластина в замке… Или он возит её с собой, как Роналд? Сейчас, кстати, и проверим. Если он решил, что я сбежала, то первым делом отыщет её.
— Зелёноглазка! — этот рык перебудил весь дом.
Забегали заспанные слуги, заметались факелы.
И все пробегают мимо стола, под которым, защищённая длинной свисающей плотной скатертью притаилась я. Проверяют запоры, окна, кухню, через которую тоже можно выйти на улицу, на задворки богатых особняков, на месте ли ключи, но не ищут в парадных комнатах.
— Шкуру со всех спущу, если она сбежала! — бесновался хозяин. Кажется, весь хмель прошёл. — Почтового голубя мне! Ты и ты — бегом за стражей. Опишите приметы, пусть зорко проверяют всех на улицах и особенно у ворот. Прочесать все сады и парки, поставить на уши солдат. Пусть капитан Мандера пошевелится, но найдёт кеварийку! Живую и невредимую. Бить не смейте, чтобы ни царапинки!
Что ж, теперь по крайней мере я знаю порядок его действий. Только голубь для кого: для сеньора Мигеля или для сеньоры Джованны? Уверена, норн предпочтёт нанять мага-охотника, который меня знает.
Потом всё стихло. Наверное, все разбежались выполнять поручения.
А потом я услышала удивлённый голос хозяина:
— Что ты говоришь, Мигель? Не покидала дома. Где? В столовой???
Значит, пластина в замке, не покидала хранилища. Это хорошо. Но плохо другое — с магом связываются не посредством голубиной почты. Видимо, через какой-то зачарованный предмет.
Этим предметом оказался шар, во всяком случае, именно его держал в руках хозяин, когда, наклонившись, резко откинул угол скатерти.
Я зажмурилась, приготовившись к удару, но на меня обрушились лишь словесные.
— Что ты тут делаешь? — медленно, делая паузы между словами, спросил норн.
Я молчала, придумывая достоверную ложь.
— Разве ты не слышала, что я тебя звал?
— Я… я пряталась от сеньора Шоанеза, — сказала первое, что пришло в голову. — А потом заснула.
— И так крепко спала, что проснулась только теперь? — ехидно поинтересовался хозяин, схватил за руку и выволок из-под стола. Шар сунул во внутренний карман — значит, всегда носит с собой.
Не зная, что ответить, и так получалось неубедительно, я предпочла не усугублять свою вину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
