Исмаил так комично жестикулировал руками, что Патрик снова не удержался от улыбки. Малаец ему положительно нравился.
— Простите, я, наверное, говорю совсем не то, — засмущался вдруг хозяин. — У вас, наверное, ко мне какое-то дело...
— Нет, нет, все, что вы говорите, очень интересно, — вежливо запротестовал Патрик.
Встречаясь с незнакомыми людьми, Ло всегда пытался сразу составить себе мнение о собеседниках — по их манерам, жестам, словам. Если они начинали говорить о чем-то постороннем, инспектор никогда их не перебивал. Он прошел школу Аланга и научился не торопить события. Но журналист, видимо, уже переключился на то, чтобы слушать Патрика.
— Так чем я обязан визиту? — спросил он.
— Мне рекомендовали вас как хорошего друга покойного Шаари Латиффа.
— Шаари? — Лицо журналиста сразу стало печальным. — Да, я был его другом. Как это нелепо — его гибель. В расцвете сил. Всегда такой веселый, жизнерадостный, прямой, честный... Он столько мог еще сделать...
Он поднял глаза на инспектора:
— Но... почему вы вдруг заинтересовались им? Сейчас, после его смерти. И потом, после того случая прошло так много времени...
— После какого случая?
— А разве вы не... Полгода назад на него было совершено покушение. Поисками бандитов занималась полиция. Как всегда безрезультатно.
— Вы невысокого мнения о полиции, — заметил Патрик.
Исмаил пожал плечами:
— Нет, я просто констатирую факт. Я подумал, что вы пришли ко мне в этой связи. Хотя Си-ай-ю, по-моему, не занимается обычными уголовными делами... И я не понимаю...
— Видите ли, в чем дело, — сказал инспектор, — по нашим данным, на Латиффа готовилось еще одно покушение, но помешало, если так можно выразиться, кораблекрушение "Тумасика", на котором он плыл из Бангкока. Покушение готовилось людьми одного из тайных обществ. И мы подозреваем, что к их помощи прибег кто-то из врагов Латиффа. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться во взаимоотношениях вашего друга с окружавшими его людьми. Через этих людей мы и попытаемся выйти на преступников.
— Теперь ясно, — закивал головой Исмаил. — Я никогда не сомневался, что рано или поздно Шаари попытаются убрать. И я ему много раз говорил об этом. Но он не верил, считал, что все это ерунда, что первое покушение на него было не более чем попыткой грабежа.
— А вы могли бы назвать конкретного человека, который был заинтересован в том, чтобы убрать Латиффа?
— И да, и нет.
— Как это? — не понял Патрик.
— Я мог бы назвать вам несколько фамилий. Но это не более чем самые общие предположения. И я думаю, что будет сложно, почти невозможно доказать их причастность к покушению. Речь идет об умных, хитрых и влиятельных людях. Дело в том, что Шаари резко выступал против оппозиционной группировки. Вам, очевидно, известны взгляды ее деятелей: крайний экстремизм, бойкот парламента, попытки создать политический и экономический хаос в стране. Шаари пытался добиться запрещения ее деятельности, потому что она наносит ущерб интересам страны... Хотите кофе?
— С удовольствием.
— Тогда посидите пару минут в одиночестве. Исмаил отправился на кухню и вскоре вернулся.
— Сейчас кофе будет готов, — объяснил он.
— Скажите, господин Исмаил, а с какой целью Латифф ездил в Бангкок?
— В Бангкок? — переспросил журналист. — Шаари собрался туда неожиданно, отложил все дела. Когда я спросил его о цели поездки, он сначала ушел от ответа, но затем сказал, что должен окончательно разоблачить какого-то человека.
— Он назвал имя?
Исмаил покачал головой.
— Нет. Сказал только, что этот человек когда-то поддерживал связь с Тан Каки.
Из кухни раздалось шипение.
— Кофе! — воскликнул Исмаил и выскочил из комнаты.
Вернувшись, он виновато развел руками.
— Придется еще немного подождать.
— Ничего, — улыбнулся Патрик. — Так кто такой Тан Каки?
— Это старая история. По-моему, сейчас он уже умер, но точно не знаю. В тридцатые годы Тан Каки был одним из богатейших каучуковых магнатов Малайзии. Говорили, что его состояние оценивалось в пятьдесят миллионов долларов. Перед второй мировой войной он полностью разорился, бежал от долгов в Таиланд. Его векселя выкупил какой-то миллионер, его друг. Может быть, речь идет о том человеке, которого имел в виду Шаари.
— Жалко, что вы не знаете, с кем собирался встречаться Латифф в Бангкоке.
— Увы. Впрочем, не исключено, что его вдова может что-то знать.
— А как ее разыскать?
— Найти ее несложно. Но боюсь, что она не станет с вами разговаривать. Она слишком потрясена гибелью мужа и никого не хочет видеть. Я могу попытаться поговорить с ней и выяснить, что вас интересует...
— Право, я не решаюсь затруднять вас... — начал Патрик.
— Пустяки, — махнул рукой Исмаил, — я с удовольствием помогу вам, тем более что дело касается Шаари...
— Спасибо, — искренне поблагодарил журналиста Ло и поднялся с тахты.
— А кофе? — спросил Исмаил,
— Если вы не очень обидитесь — в следующий раз. Я оставлю вам свой телефон. Буду ждать звонка.
Патрик протянул Исмаилу свою визитную карточку.
— Вот вам на всякий случай и моя, — сказал журналист, взяв со стола маленькую белую картонку и протягивая ее инспектору. — Звоните, заходите в любое время. Рад был с вами познакомиться.
— Я тоже, — ответил Патрик.
У дверей он остановился и спросил:
— Скажите, господин Исмаил, вы провожали Латиффа на аэродром, когда он улетал в Бангкок?
— Да, — ответил хозяин, — я был на аэродроме вместе с его женой.
— Еще раз благодарю за интересную информацию и жду звонка.
Дня через три Ло дал телеграмму своему знакомому из криминальной полиции Таиланда инспектору Накону, в которой сообщал, что собирается приехать в Бангкок, и просил встретить.
Они знали друг друга давно; несколько раз им приходилось вместе заниматься контрабандистами, которые переправляли опиум из Золотого треугольника через Таиланд и Сингапур на Запад.
Золотой треугольник — глухой и труднодоступный район на стыке границ Бирмы, Таиланда и Лаоса — доставлял немало хлопот секретным службам стран Юго-Восточной Азии и Интерполу. Там, на горных склонах и в долинах, местные племена мео и яо выращивали опиумный мак. Жители из племени хау специализировались на его транспортировке с гор. Но фактически маковые плантации контролировались остатками бывших гоминьдановских солдат, укрывавшихся там после второй мировой войны. Они по-прежнему косили свою старую форму, которую без конца штопали и латали, были вооружены американским оружием и терроризировали местное население, отбирая у него почти всю выручку за проданный мак. Никакой власти в Золотом треугольнике не существовало, да и го-миньдановцы зорко следили за тем, чтобы в округу не проникали посторонние. Их стремление сохранить в своих руках Золотой треугольник объяснялось огромной выгодой, которую они извлекали: по различным оценкам, там производилось около половины всего опиума, сбывавшегося на черных рынках Европы и Америки. Во время войны в Индокитае наркобизнес процветал там вовсю. Перекупкой наркотиков занимался чуть ли не весь американский экспедиционный корпус во Вьетнаме - от солдат до высших чинов, не говоря уже о чиновниках сайгонского режима во главе с президентом Тхиеу, сбежавшим после освобождения Юга на Тайвань.
Ло не был уже в Таиланде года четыре и поэтому не знал, работает ли еще Након в криминальной полиции. К великому удовлетворению инспектора, буквально на следующий день из Бангкока пришел ответ от Накона. Тот телеграфировал, что ждет Патрика и готов оказать ему всяческую помощь. В тот же вечер Патрик взял билет на самолет и собрал в дорогу небольшой чемоданчик. Вдова Латиффа передала кое-какую информацию через Исмаила. Она знала немного, но, во всяком случае, Ло примерно представлял, с какими людьми мог встречаться Латифф в Бангкоке.
Утром, перед отлетом, Патрик позвонил Джун. Но разговора не получилось. Джун сухо ответила, что не сможет проводить его: у нее тоже "обстоятельства". Она явно не могла простить Патрику то, что он не поехал с ней на Сентозу.
Ло отправился в аэропорт в плохом настроении. А когда ему сказали, что вылет самолета откладывается, Патрик совершенно разозлился. Он с угрюмым видом бродил по зданию аэропорта и курил одну сигарету за другой, пока его внимание не привлекли пассажиры только что приземлившегося самолета из Цюриха. Среди прилетевших он увидел нескольких лохматых парней и девиц в вылинявших джинсах, застиранных майках, наполовину расстегнутых рубахах. Судя по выговору, это были американцы. "Неужели хиппи еще в моде?" — удивленно подумал Патрик и подошел ближе, зная наперед, какой разговор состоится у молодых людей с пограничниками.
