Слух о том, что под масками скрываются аристократки, был пущен Тигеллином. В действительности любимец императора нанял пару десятков умных и безупречно красивых женщин, чтобы использовать их в качестве шпионок. Он исходил из вполне разумной предпосылки: где еще, как не в объятиях красивой женщины, может развязаться язык у мужчины? Красавицам поручено было вести разговор так, чтобы речь зашла о политике и, самое главное, об императоре Нероне. По Риму уже ходили слухи о том, что против императора готовится заговор. Нерон, живя в непрестанном страхе, удвоил число телохранителей и появлялся на людях только в сопровождении усиленной охраны.
Для троих гостей красавицы-приманки были подобраны особо. От всех прочих они отличались не только умом и тем, что каждой из них было дано вполне определенное задание. Каждая в точности соответствовала идеалу женщины, сложившемуся у одного из троих мужчин. Мужчинами этими были оратор Гай Кальпурний Пизон, заместитель командующего преторианской гвардией Фений Руф и трибун Субрий Флав.
Пизон развлекался в своем шатре с блондинкой, лицо которой было закрыто маской, а мальчишеская фигурка резко контрастировала с пышными формами других присутствовавших здесь женщин. Кудрявая головка и нежные яблочки груди придавали ей почти детский вид, а страстные вздохи доводили Пизона до настоящего экстаза.
— Открой мне свое имя! — умолял ее Пизон. — Я сгораю от желания еще раз встретиться с тобой.
Из-под маски послышался смешок.
— Имя мое ты никогда не узнаешь, потому что выходка моя не должна причинить моему мужу вред. Он занимает высокий пост и пользуется всеобщим уважением. Так должно быть и впредь.
— Тогда что же толкнуло тебя на это? — продолжал допытываться Пизон.
— Служба оставляет мужу слишком мало времени для меня, — прошептала прекрасная маска, — а я женщина и жажду любви.
— Я мог бы дать тебе то, чего ты жаждешь. И не только сегодня!
— О, как бы мне этого хотелось!
— Тогда сбрось маску и назови свое имя. Я сохраню его в тайне. Это так же верно, как то, что меня зовут Гай Кальпурний Пизон.
— Ты Пизон, знаменитый оратор?
— Да, я Пизон.
— Говорят, ты дурно отзываешься об императоре. Что ты будто бы даже участвуешь в заговоре против него…
Пизон испуганно отшатнулся.
— Кто смеет утверждать подобное?
— Не беспокойся, — с притворным жаром произнесла маска. — Я тоже противница императора и, следовательно, на твоей стороне.
Пизон несколько мгновений колебался, а затем, бросив взгляд на безупречную, почти детскую фигурку женщины, заговорил:
— Моя первая жена была в день нашей свадьбы похищена императором Калигулой, этим сумасшедшим. Три дня и три ночи он держал ее взаперти, изнасиловал, а после этого выгнал и отправил нас обоих в изгнание. При Клавдии нам удалось вернуться в Рим. Клавдий, впрочем, тоже был не совсем в своем уме, да и Нерон мало чем отличается в этом отношении. Слишком много у него повсюду ушей, и это делает его все более непредсказуемым.
— А ведь императору всего тридцать лет!
— Именно поэтому, — с опаской огляделся вокруг Пизон, — его следует устранить. — Он долго смотрел на неподвижно застывшую маску, а затем неуверенно проговорил: — Назови мне свое имя, и тогда я открою тебе одну тайну.
— Хорошо, — ответила маска. — Ты первый!
— Против Нерона, — шепотом заговорил Пизон, — существует заговор, в котором участвуют многие именитые римляне. Мы встречаемся через нерегулярные промежутки времени и каждый раз в новых местах, обсуждаем планы покушения на него. В Риме, однако, к Нерону не подступиться. Он не выпивает ни капли, не съедает ни крошки, если их предварительно не попробует назначенный для этого прислужник. Он избегает встреч с людьми и появляется в театре или цирке только окруженный целым отрядом телохранителей.
— Что же делать?
— Все должно случиться на его пути в цирк. Тогда наши шансы будут наиболее реальными.
— И когда это произойдет?
— Может быть, уже завтра, при открытии игр Аполлона. Во всяком случае, все приготовления закончены… А теперь открой мне свою тайну!
— Хорошо, — ответила так похожая на маленькую девочку женщина. — Отвернись и закрой руками глаза, пока я не позову тебя.
Пизон послушно подчинился. Напрасно он ждал разрешения обернуться. Когда он все же повернул голову, красавица в маске исчезла. Пизон почувствовал, как на него накатила волна страха.
Комната, в которой Вителлий дожидался начала схватки, давно уже стала для него привычной. И все равно белый мрамор пола и стен выглядел холодным и недружелюбным. Лишенные окон стены с закрепленными на них стойками для факелов создавали гнетущую атмосферу усыпальницы — разве что на массажном столе в центре помещения не стоял саркофаг.
— Я ему все кости переломаю! — яростно бросил Вителлий.
Опустив голову, он беспокойно расхаживал по комнате, то и дело нанося кулаками удары воображаемому противнику. Кожа на теле гладиатора поблескивала от масла, бедра его прикрывала повязка, а на ногах были кожаные сандалии, ремешки которых охватывали лодыжки. Ремни с бахромой защищали руки почти до локтя. Ремнями, в которые были вплетены небольшие железные колечки, были обмотаны и кулаки. Легкими движениями танцовщика Вителлий непрерывно переносил тяжесть тела с одной ноги на другую.
Вителлия окружали трое мужчин и женщина: Пиктор, раб Вителлия, выступавший в поединке в качестве секунданта; Поликлит, наставник Вителлия; один из рабов, принадлежащих к лагерю его противника Спикуля, и Мариамна. Раб противника присутствовал здесь по настоянию Вителлия. В свою очередь, он послал своего раба Минуция в лагерь Спикуля, чтобы исключить возможность подвоха. Присутствие женщины было делом крайне необычным, но, поскольку Мариамна заняла теперь место опекуна Вителлия, допустимым.
Никто из присутствовавших в комнате не интересовался тем, что происходило сейчас в цирке Нерона. Женщину и четверых мужчин мало заботило даже то, что в данную минуту там пел сам император. Ведь через несколько мгновений речь будет идти о жизни и смерти гладиатора. Вителлий, от которого не укрылось беспокойство окружающих, постарался приободрить их.
— По-моему, вы тревожитесь больше меня самого. Это самый обычный день в жизни гладиатора. Поверьте, молнии Юпитера нагоняют на меня гораздо больший страх, чем кулаки Спикуля. Молнии Юпитера непредсказуемы, для того же, чтобы справиться с кулаками Спикуля, нужны лишь ловкость и мужество.
С этими словами он снова нанес несколько ударов в воздух.
Слова Вителлия не успокоили, однако, ни Поликлита, сделавшего все, чтобы как можно лучше подготовить к бою своего подопечного, ни Мариамну, которая, призвав к себе распорядителя игр Аррунтия Стеллу, недвусмысленно дала ему понять, что пожелания покойного мужа вовсе не совпадают с ее пожеланиями. Мариамна заявила, что хочет видеть честный бой и что победитель получит полмиллиона сестерциев.
— Тогда пусть все решают их кулаки, — разочарованно произнес Аррунтий, на что Мариамна ответила:
— Как и положено в кулачном бою.
Вителлий сел на массажный стол и протянул наставнику правую ногу. Поликлит натер наждаком кожаные подошвы сандалий гладиатора.
— Ты должен двигаться, словно танцуя, — умоляюще проговорил Поликлит, — пританцовывать, как нубийская шлюха, оставаться все время в движении. Так, чтобы перед противником ни разу не возникла неподвижная цель. Ясно тебе?
Гладиатор кивнул с отсутствующим видом. Он уже видел себя на арене, в этом адском котле, окруженном людьми, только и ждущими, когда один из бойцов уйдет в вечную ночь. Вителлий знал, что ему гарантирована поддержка наемных клакеров. Возможно, однако, что император обеспечил своему любимцу еще большую поддержку. Удар левой, удар правой — кулаки гладиатора рассекали воздух. В комнату вошел Аррунтий Стелла.
Распорядитель императорских игр временами заранее видел во сне результаты боев гладиаторов или состязаний на колесницах. Так, во всяком случае, он утверждал. Быть может, это свидетельствовало всего лишь о махинациях и сделках. На этот раз ему будто бы приснилась победа Спикуля, и Аррунтий приложил немало усилий, чтобы сон его претворился в действительность.
— Твой сон отражает лишь твои мечты, — сказала Мариамна.
Аррунтий смущенно улыбнулся и бесстрастно произнес:
— Император исполняет предпоследнюю строфу. Будьте готовы к выходу.
— Пусть Спикуль отсчитывает свои последние минуты! — воскликнул Вителлий.
Аррунтий вышел из комнаты.
Чтобы успокоить Вителлия, Мариамна положила руку ему на плечо. Она смотрела ему прямо в лицо, но гладиатор словно не замечал ее. Поликлит хлопнул своего подопечного по спине:
