шкафчика, флакон с белой крышечкой! Ох, Ника…
— Ты только не волнуйся, — сказала я, хотя волноваться, конечно, было о чем. — Сейчас я все сделаю! Анна, если ты подробно расскажешь, что делать, я…
Торопливые инструкции, которые она дала, отпечатались прямо в моем мозгу. Я пообещала позвонить ей позже, сказав, что все поняла и начинаю действовать.
Я вернулась в коридор и остановилась в метре от Ригеля. Судорожно вздохнула и решила больше не терять времени. Вот бы взвалить его на закорки и затащить наверх. Легко сказать… Для этого как минимум надо до него дотронуться. Ригель не позволял мне прикасаться или даже приближаться к нему, и, когда я неуверенно положила руку ему на плечо, мои пальцы дрожали. — Ригель! — Я наклонилась, и мои волосы упали ему на плечо. — Ригель, сейчас… сейчас ты должен мне помочь.
Мне удалось перевернуть его на спину. Я попыталась приподнять парня и привалить к стене, но тщетно. Тогда я завела руку ему за шею и приподняла голову — волосы Ригеля легли мне на предплечье, вблизи кожа на его белой шее казалась очень гладкой.
— Ригель…
Он казался таким беспомощным сейчас, что мне стало его жаль. Я нервно сглотнула, посмотрела на лестницу, а затем на Ригеля. Я глядела на него с очень близкого расстояния, сидя рядом на полу, и только сейчас осознала, что сжимаю его плечо сильнее, чем нужно, чтобы поддержать его.
— Мы должны подняться, — сказала я мягко, но решительно. — Ригель, всего-то надо подняться по лестнице. И все! — Я закусила губу, подтягивая его туловище вверх. — Вперед!
«Вперед» — это, конечно, громко сказано. Я выхаживала раненых воробьев и застрявших в мышеловках мышей — в общем, привыкла иметь дело с существами совсем другого размера. Я попыталась уговорить его сделать усилие, спросила, слышит ли он меня. А поняв, что не слышит, потащила его по полу. Мои ноги скользили по деревянному паркету, но мы каким-то образом добрались до лестницы. Я ухватилась за тенниску Ригеля и сумела приподнять его и прислонить спиной к стене.По сравнению с ним, высоким и внушительным, я была крошечной.
— Ригель, пожалуйста, — мой голос звучал умоляюще, — очнись!
Я справилась с первым трудным этапом, теперь предстоял второй. Со страдальческим стоном я прижала голову к его животу и не дала ему соскользнуть обратно на пол. Согнулась под тяжестью его туловища и пошатнулась — ноги тряслись.
Стиснув зубы, я шумно дышала. Мы с трудом тащились наверх. Руки Ригеля болтались у моей шеи, я чувствовала его подбородок у своего виска.
Я вздохнула с облегчением, когда мы добрались до второго этажа, но на верхней ступеньке я споткнулась. От ужаса я вытаращила глаза, но было поздно: стены закружились, и мы с грохотом упали на пол.
Я ударилась бедром о край ступеньки и от боли прикусила язык.
— О боже! — я судорожно сглотнула, почувствовав металлический привкус крови во рту. Ну почему я такая неловкая?
Я подползла к Ригелю, схватившись за бедро, потому что оно сильно болело, а второй рукой попыталась проверить, не ударился ли он головой.
Поставить Ригеля на ноги я не могла, поэтому потащила его волоком в комнату. Собрав остатки сил, пыхтя, я затащила его на кровать и накрыла одеялом. Прижала ладонь к своему лбу и отдышалась. Рука Ригеля свисала с кровати, волосы разметались по подушке.
Обессиленная, я побежала в ванную и налила стакан воды, затем открыла дверцу зеркального шкафчика и нашла нужный пузырек.
Я вернулась с таблеткой в комнату и села на край кровати — подо мной заскрипели пружины матраса. Я приподняла голову Ригеля и удерживала ее на сгибе локтя.
— Ригель, ты должен это выпить! — Я надеялась, что он меня услышит и позволит себе помочь. — От таблетки тебе станет лучше.
Ригель не шевелился. Его лицо было пугающе бледным.
— Ригель, — сказала я и положила таблетку между его губ, — давай!
Голова Ригеля склонилась мне на грудь, и таблетка выпала из его губ. Я нащупала белую кругляшку в складках одеяла, чувствуя, что у меня сдают нервы. Сейчас мне не до вежливости, поэтому я бесцеремонно пихнула таблетку Ригелю в рот. Его мягкие губы разошлись под давлением моего указательного пальца.
Дрожащей рукой я взяла с тумбочки стакан с водой. Мне хотя бы удалось заставить Ригеля сделать маленький глоток. Он напряг горло и наконец проглотил таблетку.
Я уложила его голову на подушку, почувствовав, какие горячие у него щеки. Потом спустилась на кухню и намочила полотенце холодной водой, как велела Анна. Вернулась и приложила компресс к его разгоряченному лбу.
Стоя у кровати, я пыталась собраться с мыслями. Выполнила ли я все указания или что-то забыла? Пока я перебирала в памяти инструкции Анны, где-то в доме зазвонил мой мобильник. Я побежала отвечать.
На экране мелькнуло имя Анны. Теперь, когда напряжение немного спало, я отчетливее услышала в ее голосе волнение. Я сказала ей, что сделала все, как она мне говорила. И даже задернула шторы и укрыла Ригеля вторым одеялом. Анна сказала, что через несколько минут они сядут в автобус и будут дома на рассвете. рассвете.
— Держитесь, дорогие, мы скоро приедем, — заверила она взволнованным голосом. Сердце екнуло от ее слов, на душе стало спокойнее.
— Ника, я на связи, звони в любой момент.
Я взволнованно кивнула и только потом поняла, что она меня не видит.
— Анна, не волнуйся! Если что-то случится, я сразу тебе позвоню.
Она поблагодарила меня за заботу о Ригеле, дала еще несколько указаний и отключилась.
Я вернулась в комнату Ригеля и закрыла дверь, чтобы сохранить тепло.
На цыпочках подошла к кровати, положила мобильник на тумбочку и, посмотрев на Ригеля, прошептала:
— Они уже едут домой.
Ригель лежал с закрытыми глазами, его лицо оставалось неподвижным, словно было отлито из алебастра. Точно так же неподвижно стояла я, прилипнув взглядом к его лицу. Не знаю, сколько я так простояла, беспокойная и нерешительная, пока не села на краешек кровати, словно опасаясь его разбудить.
Я с ужасом представила его свирепую реакцию, когда он узнает, что я не только вошла к нему в комнату, но и сижу на его кровати, глядя на него так, будто не боюсь последствий. Он по-звериному рыкнул бы на меня и вытолкал за дверь. Резанул бы по мне лезвием своего презрения.
«Творец Слез — это
