Айсарана так сильно замерзла и устала, что у нее не было сил даже на крики. Она из последних сил держалась за покачивающийся на волнах плотик.
Глеб в очередной раз махнул жердиной, и в этот миг удача изменила ему. Безносый и безгубый упырь ухватился за жердину и дернул ее на себя. Мокрый конец жерди выскользнул из пальцев Глеба.
Глеба охватило отчаяние, но тут Васька заорал:
– Громол!
Глеб взглянул на берег. Громол и Крысун выбежали из леса и принялись рубить упырям головы. Меч Громола сверкал, как молния, обрушиваясь на головы живых мертвецов. Не уступал ему и Крысун. Раньше он был охоронцем, поэтому неплохо владел мечом.
Упыри падали к их ногам, отрубленные головы катились по косогору в реку и плюхались в холодную свинцовую воду.
И вдруг страшный гортанный крик пронесся по лесу. В ту же секунду уцелевшие упыри повернулись и двинулись к лесу, словно разом потеряли к людям интерес. Следом за ними стали выползать из реки другие упыри. Мокрые, безмолвные, с пустыми взглядами, зашагали они к лесу. Плот их больше не интересовал.
Громол и Крысун, опустив мечи, отошли в сторону и стояли так, пока последний упырь не скрылся в лесу. Затем Громол сунул меч в ножны, подошел к коряге, ухватился за веревку и быстро подтащил плот к берегу.
Глеб был так рад видеть охотника, что едва не бросился ему на шею. И только присутствие Айсараны и Крысуна остановило его. Пожав Громолу руку, Глеб спросил:
– Почему упыри ушли?
– Их кто-то позвал, – ответил Громол. Затем нахмурился и добавил: – И скажу тебе честно, мне это не по нраву.
Глеб прищурился и тихо осведомился:
– Умный упырь?
Громол кивнул.
– А разве такие бывают? – недоверчиво спросил Глеб.
– Я думал, что нет, – ответил охотник, хмуря брови. – А теперь вижу, что да.
Глава шестая
1
Три часа без отдыха странники шагали по Гиблой чащобе, стараясь держаться ближе к реке. А когда солнце вскарабкалось к зениту, Громол объявил привал.
Глеб, Крысун, Васька и Айсарана побросали котомки и сумки на траву и уселись рядом, с наслаждением вытянув гудящие от усталости ноги.
Громол расчистил от травы площадку, взял в руку веточку и стал что-то чертить.
– Вот, зрите, – сказал он, указывая на чертеж. – Сей круг – Черный бор. А вот тут, в пятнадцати верстах от каменной межи, Гиблая чащоба. Верст через восемь, а то и меньше, будет деревня Моревка. Там прежде руду добывали. После добыч пещеры остались. В тех пещерах волколаки от света дневного хоронятся. Мы через Моревку днем пройдем. И молите Даждьбога, чтобы солнце не скрыли мороки.
Васька Ольха хмыкнул и с сомнением посмотрел на охотника.
– А откуда ты, дядька Громол, про пещеры знаешь? – поинтересовался он.
– От добытчиков и промысловиков слышал, – ответил тот спокойно.
– Но ведь оттуда никто не возвращается.
– Есть, которые возвращаются, – сказал Громол.
– А…
– Ежели хочешь по делу спросить – спрашивай, а ежели заради праздного интереса, то лучше молчи.
Васька закрыл рот и насупился.
– Верстах в трех-четырех от Моревских рудников, – продолжил охотник, – начинается Кишень-град. Вельми богатый был град, с палатами каменными. Подклеты тех палат до сих пор целы. А кое-где и стены домов остались…
– А много вокруг него упырей? – спросил дрогнувшим голосом Васька.
– Немного. Время быстротечное не токмо людей, а и злыдней не щадит. Да и зверья в лесу все меньше. Не упырей нам с вами бояться надо, а темной нелюди.
– Нелюди? – с любопытством переспросил Глеб. – А это что за чудовища?
Громол взглянул на него спокойным взглядом и ответил:
– Потомки бывших жителей Кишеня.
– Да разве они уцелели?
– Некоторые уцелели. А это их правнуки. Или праправнуки. Сказывают, в Кишене, по подполам да подклетам, этой нелюди много хоронится. Как минуем Кишень, выйдем к узкой речке Протекайке, – продолжил Громол. – А она нас до самого Пепельного озера доведет. Ну а дальше видно будет.
Громол выпрямился и швырнул веточку в траву. Васька Ольха посмотрел на него снизу вверх и сказал:
– Дядька Громол, можно тебя попросить?
– Проси.
– Ежели я помру – не сжигай меня, а закопай в землю.
Громол прищурил серые глаза.
– Так ведь в упыря обратишься.
– А ты свяжи мне руки и ноги веревками и камень на могилу навали.
Охотник нахмурился и покачал головой:
– Это еще хуже будет.
– Ничего. Не хочу дымом стать и по воздуху рассеяться. Осьмий говорил, что в конце веков будет Страшный суд, и Господь всех покойников из земли подымет. А как он меня подымет, если ты меня сожжешь? Лучше я буду в земле связанный лежать и Господа Иисуса дожидаться.
Громол вздохнул:
– Дело твое.
– Нет, ты пообещай!
– Обещаю.
– Предками своими поклянись!
– Клянусь.
Васька успокоился. А Громол посмотрел по сторонам, потом глянул на небо, перевел взгляд на своих спутников и сказал:
– Надо воздать жертву богам. Без их помощи с темными злыднями не совладаем.
– А ты знаешь, как это делается? – поинтересовался Глеб.
– Да, чужеземец, знаю.
2
Жертвенный костер – дело ответственное. Богам можно давать только мясо и жир зверей и птиц тайги. Громол сходил в лес и через пятнадцать минут вернулся с тремя убитыми куропатками.
Их и принесли в жертву лесным богам.
После разожгли сам костер. В полный рост, но покорно склонив головы, стояли перед жертвенным костром Громол, Глеб, Васька, Крысун и Айсарана. Лица их были сосредоточены и строги.
Глеб смотрел на огонь, и перед глазами у него проходили лица погибших товарищей. Алатык, Осьмий… Старика было особенно жалко. Алатык – воин, а для воина погибнуть на поле брани – удача и почет. Но старик Осьмий был человеком мирным и далеким от ристалищ.
И какого черта Васька поперся тогда в лес? Любви захотел, идиот. И где – на подступах к Гиблой чащобе! В месте, кишащем чудовищами!
Глеб вздохнул. Ладно, не стоит ругать Ваську. В сущности, он парень неплохой. А что Осьмий погиб, так на то была воля богов. Перун так распорядился. Или Сварог. Ну, или кто там у них еще есть?
Глеб вдруг с удивлением поймал себя на том, что начинает мыслить, как местные люди. Воля богов, Перун… Какого черта?
До сих пор трудно было поверить, что все это по-настоящему. В глубине души Глеб продолжал надеяться, что все события минувших дней – не более чем порождения его больной фантазии. Вот закроет он сейчас глаза, откроет вновь – и исчезнет страшный лес, напичканный ужасными тварями.
Но не исчезал.
Глеб вздохнул, глянул на охотника и тихо спросил:
– Как думаешь, Громол, умирать страшно?
– Смерть – лишь ступень, – спокойно ответил охотник. – Коли ступишь на нее твердой стопой, себя сохранишь. А коли испугаешься да споткнешься, себя потеряешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
