— Что это у вас там? — спрашивает капитан.
— Тексты молитв. Наша религия велит нам делать это.
— Похвально, друг мой. Благочестие украшает человека. Но с сегодняшнего дня пускай эти кожаные штуковины у вас будут белыми, как подобает гренадеру!
Вариант.
Фельдфебель смотрит, как солдат-еврей в окопе закрепляет на руке филактерии, и кричит негодующе:
— Мы тут воюем, а он давление себе меряет!
Кац, солдат первого года службы:
— Прошу дать мне отпуск, герр фельдфебель!
— Причина?
— Имматрикуляция (внесение в списки, например, студентов).
Фельдфебель:
— Вечно эти проклятые еврейские праздники!
Перед Первой мировой войной. Фельдфебель старой школы очень зол на евреев-новобранцев. Однажды его спросили, кого он считает самым выдающимся королем в истории. Он, недолго думая, ответил:
— Ирода. Потому что он велел истребить всех евреев первого года службы.
Два солдата-еврея в окопах. Поблизости разрывается мина, на них сыплется земля, град каменной крошки. Когда им удается кое-как выбраться из-под завала, Мойше спрашивает:
— Слушай, кровь — желтого цвета? Тогда я ранен.
В воинской части идут классные занятия. Солдата Вера спрашивают:
— Что вы будете делать, если услышите команду: "Добровольцы, вперед"?
— Сделаю шаг в сторону, чтобы добровольцы могли выйти вперед.
Армейская часть окапывается. Кон тоже роет себе стрелковую ячейку, глубина ее уже два метра. Подходит генерал и говорит:
— Кон, зачем так глубоко? Ты же не увидишь неприятеля!
— А вы думаете, — отвечает Кон, — мне так интересно на него смотреть?
Год 1917, высочайший визит в военном госпитале. Императрица Зита подходит к первой койке: "Как вас зовут? Где были ранены? Какую веру исповедуете?" Услышав ответ: "Я — католик", — императрица кладет на тумбочку пять сигарет.
Подходит ко второй койке. Этот раненый — протестант. Императрица кладет ему четыре сигареты.
Со следующей койки поднимает голову некто, сплошь в бинтах, и говорит:
— Мне таки сразу давайте три!
Кайзер Германии посещает лазарет. До конца войны остается немного. С некоторыми из раненых солдат кайзер вступает в разговор, обсуждает шансы на победу.
Католик считает:
— Я в победе уверен, ибо уповаю на Божью помощь и на силу наших молитв!
Протестант:
— Благодаря мужеству наших солдат и таланту наших генералов мы обязательно победим!
Еврей:
— Ваше величество, я не сомневаюсь, что победа будет за нами. Но послушайтесь моего совета, на всякий случай перепишите маркграфство Бранденбургское на имя жены.
В госпиталь с инспекцией приходит генерал и спрашивает больного солдата-.
— Что с вами?
— Честь имею доложить, у меня чирей.
— И как вас лечат?
— Честь имею доложить, смазывают йодом.
— И помогает?
— Честь имею доложить, да.
— Есть какие-нибудь пожелания?
— Честь имею доложить, нет.
Генерал подходит ко второму солдату. У того оказывается геморрой. Его тоже смазывают йодом. Лечение помогает? Да, помогает. Никаких пожеланий нет.
Генерал подходит к солдату Фейерштейну:
— Что у вас?
— Честь имею доложить, миндалины воспалились. Смазывают йодом. Помогает.
— Есть пожелания?
— Честь имею доложить, да: не могли бы они смазывать меня первым?
На фронте в Австро-Венгрии. Солдат-еврей бежит в полевой лазарет с криком: "Шрап… шрап…"
— Он ранен шрапнелью, — говорит врач. — Быстро готовьте операционный стол!
— Доктор-лебен, — просит солдат, — дайте же досказать! Мне на ногу упала шрапмашинка (пишущая машинка — Schreibmaschin — с галицийским еврейским акцентом).
Молодые кавалеристы должны продиктовать фельдфебелю свои имена, а затем имена своих лошадей.
Молодые люди диктуют:
— Фон Бредов — Юнона.
— Фон Итценплиц — Гроза.
Третий, рассеянно:
— Митридат — Кон.
— Да, это вам бы подошло! — говорит фельдфебель.
Католический священник в лазарете подходит к раненому солдату. Чтобы удостовериться, что тот в сознании, он подносит к его лицу распятие и спрашивает:
— Сын мой, ты знаешь, что это такое?
Солдат — случайно это еврей — с трудом открывает глаза и говорит со стоном:
— У меня в животе пуля, а он мне ребусы задает!
— Кон, у вас же только одна шпора!
Кавалерист Кон:
— Уверяю вас, герр ротмистр, больше и не нужно: когда я пришпориваю ее в левый бок, она все равно бежит вправо.
Норовистая лошадь сбросила сидящего на ней офицера. Еврей, наблюдавший это, с презрением говорит:
— Со мной бы такого никогда не произошло!
Офицер, с уважением:
— Вы такой хороший наездник?
— Где там! Просто я никогда бы не сел на такую лошадь!
Двор казармы. Фельдфебель:
— Кон, как стоите?
— Ну, как могу, так и стою.
— У вас пуговицы на кителе не хватает!
— А что я могу сделать?
— Пришить, свинья!
— Китель же не мой, а казенный.
— Пока вы несете службу, он ваш!
— А если он мой, то какое вам дело, есть на нем пуговица или нет?
Фельдфебель записывает сведения о новобранцах.
— Глаза, — бормочет он, бросая взгляд на стоящего перед ним парня, и пишет, — голубые. Нос, — бормочет он, поднимает взгляд и записывает, — прямой. Вероисповедание? — спрашивает он затем.
— Иудей, — отвечает молодой человек.
Фельдфебель зачеркивает уже написанное слово "прямой" и вписывает над ним: "горбатый".
— Герр фельдфебель, но ведь нос у меня прямой!
— Если вы иудей, то нос должен быть горбатым. Иначе я выволочку получу от капитана.
Во время Первой, относительно еще безобидной, мировой войны Кон бежит с передовой в тыл. Бежит, ничего не видя и не слыша. Вдруг раздается окрик офицера: "Стой!"
Кон останавливается и, заикаясь, принимается объяснять:
— Герр обер-лейтенант, имею честь доложить…
— Вы что, ослепли? Какой обер-лейтенант? Я — генерал!
Кон, удивленно:
— Неужели я так далеко убежал?
В воинской части ждут генерала с инспекцией. Испуганный лейтенант выставил в дозор солдата-еврея, который должен вовремя сообщить ему о прибытии генерала. Лейтенант, не находя себе покоя, то и дело сам выбегает к дозорному: не видно ли еще генерала?
Наконец, тот прибыл. Часовой подходит к нему и шепчет на ухо:
— Ой, и скандал же вас ждет, господин генерал: господин лейтенант уже три раза про вас спрашивал!
Рота солдат купается в реке. Янкель смотрит на них и не может оторваться.
— Ты чего глаза пялишь? — спрашивает Элиас. — Никогда голых парней не видел?
— Смотри, — восхищенно говорит Янкель, — сто человек, по меньшей мере, и ни у одного нет подштанников!
Фельдфебель:
— Почему солдату нельзя с горящей сигаретой идти через казарменный двор?
Новобранец Фельдман:
— Ой, как вы правы, герр фельдфебель: почему нельзя?
Лейтенант проводит с солдатами занятия по теоретической подготовке. На следующий день он проводит опрос:
— Новобранец Кац, почему солдат должен всегда быть готов отдать жизнь за кайзера и за родину?
— Да, в самом деле, господин лейтенант, почему?
Перед боем приходит в часть офицер и торжественно говорит:
— Воины! Сейчас начнется битва: армия против армии, солдат против солдата!
Пехотинец Рубин:
— Вы, случайно, не можете показать мне моего солдата? Может, я с ним договорюсь по-хорошему.
Рота готова к атаке. Звучит сигнал, все устремляются вперед. Один только Леви бежит назад.
Его перехватывает капитан:
— Неприятель — там, впереди!
Леви:
— Но должен же я сделать разбег?
Первая мировая война. Офицер в небольшом галицийском местечке осматривает знаменитую синагогу; дело происходит в субботу. После осмотра он говорит шамесу:
— Я бы с радостью дал тебе денег — но ведь сегодня у тебя шабес!
Шамес на это отвечает:
— Ах, лейгенанг-лебен, Всевышний будет только доволен, если на войне люди ничего не будут делать худшего, чем дотрагиваться в шабес до денег!
Лейб Хальбгевакс после Первой мировой войны возвращается домой и объявляет, что он собирается написать книгу, которую купит каждый.
