— Позвольте сегодня Айзиковичу не рыть окопы. У него angina pectoris (стенокардия по-латыни).
— Ну и что? — отвечает фельдфебель. — Вон у Штейнфельда аж Signum Laudis (Почетный знак, награда времен Первой мировой войны), а он ничего, роет.
Восточная Европа, с царем и без
Царская Россия. Из цирка сбежал медведь. Полиция объявляет: любой, кто встретит опасного зверя, может его застрелить. Берл принимается торопливо укладывать чемоданы.
— Ты что, уезжать, что ли, собрался? С какой стати? — спрашивают его.
— Они, чего доброго, меня застрелят. Потом иди доказывай, что ты не медведь! (Бер на идише — медведь.)
К Йоселю приходит полицейский и требует у него один рубль подушного налога в царскую казну. Удивленный Йосель, встретив меламеда, учителя в хедере, который как-никак человек образованный, спрашивает у него:
— Откуда царь меня знает?
— Все очень просто: в прошлом году он был здесь на маневрах и, должно быть, услышал, как я кричал тебе через улицу, вот и запомнил твое имя.
— Понимаю. А что, разве он, самый богатый человек в России, не может обойтись без моего рубля?
— Конечно, может. Просто он будет рад ему, как Бог рад молитве и всякому, даже самому маленькому пожертвованию.
— Ага! А не дорого ли из-за одного рубля посылать сюда, в Ковно, полицейского из Петербурга?
— Я думаю, он его сюда и не посылал. Просто полицейский родом из Ковно, а служил в Петербурге. Когда он собрался ехать домой, царь и дал ему заодно это маленькое поручение.
Получить паспорт для российского еврея было непростым делом.
Рабинович едет за границу с фальшивыми документами. Пограничник забирает все его бумаги, потом, возвращая их, спрашивает:
— Как ваше имя?
Рабинович ни жив ни мертв: он забыл, на какое имя выписан его фальшивый паспорт.
— В чем я точно уверен, — торжественно говорит он, — так это в том, что я не Рабинович!
В царской России евреи имели право проживать только в так называемой черте оседлости. Но представители некоторых профессий могли получить разрешение на жительство ив других городах России.
Два еврея идут по улице. Вдали показался жандарм.
— Слушай, — говорит один еврей второму, — у тебя же при себе разрешение на жительство. Давай ты кинешься бежать, жандарм погонится за тобой, а я тем временем спрячусь.
Так они и поступили. Жандарм бросается в погоню и хватает еврея. Тот показывает свои бумаги, они в полном порядке.
— Так… — удивляется жандарм, — а почему ж ты пытался удрать?
— Я не пытался удрать, — объясняет еврей. — Просто доктор прописал мне минеральную воду и велел побольше бегать. Вот я и бегаю.
— Но ты же все время на меня оглядывался. Почему не остановился?
— Ой, я подумал, доктор и вам прописал минеральную воду.
Бедный еврей задержан без паспорта за пределами черты оседлости.
— По какому такому праву ты живешь здесь без разрешения? — спрашивают его в полиции.
— Я живу? Ваше высокоблагородие, и вы называете это жизнью?
Царская Россия. Два еврея гуляют по московским улицам. Чтобы в них не узнали евреев, они беседуют, как могут, по-русски. Тут к ним подходит третий еврей и говорит:
— Ваш русский звучит как идиш. Говорите лучше на лошен кодеш (священный язык, иврит), тогда, я ручаюсь, все будут думать, что вы — гоим (множественное число от "гой", нееврей).
Полиция задержала еврея без документов.
— Я — ремесленник, — оправдывается он.
— И каково же твое ремесло?
— Я делаю виноградное вино: смешиваю изюм с водой.
— Чушь! — говорит полицейский. — Я тоже могу это делать.
— Чудесно! — отвечает еврей. — Значит, вы тоже имеете право здесь жить.
Во многих местах есть обычай платить что-то бедным евреям, чтобы они всегда были готовы составить миньян, когда для молитвы собирается меньше десяти мужчин.
В одном российском городе, где евреи проживать не имели права, полиция задержала старого еврея.
— Твоя профессия? — спрашивает полицейский.
— Составляю миньян, — отвечает еврей.
— Что это такое? — удивляется полицейский.
— Ну, видите ли, — объясняет еврей, — если вы имеете девять человек, прихожу я, и получается десять человек.
— Чушь какая-то. Если у тебя девять человек и приду я, то ведь тоже будет десять!
Еврей, обрадованно:
— Шолом алейхем а ид! (Мир вам, еврей — так приветствуют друг друга незнакомые евреи.)
Чтобы получить вид на жительство в Петербурге, еврейский поэт Семен Фруг был зарегистрирован как слуга в доме еврея, купца первой гильдии (евреи, получившие такой титул, могли жить везде). Фруг говорил: "Петербург — самый высокообразованный город в мире: здесь даже лакеи — поэты!"
В местечке прошел слух: скоро ожидается погром. Так как казаки не только убивали евреев, но и насиловали еврейских женщин, то молодые девушки-еврейки попрятались, кто где мог.
В одно из таких тайных убежищ протискивается старая еврейка. Девушки удивляются:
— Бабушка, вы-то чего испугались?
Старуха, обиженно:
— А что, разве нет старых казаков?
Русский антисемит: "Все газеты за границей делают евреи!"
Российский еврей: "Несомненно. Поэтому они все к нам приходят обрезанными".
Царь верхом на коне выезжает на площадь.
— Ура! — хрипит старая больная еврейка. — Пусть у него будет столько же сил жить, сколько у меня — кричать "ура!".
Живший в Англии еврей-филантроп сэр Мозес Монтефиоре приехал в Россию, чтобы лично выразить царю Николаю I протест в связи с новыми антиеврейскими законами. Но, побеседовав несколько раз с премьер-министром, он понял, что поездка его была напрасной. Один российский еврей спросил его:
— Во что обошлось ваше путешествие?
— В пять тысяч рублей.
— Обидно! Лучше бы вы остались дома, а пять тысяч послали нашему премьер-министру как взятку: тогда, глядишь, чего-нибудь и добились бы.
Гродненский губернатор был отъявленным антисемитом. Когда его отозвали с повышением в Петербург, гродненские евреи поздравляли его особенно горячо.
— Нечего притворяться, — сказал губернатор. — Я же знаю, вы меня терпеть не можете.
— Мы желаем вам счастья совершенно искренне! — запротестовал делегат от евреев. — Вы даже не представляете, ваше высокопревосходительство, как мы рады, что вы уезжаете в Петербург!
В городе ожидается погром. Группа молодых евреев вооружается, как может. Один юноша, узнав, что у еврея-домовладельца есть револьвер, просит отдать оружие им. Домовладелец, однако, считает, что в случае погрома оружие пригодится ему самому.
— Ладно, — говорит молодой человек. — А если полиция найдет у вас револьвер?
— Ха, найдет! — с триумфальным видом отвечает домовладелец. — Он закопан в земле, на глубине двух метров!
У евреев Восточной Европы, как и у славян, считается доброй приметой встретить человека с полными ведрами. И наоборот, пустые ведра — примета дурная.
Во время русского похода Наполеона деревенский еврей пошел к колодцу, но вернулся с пустыми ведрами. Жене он объяснил дело так:
— Наполеоновские солдаты шли по главной улице, а я не хотел, чтобы полные ведра принесли нашим врагам счастье. Потому и вылил воду обратно в колодец.
— Шлойме, — строго сказала ему жена, — кто ты такой, чтобы вмешиваться в спор императоров?
Когда Польша была частью Российской империи, евреям — если они были одеты в свои костюмы (лапсердак и штраймл, бархатная шапка с меховой опушкой) — вход в городской парк Варшавы был запрещен.
Варшавские евреи объясняли это так: "Адам был еврей, иначе его не выгнали бы из Эдемского сада. И это неправда, что он носил фиговый листок. Он носил лапсердак и штраймл, иначе его не приняли бы за еврея".
Ицик продал офицеру царской армии коня и сказал:
— Ваше благородие, его зовут Султан.
— Султан? Лучше я буду звать его Ицик!
— И будете не правы, ваше благородие. Как Ицик ваш конь не сможет даже переночевать в Петербурге. А как Султан он, глядишь, может стать офицером.
Первая мировая война, Россия. В офицерской компании заходит речь о том, как можно было бы наказать германских министров после победы.
— Бетмана Хольвега мы сошлем на необитаемый остров! — предлагает один.
