Я попрошу на исповеди наложить на меня епитимью, отвечает Тильда. Лицо ее пылает.
Года бросает на нее строгий взгляд, потом идет к своему столу и, кряхтя, садится. Вздыхает. Складывает руки. И торжественно произносит: свиньи.
Тильда смотрит на нее. Свиньи?
Мне очень жаль, продолжает Года, но я обязана сообщить аббатисе, что три поросенка из нового помета родились с кривой спинкой и утром их зарежут.
Тильда смотрит на добрую субприорессу, заставляя себя отнестись к ней с терпением и любовью. Спасибо вам, Года, за попечение о здоровье нашей скотины, произносит Тильда.
Года впивается в нее подозрительным взглядом – уж не смеется ли аббатиса над нею? – но кивает и почти улыбается. Я субприоресса дольше, чем вы на свете живете, говорит Года. Пятьдесят шесть лет как я субприоресса. Раньше у нас была одна-единственная хилая корова, а теперь три дюжины здоровых. Куриц было четыре, а теперь их сотни. Свиней и коз без счета. Я не гордячка, но тружусь на славу. И даже более того, пусть никто ни разу не поблагодарил меня за усердную работу. Чем это пахнет, уже тише спрашивает Года. Что за вонь? Аббатисе нездоровится? Моим кишкам капуста тоже не впрок.
Я кое-что сожгла, отвечает аббатиса Тильда, не волнуйтесь, пустое.
И это правда: Тильда заглянула в очаг и увидела, что книга сгорела дотла, то, что прежде имело смысл, обратилось в ничто, это уже не книга, а угли и пепел. Тильде не придется решать, как быть с диковинными видениями своей предшественницы. Книга сожжена, и видений Мари словно и не бывало.
Дым к дыму, думает Тильда, и чувствует укор совести из-за того, что подвела старую подругу, ставшую призраком.
Такие огни, сами по себе невеликие, будут неощутимо подогревать мир, и столетия спустя человечеству в нем станет нестерпимо жарко.
В классной комнате новициатки заучивают нараспев имперфект в страдательном залоге изъявительного наклонения, в третьем спряжении: capiebar, capiebaris, capiebatur, capiebamur, capiebamini, capiebantur; веснушчатая новициатка Люси щиплет волоокую новициатку Гвенллиан, и обе улыбаются, прикрыв рот ладошкой.
На кухне аббатисы кухарка месит тесто, отколов рукава, в воздухе висит мучная пелена, служанка грызет орехи, которые колет сильными руками, швыряет скорлупки в огонь и сплетничает о новой аббатисе: и крови она королевской, и столько лет была приорессой, а все равно держится неуверенно.
Тильде нипочем не сравниться с прежней аббатисой, продолжает служанка. Я в жизни не встречала женщину сильнее старой аббатисы Мари, говорят, ее мать возлегла с серафимом, вот Мари и получилась такая высокая, и от нее исходил свет. Нет, прежняя аббатиса не давала потачки дурням. Когда она входила в комнату, воздух натягивался, как кожа на барабане. Экие ножищи, а ступала бесшумно, как кошка, проворная, как десятилетняя девочка, даже когда состарилась и разболелась. Служанки боялись ее как огня.
Да, а еще она была крестоносицей, с важным видом отвечает кухарка. Говорят, эта великанша своею рукой убила множество неверных в Иерусалиме, целые сотни. Залила улицы кровью по колено. Удивительная, пугающая, великая госпожа. Праведница, праведница. Святая.
А я слышала, что под просторным хабитом аббатисы скрывалась вовсе не женщина, встревает в беседу новая девчонка-судомойка, нет, вовсе не женщина, и еще я слышала, что старая аббатиса Мари была не то ведьмой, не то дьяволом в облике монахини, вы заглядывали ей под плат, видели там рога?
Кухарка швыряет в девчонку скалкой, кричит: я вырежу тебе язык, я не позволю тебе оскорблять мою святую Мари, она и меня, и прочих вытащила из грязи, еще девчонкой спасла от голодной смерти. Свет не видывал лучшей женщины. Кухарка с трудом переводит дух.
Да я что, я ничего, бормочет девчонка, потирая шишку на лбу.
А в саду маленькая шустрая сестра Петронилла догоняет сестру Аликс, та несет в дом аббатисы охапку чистого постельного белья, Петронилла озирается – не смотрит ли кто на них, – проворно целует юную зардевшуюся монахиню в губы и убегает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В овчарне молодая сестра Рохеза отлынивает от работы и, усадив к себе на колени ягненка, оплакивает оставшуюся дома сестру, та очень больна и ее вот-вот призовут на колени к Пресвятой Деве.
Вскоре крохотная фигурка дергает за веревку колокола, созывая праведниц к службе третьего часа. Монахини слышат звон, заканчивают работу, спряжения и потаенный плач. Стекаются в часовню.
Мысли их понемногу обращаются к молитве.
И труды, и часы продолжаются.
Благодарности
Спасибо доктору Кэти Багиш, чьи лекции подарили мне первый проблеск этой истории, и чья книга The Care of Nuns: The Ministries of Benedictine Women in England during the Central Middle Ages вдохновила меня на дальнейшее. Ее интеллект и скрупулезные замечания помогли мне не сбиться с пути, когда я писала эту книгу – разумеется, все ошибки только мои.
Спасибо Рэдклиффскому институту перспективных исследований за бесценный дар – стипендию, она дала мне время и возможность начать эту книгу. Спасибо моей студентке Патрише Лью за дружбу и отличную работу.
Спасибо Фонду Гуггенхейма за подаренное мне дополнительное время.
Спасибо моим добрым подругам, монахиням аббатства Regina Laudis в Коннектикуте, за то, что так радушно принимали меня в своей гостинице, на мессах, в работе, за то, что показали мне изумительную красоту монастырской жизни. Особая благодарность матери-настоятельнице, аббатисе Лусии и матери Анжеле за наши откровенные разговоры. Спасибо Дж. Кортни Салливан за рекомендацию.
Спасибо доктору Полу Рокуэллу с французского отделения Амхерст-колледжа за то, что на протяжении двух семестров учил меня старофранцузскому и познакомил с моей любимой Марией Французской.
Спасибо и вам, мои читатели: Лора ван ден Берг, Эллиотт Холт, Ти Кира Мэдден, Джейми Куатро, – книга снова и снова раскрывается на ваших заметках.
Спасибо моей семье в Риверхеде, особенно Саре Макграт, Джинн Диллинг Мартин и Клэр Макгиннис.
Спасибо Биллу Клеггу, Мэрион Дюверт и всем сотрудникам Clegg Agency.
Спасибо моим родителям за то, что приютили нас в своей крошечной нью-гэмпширской утопии, пока в большом мире бушевала пандемия.
Спасибо Ребекке Фердинанд и Марии Клевенгер за заботу о нас.
Спасибо вам, Клэй, Беккет и Хит.
Спасибо моим читателям.
Это книга посвящается моим сестрам – и по плоти, и по духу.
notes
Notes
1
Французский трон должен был наследовать не Людовик VII, первый муж Алиеноры, а его старший брат Филипп, но тот скоропостижно скончался: под копыта его коня неожиданно бросилась свинья, Филипп упал на землю, разбил голову о камень и вдобавок был придавлен рухнувшим на него конем.
2
Король Англии Генрих I, предшественник второго мужа Алиеноры, нормандского герцога Генриха Плантагенета, умер, отравившись миногами.
3
“Ныне отпущаеши” (лат.). Песнь Симеона Богоприимца входит в состав христианских богослужений.
4
Топочная (от лат. calefactorium).
5
В Средние века – хранилище для книг.
6
Ряд стихотворных жанров средневековой французской куртуазной литературы.
7
Утремер (от фр. outre-mér – “земля за морем”) – государства крестоносцев, созданные в Леванте после Первого крестового похода.
8
1 лига = 4,83 км.
9
“Любовные элегии” Овидия.
10
