Атаки, где вы? Ау-у!.. Нет их.
«А ведь тебе, Софья Павловна, придется хуже всех! – подумал вдруг с неожиданно откуда-то взявшейся в нем ненавистью Замелькацкий. – Хоть ты и не бедствуешь, а для того, чтобы спасали тебя на вертолете ты все же недостаточно богата, иначе не сидела бы ты здесь со мной-дурачком!»
Он словно бы солидаризовался в эту минуту со своим злобным соседом-писателем.
«Но и пассажиры дешевых кают не подвинутся, чтобы дать тебе немного местечка на обломке мачты – для этого ты слишком надменна... Эк тебе придется, Софья Пал-лнна!.. Намучаешься вдосталь, а потом и тю-тю...»
Софья Пал-лнна задала ему еще несколько вопросов, что, прочем, не имело уже никакого смысла, потому что в самих вопросах рационального и четкого смысла, ради которого стоило бы их задавать, не заключалось, а те полусмыслы и не едва уловимые оттенки, которых и требовалось Софье Пал-лнне, чтобы окончательно утвердиться в уже почти принятом решении, Замелькацкий, конечно же (вы заказываете, мы – исполняем!) с иерусалимской изворотливостью воспроизвел...
При этом он ни на миллиметр не уклонился от своего солидного образа, уподобляясь фигуристу четко выполняющему все линии и фигуры хоть и нелюбимой, но обязательной программы.
– Ну что ж, у нас есть позиция... Кандидатов очень много...
На этих словах Замелькацкий должен был внутренне затрепетать, задрожать, как осиновый лист... После всех атак, после посольства, после двух стаканов красного он уже ничего не боялся. Но все же он покивал головой, словно бы склоняя свои солидные знамена перед неизбежным...
– Всех кандидатов обязательно смотрит директор...
Тут Замелькацкий единственный раз дал маленький прокольчик, потому что уже сильно протрезвел и при мысли об еще одном мучительном интервью глаза его как-то жалко дернулись и вовсе неуверенно вперились в лицо Софьи Пал-лнны...
– Софья Пал-лнна, там...
– Я занята, Вера! – обрезала Софья Пал-лнна и секретарь приниженно скрылась за дверью.
Замелькацкий уже выровнял дрогнувшую шеренгу и смотрел на Софью Пал-лнну с прежней солидной уверенностью.
– Но в кадровых вопросах директор полностью доверяет моему мнению...
Замелькацкий опять склонил перед Софьей Пал-лнной свои стяги.
В ее голосе сквозила какая-то такая интонация, которая безошибочно говорила Замелькацкому, о том, что он принят. И тут он не мог с точностью определить – выдавала она себя сознательно и это такая игра или все получалось у нее непреднамеренно.
– По правилам компании, вам сейчас надо заполнить анкеты и пройти тесты... Вера вам все скажет... Это долго, у вас есть время?..
– Да, да...
– Я с вами прощаюсь, если мы примем по вам положительное решение, вам позвонят... Но кандидатов очень много.
Замелькацкий сдержано откланялся и вышел из кабинета. Настроение у него было таким приятным, что вовсе не опасаясь собственной прогрессирующей трезвости он провел более двух часов заполняя анкеты, в которых были странные пункты, касающиеся имущественного и должностного положения всех его родственников, а так же их подробных координат – домашних и, главное – рабочих, а так же проходя на компьютере глупейшие психологические тесты, заключавшиеся в том, что он должен был быстро и не задумываясь выбирать один из нескольких предложенных ответов на вопрос. Нехитрый подвох составителей-психологов легко прослеживался и Замелькацкий, который, конечно же, был не так глуп, чтобы отвечать на вопросы откровенно, должен был выйти по этим тестам идеальным сотрудником... Впрочем нет, в небольшом количестве пунктов он, правдоподобности ради, позволил себе иметь незначительные недостатки...
По дороге домой он зашел в магазин, купил немного еды, бутылку вина, войдя в квартиру быстро помыл руки и, поскольку был очень голоден, сразу двинул на кухню и принялся готовить на скорую руку холодную закуску, а немного насытившись, прошел в комнату, прилег на минутку и уснул... Сказывалось чудовищное нервное напряжение...
Поднявшись с дивана, он прошел в ванную, умылся холодной водой, приготовил у себя в комнате бутылку, стакан, легкую закуску и принялся ждать... Бутылка и стакан стояли в шкафу на полке, – он наполовину освободил ее от белья...
Время шло... Проснулся он после обеда, театральные спектакли обычно начинаются в семь, а Ариелла не звонила. Голова была свежей, мысли ясными, сон прекрасно восстановил его силы. Он был настроен идти в театр и начал нервничать.
Вдруг он сообразил, что она не сказала ему, как обычно, что позвонит. «Созвонимся!» – так было сказано.
Замелькацкий взял мобильный телефон, сел на краешек дивана, разыскал ее номер в памяти. Отчего-то он начал нервничать еще сильнее. «Я каждый раз боюсь ей звонить!» – признался он себе. – «Словно опасаюсь неожиданной пощечины... Нет, не к добру, что она не звонит!»
Он чувствовал: если бы все было нормально, она бы уже давно позвонила сама. Замелькацкий все не решался набрать номер. От волнения у него сдавливало грудь, было тяжело дышать... «Вот же, черт! – поразился он, сам уже недоумевая из-за своего состояния. – Что это я так разнервничался?! Из-за чего?!.. Чего боюсь?»
Нет, все-таки он решил еще немного подождать. Где-то четверть часа сидел на краешке дивана с телефоном в руке, почти не шевелясь.
Наконец, ждать стало более невозможно. Если они хотят успеть приобрести билеты прямо перед спектаклем, надо договариваться и выходить из дома. Подталкиваемый этим обстоятельством более, чем собственной решимостью, он, наконец, набрал номер ее телефона.
Краем уха услышал, как в квартире открылась и хлопнула входная дверь, – бабка вернулась откуда-то. Погода стояла отменная, сквозь открытое окно доносилось пение птиц...
– Алло, это я. Ну чего?.. – спросил он, не дожидаясь, пока она хоть что-нибудь ответит.
Сердце его отчаянно колотилось от волнения. «Да что со мной?!»
– Слушай, я дико извиняюсь... Сама настроила тебя на этот театр... Ты хочешь в оперу, я понимаю... Сходи один!..
– То есть как это один?!..
От тоски заныло под ложечкой. Так и есть! Он все предчувствовал!
– Почему?
Сейчас она скажет ему что-то ужасное. Он замер...
– У меня ужасно болит живот... Я не досижу не то, что до конца спектакля, я побегу в туалет через пять минут после его начала...
«Господи, только и всего?!» Напряжение отлегло, сердце радостно забилось. Он ожидал, что она скажет ему, что не хочет его больше видеть, что с ее стороны все что было – только злая шутка, а всего-то «живот болит»!
– У папы новый повар... Мне жутко не нравится... Мне кажется, он меня отравил...
– Да ну, не может быть... Чтобы такой повар и отравил?!..
– Послушай, хватит! Ты еще будешь мне рассказывать по поводу повара! – с раздражением произнесла она.
– Да нет, я... – смешался Замелькацкий.
Собственная реплика показалась ему какой-то самоуничижительной. Собственно, такой она и была.
– Ладно, ты извини, я не могу долго разговаривать... Не то состояние... Давай, пока, извини, что так получилось... – она замолчала, но трубку не вешала.
Казалось, она хочет, чтобы он ей что-то сказал. И он чувствовал, что есть какой-то момент, надо сказать что-то, но была эта предыдущая его реплика. От нее он сам же и расстроился, это помешало ему быстро сориентироваться... Несколько мгновений помолчав, он проговорил:
– Ну ладно, пока...
И схлопнул телефон.
«Идиот! Дурак! – обругал он себя. – Что-то надо было сказать!.. Вот сиди теперь!.. Сиди и думай!»
«Может, перезвонить?»
Он опять улегся на диван. На кухне грохотала кастрюлями бабка.
Какие-то подлые, трусливые мысли потекли в его голове.
«А может быть все это было лишь дурманом, расстройством психики, каким-нибудь весенним обострением. Сейчас он устроится на работу, потекут дни... Кто знает?.. Все быстро нормализуется, никакие атаки его больше не будут беспокоить. Он позвонит Ариелле, она опять скажет ему какую-нибудь гадость. И все... Он забудет ее. Она станет лишь частью этого дурного сна... Пойдет прежняя жизнь: работа, он встретит кого-то...»
Он вскочил с дивана.
«А как же обреченный корабль, вертолеты, все разговоры с соседом писателем?!» Нет, он не хочет возвращения к прежней жизни!..
Он подскочил к окну: вон она, дальняя улица с автомобилями и ресторанами, вот парк...
«Как же Ариелла?!.. Я не хочу забывать!.. Все это, конечно же, издевательство! Никакой живот у нее не болит. Это месть!.. Совершенно очевидно, она мстит мне за то, что было прошлый раз в театре. Она обо всем догадалась... Конечно же!.. А ты что думал, они с Михайловым не догадались?!.. Небось сидели и потешались над тобой. И вот теперь – продолжение издевательства. Недаром она так настойчиво говорила про эти походы в театр. С самого начала показалась мне странной эта любовь к театру!»
Но все же что-то мешало ему до конца самому себе поверить. Неужели же все их разговоры и та встреча в ресторане – только для того, чтобы отомстить, поиздеваться?!..
