действовать вместе, – тихо говорит она. – Так мы обе сможем выиграть.
Я не отрываясь смотрю ей в глаза, сигарета размокает у меня во рту.
«Не доверяй ей», – говорю я себе.
Я закуриваю сигарету и делаю шаг назад, вдыхая никотин.
– Ну ладно, хорошо… Кто такие эти они? Кто забрал твоего сына?
– Я не знаю, – говорит она и бросает мне зажигалку. – Я хочу, чтобы ты это выяснила.
– Я?
– Я сказала тебе, они следят за каждым моим действием. А теперь еще у меня на хвосте полиция и больничная администрация начинает расследование в отношении смерти Шабира. Я не могу никуда пойти незамеченной – а ты можешь.
Она смотрит на свои часы. Когда она снова поднимает на меня взгляд, я вижу, что лицо у нее стало бледнее на тон, а глаза расширились от беспокойства.
– У меня мало времени. У тебя хорошая память?
Она говорит с такой уверенностью, что каждая фраза кажется отповедью и понуканием, как будто она все время щелкает пальцами, чтобы я быстрее соображала. Я ей в этом не помощник; она меня не уважает. Это очевидно каждый раз, когда она смотрит на меня или что-то мне говорит; в ее тоне звучит высокомерие.
– Нормальная. Почему ты спрашиваешь?
– Хорошо, – говорит она и подходит ближе. – Мне нужно, чтобы ты узнала, в чем был замешан Шабир. Я уверена, что дело в его кампании против наркотрафика в городе и во влиянии, которое он оказывал на власти. Если мы выясним, против кого это было направлено, то узнаем, что за люди похитили моего сына. Я достану тебе копию истории болезни Шабира, может быть, там что-то будет, но все остальное – твоя задача. Когда ты это сделаешь, я дам тебе остальные пять тысяч, а как только верну своего сына, остальные сорок.
Я думала, что получу деньги просто за молчание, а оказалась каким-то образом втянута в ее неприятности. Это произошло так быстро, что я даже не помню, соглашалась ли на такой расклад.
Нужно было просто взять пять штук и валить.
– Ты не сможешь от этого отвязаться, – говорит она. Наверное, у меня в глазах отразилась паника. – Я дала тебе информацию, которая может поставить под угрозу жизнь моего сына.
Каждая клетка моего тела вопит: надо разворачиваться и бежать. Я недостаточно ей доверяю, чтобы помогать. Мне придется все время быть настороже.
– Как они узнают, что ты мне рассказала? Я могу сейчас уйти и притвориться, что ты ничего мне не говорила.
– Если дело дойдет до того, что они готовы будут убить меня и моего сына, я скажу им, кто ты такая, что тебе известно и как тебя найти. Тебе придется скрываться до конца своих дней. Ты подвергла меня и мою жизнь опасности, пойдя на шантаж. Я этого не забуду.
Это была ловушка с самого начала. Она никогда бы не стала меня бояться, я сглупила, что понадеялась на это. Она слишком умная, слишком расчетливая. Я не удивлюсь, если она все это придумала, уже когда мы разговаривали вчера в перелеске. Она всегда на шаг впереди меня.
– Так вот, ты сейчас можешь развернуться и уйти и скрываться, пока они тебя не найдут, а можешь помочь мне и уехать из города с пятьюдесятью тысячами в кармане, начав жизнь с чистого листа. Мне нужен твой ответ в течение часа. Если решишь со мной работать, я хочу, чтобы ты поехала и купила два неотслеживаемых телефона. Встретимся здесь в половине первого, а там будет видно.
Я смотрю, потеряв дар речи, как она достает из сумки мой телефон и протягивает его мне. Потом она надевает темные очки и направляется к дорожке.
– Куда ты идешь? – спрашиваю я.
– У меня назначена встреча с членами правления. Когда я вернусь, у меня на руках будут документы. Если ты будешь здесь, мы начнем сегодня же.
– А если нет?
Она смотрит на меня, ее взгляд прожигает меня сквозь темные очки. Я ненавижу ее, я всегда ее ненавидела, но только теперь понимаю, что, возможно, и она ненавидит меня.
– Тогда желаю тебе удачи. Она тебе понадобится.
Она идет прочь и исчезает за поворотом, оставив меня в одиночестве у мусорных баков. Сигарета у меня в руке сгорела до фильтра.
36
Рэйчел
Вторник, 9 апреля 2019 года, 11:30
– Конати, – говорит главный инспектор Уитмен, стоя в дверях своего кабинета. – На два слова.
Я застыла у стола сержанта Райана, все в комнате смотрят на меня. Мы все знаем, что этот тон не предвещает ничего хорошего. Я захожу в его кабинет, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой.
Джордж сидит за своим столом.
– Садись, – говорит он.
Я закрываю дверь и сажусь, глядя, как он проводит рукой по своим коротко стриженным волосам и медленно, всем телом вздыхает.
– Здесь нет смысла ходить вокруг да около, поэтому я скажу прямо: я получил на тебя жалобу сегодня утром, пока тебя не было. Позвонили и пожаловались на преследование.
Я открываю рот.
– Что? Кто пожаловался?
– Доктор Анна Джонс.
У меня вырывается смешок.
– Шутите, что ли?
Он смотрит на меня твердо и непреклонно.
– Она обеспокоена твоим состоянием.
– Моим состоянием?
– Озабочена тем, что ты переносишь тоску по собственному ребенку на ее сына.
Я представляю, как она пользуется своими лидерскими качествами, чтобы направлять разговор в нужное русло. У нее есть такая способность – как только она где-то появляется, сразу становится центром внимания, я не удивлюсь, если это проявляется и в телефонном разговоре тоже.
Она порылась в моем прошлом, но для чего – чтобы меня дискредитировать?
– Это ерунда какая-то, сэр. Конечно нет, я просто делаю свою работу.
– Нет, Конати, не делаешь.
Он берет в руки дело Полы Уильямс.
– Это не дело о похищении ребенка, Рэйчел. Это убийство, которое явно имеет отношение к организованной преступности. Но вместо того чтобы выследить убийцу, ты одержима ребенком, который, согласно обоим родителям и человеку, который сейчас за него отвечает, никуда не пропадал. Но ты по-прежнему идешь по этому следу, хотя я сказал тебе этого не делать. Почему?
Он бросает папку с делом обратно на стол.
– Вы что, шутите? Если доктор Джонс и ее брат говорят правду, этот Джефф и ребенок были последними, кто видел жертву живой. Согласно записям с камер видеонаблюдения, она не вернулась домой, ее перехватили по дороге. А значит, это дело чрезвычайной важности – подтвердить информацию о том, где она находилась вплоть до своего исчезновения. И честно признаться, плевать, что там говорят его родители, – никто из представителей полиции еще не подтвердил его местонахождение.
– Что приводит нас ко второй жалобе.
– Нет, ну это невозможно!
– Звонили из полиции Корнуолла. Очевидно, ты звонила туда и орала на сотрудников.
– Орала? Я просто просила их делать свою гребаную работу, сэр. Они сказали, что пришли по адресу брата подозреваемой, который я им дала, но там никого не было. Когда я попросила их дождаться
