В субботу Ерожин позволил себе выспаться. Даже возня и крики малышей, начавшиеся с половины восьмого, его не пробудили. Напряжение прошедшей недели утомило подполковника, и организм требовал отдыха. Надя старалась занять двойняшек играми и не давала им носиться у дверей спальни. Маленькие люди умудряются своими ножками так молотить по полу, что их топот разносится на два этажа.
– Мы тебя все-таки разбудили? – огорчилась Надя, когда супруг в халате нараспашку возник на кухне.
– Нет, Надюх, я выдрыхся. Теперь на мне можно воду возить, – бодро заверил Ерожин, усаживая ребятишек на плечи.
– Воду возить я на тебе не намерена. Но вот в магазин съездить бы неплохо. У нас картошка кончилась, крупы на исходе, мне, знаешь ли, таскать все это в руках тяжело. А потом могли бы с детьми в зоопарке погулять. Надеюсь, сегодня ты на работу не собираешься?
– Иван Григорьевич просил в офис заехать… – уклончиво отозвался супруг. Надя не успела высказаться, выручили сидевшие на отцовских плечах дети.
– Папа, карусель! – завопил Ваня на весь дом.
– Да, карусель, карусель! – подхватила Леночка.
Петр вышел в гостиную, схватил малышей каждого за ножку и закрутил их вокруг себя. Игра в карусель Наде не нравилась. Ей казалось, что Петр может нечаянно приложить малюток головками обо что-нибудь твердое.
– Хватит, иди завтракать, – попыталась она остановить опасное действо.
– Еще! Еще! – кричали дети.
Ерожин крутанул их несколько раз, бросил на кожаный диван и отправился на кухню. После отцовской «забавы» малыши на время притихли, и папаша получил возможность спокойно выпить кофе.
– Уважаемая жена. – Глава семейства дожевал бутерброд и серьезно поглядел супруге в глаза.
– Слушаю, уважаемый муж. – Надя знала, что Петр иногда любит пошалить, и настроилась на очередную проделку. Но супруг шутить не собирался.
– Моя зарплата составляет десять тысяч. Вычти бензин и обеды на Петровке. Тебе придется жить на двести долларов.
– Но у нас еще доллары есть.
– Хочешь тебе открою один секрет?
– Хочу, – доверчиво согласилась Надя.
– Они имеет неприятную особенность кончаться, – таинственно сообщил Петр.
– Что ты предлагаешь?
– Предлагаю найти детям няньку, а тебе вернуться в бюро. Я там деньги получать не могу, даже если кое-что и буду для них делать. А ты такое право имеешь.
– Хорошо, Петя, я подумаю.
– Подумай, Надюха. Понимаю, что тебе не хочется держать чужую тетку в доме. Поэтому не намерен служить вечно. Через годик Тимофей Волков сам справится. А пока он заматереет, я обещал Боброву поработать.
– Я поняла. Ты надолго к дяде Ване?
– Не знаю, Надюх. Я со своего расследования Глебу с Грыжиным клиентов подбросил. Надо помочь.
– Хоть в магазин съездить сможешь?
– Смогу. Пиши список.
Заниматься закупками Петр Григорьевич предпочитал в одиночестве. Надя долго выбирала продукты, заглядывала в разные магазины, сравнивая цены, и времени на такие походы уходило много. Ерожин поступал проще. Он посещал большой универсам, по списку наваливал полную тележку и за двадцать минут проблему фуража решал. Это же он проделал и сегодня. Но в субботу народ у касс создал длиннющие очереди, и кормильцу удалось выбраться к машине только через сорок минут.
В офис на Чистых прудах он попал к двум. В приемной сидело трое незнакомых мужиков. Ерожин кивнул посетителям и прошествовал в кабинет. Глеб и Грыжин вскочили навстречу.
– Слава Богу, Петр о, что ты пришел, – с облегчением пробасил Грыжин.
– Да, Петр Григорьевич, мы уже тут мандраж испытываем, – поддержал генерала Михеев.
– По какому случаю мандражируем?
– Петро, мы с четырьмя клиентами договор уже заключили. В коридоре, как ты заметил, сидят трое. К концу дня еще парочка заявится. И семь человек записались на понедельник. Это все твои «смертники».
– Рогач постарался?
– Он самый, – подтвердил Грыжин.
– Надо работать, – назидательно вывел подполковник.
– Мы готовы, Петро, – заверил Иван Григорьевич. – Но это твое расследование. Приказывай, поможем.
– Михеев с завтрашнего дня пасет директора страховой компании. Зовут дядю Пеньков Федор Александрович. Вот его адрес. Погляди, не катается ли дядя на джипе. Протектор на бережку в Переделкино запомнил?
– Запомнил.
– Вперед.
– А мне что делать? Как поступать с друзьями Рогача? – продолжал волноваться Грыжин.
– Принимай всех, составляй контракты. Но предупреди, что они имеют шанс вернуть свои кровные только в том случае, если страховая компания замешана в афере.
– Обижаешь, Петро, – проворчал Грыжин. – Мы предупреждаем. Но суммы сумасшедшие. От пятидесяти до ста тысяч долларов. Боюсь брать авансы.
– Правильно, что боишься, – похвалил Ерожин. – Их уже раз наказали.
– Работать без предоплаты?
– Почему, Иван Григорьевич? Бери с них деньги, но пока не трать. Не справимся, вернешь с вычетом расходов на следствие. Если поделить на всех…
Ерожин не успел закончить мысль, перебил звонок. Михеев подошел к телефону. По лицу молодого директора подполковник понял, что информация поступает важная. Не прерывая разговор, Глеб, зажал микрофон ладонью:
– Петр Григорьевич, это сторож из Переделкино. Он встретил велосипедиста. Того, что обронил самописку страховщиков.
– Дай мне его, – потребовал Петр. Глеб передал трубку. – Здравствуйте. Я подполковник Ерожин. Ваша информация чрезвычайно важна для следствия. Не уходите из дома. Я к вам выезжаю.
– На ловца и зверь… – пробурчал Грыжин. – Я думал, ты, Петро, с нами побудешь. Некстати он проявился.
– Очень даже кстати, – возразил подполковник. – К страховой компании звонок из Переделкина имеет прямое отношение. А ваших клиентов всех до единого в понедельник к девяти на Петровку. Скажите, не придут, пускай даже не надеятся вернуть свои денежки…
В Переделкино Ерожин примчался не через час, а через сорок минут. Москва в нерабочие дни пробок не собирала. За Домом творчества писателей он притормозил. По плану одинцовских коллег, охраняемая сторожем дача располагалась за полем. Подполковник свернул на проселок и газанул. «Са-аб», буксуя колесами, тяжело полз по скользкой глине. Заднее стекло быстро покрывали комья липкой грязи. У опушки Ерожин заметил черную «Волгу» Управления, припарковался сзади и, стараясь не запачкать туфли, пересел в машину родного ведомства.
– Привет, ребята. Я веду это дело, – поздоровался подполковник, доставая удостоверение. С сотрудниками «наружки» он еще лично познакомиться не успел.
– Здравствуйте, Петр Григорьевич. А я вас признал. Я капитан Лисичкин. Мы зарплату вместе получали. Вы еще переспрашивали у Лиды, почему так мало, – улыбнулся конопатый капитан. Веснушки на курносом носу и розовые оттопыренные уши делали лицо капитана похожим на маску циркового клоуна.
– Вот и молодец.
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант отдела наружного наблюдения Тунцов Игорь.
– Водитель сержант Макаров.
Ерожин пожал молодым коллегам руки.
– Кто начнет?
– Разрешите доложить? – Клоунская маска Лисичкина обрела серьезность.
– Докладывай, капитан.
– Выходил в магазин. Контактов ни с кем, кроме продавщицы, не имел. Но очень странно отреагировал на одного покупателя. Тот приехал на велосипеде. Объект проявил к велосипедисту повышенный интерес. Даже побежал за ним. Мы на всякий случай велосипедиста довели. Шикарный особняк за высоким забором в лесочке на улице Паустовского, семнадцать «В». После магазина объект звонил по автомату. Здесь текст разговора и номер. – И Ерожин получил листок с телефоном своего сыскного бюро.
– Спасибо, ребята. Пойду побалакаю с дедом. Если беседа снимет вопросы, можете наблюдение прекращать.
– Это как наше начальство прикажет, – улыбнулся Лисичкин.
– Хорошо, я с вашим начальством свяжусь.
Добраться до калитки, сохранив обувь чистой, Петру Григорьевичу не удалось. Дальше к особняку из розового кирпича вела дорожка, уложенная известняковыми плитами. Ерожин стер глину с башмаков о жухлую траву и зашагал к дому. Вход в особняк проходил через открытую каменную террасу. Глаз сыщика отметил в углу низкий стол с алюминиевой мисочкой. Такая же мисочка стояла и на полу. «Тут он и кормит своих друзей», – догадался подполковник и стал высматривать звонок. Позвонить не успел, ему открыли.
«Не похож на уголовника», – подумал Петр Григорьевич, подавая руку сторожу. На лице пожилого мужчины отложили отпечаток и годы лесной жизни, и личное горе, и усталость. Но глаза светились добротой. Невзгоды его не озлобили.
– Проходите, у меня тепло, – пригласил Глухов.
Ерожин шагнул внутрь и понял, что дом шикарен не только снаружи. Огромный холл, отделанный дубовыми панелями, украшал мраморный камин. В раскрытую дверь была видна просторная кухня с модерновой электрической плитой и холодильником в виде гигантской бочки. Подобной формы у привычного агрегата Петр раньше не встречал.
