легла тяжелая рука. Она съежилась. Плечистый воин резко развернул ее лицом к себе. Светловолосый сзади засмеялся. У Эйнли задрожали губы, по щекам покатились слезы. Вокруг захохотали. Рука в продранной перчатке больно стиснула ее грудь. Эйнли жалобно вскрикнула. Отчаянно хотелось заголосить, начать вырываться, но девушка понимала, что случится вслед за этим, — и понимала, что помешать мужчинам не сможет.
— Это еще кто? — вдруг спросил один из воинов.
По обочине дороги, с той стороны, откуда пришла Эйнли, двигалась высокая худая фигура в темном плаще с рваным подолом. Ветер развевал обтрепанные полы одежды и длинные темные волосы, обрамляющие бледное лицо. Путник был безоружен, только держал в руках короткую палку. Он подошел к окружавшим Эйнли воинам и со спокойным любопытством принялся их рассматривать.
— Чего уставился? — рыкнул светловолосый. — Тоже в Серые горы пятки смазал?
— Мир вам, воины, — поздоровался вкрадчивым голосом путник. — Нет, в горы мне путь заказан. Просто увидел вас и решил раздобыть немного монет. Я бедный человек, а времена сейчас голодные.
— Монет? — презрительно расхохотался воин, сжимавший плечо Эйнли. — Ты, может, грабануть нас намереваешься?
— Куда мне, — улыбнулся путник.
Всем, включая Эйнли, стало не по себе. Тонкие губы незнакомца растягивались, словно он пытался изобразить человеческую улыбку, но не до конца понимал, как это делается, а взгляд так и оставался внимательным, неподвижным. Эйнли вздрогнула, по спине у нее пробежал холодок.
Светловолосый нахмурился, коренастый отпустил девушку, и все шестеро встали плечом к плечу, не сводя глаз с путника.
— Не нравишься ты мне, — заявил плечистый воин. Какого демона ты тут шляешься в одиночку? Чего тебе надо от нас?
— Всего лишь сыграть вам, добрые люди, — смиренно опуская взгляд, ответил тот и протянул вперед руку.
Палка оказалась флейтой.
— Всего лишь несколько веселых мелодий для добрых солдат, — проворковал путник.
Воины переглянулись.
— Что-то недосуг твою дудку слушать, проваливай, — бросил светловолосый, поигрывая пальцами на рукояти меча. — А то мы тебя проводим!
— Как пожелаете, — склонил голову путник.
Белые руки с длинными гибкими пальцами плавно взмыли вверх, серебристая флейта коснулась губ, задрожал первый высокий звук. Путник впился взглядом в светловолосого.
Флейта взвизгнула, острая трель пронзила воздух. Воины со стоном схватились за уши — и тут мелодия взорвалась огнем и безумием. За тем, что случилось потом, Эйнли наблюдала словно во сне. Светловолосый завопил, выхватил меч и обрушил его на стоявшего рядом товарища. Треснул череп, брызнули кровь и мозг. Над перекрестком повис багровый туман, и в нем пронзительно, все быстрей и быстрей, верещала флейта, звучал призрачный хохот и обезумевшие мужчины рубили и рвали друг друга, задыхаясь от страха и ненависти. Эйнли с ужасом поняла, что они движутся под музыку.
Девушка обернулась на флейтиста, и ее сердце сковал ледяной ужас. Никогда, ни у кого прежде не видела она такого взгляда. Пустота равнодушия смешалась в нем с отстраненной жестокостью. Так мог бы смотреть на живых вернувшийся с того света покойник.
Последний воин, держась за вспоротый живот, упал в пыль. Флейтист убрал инструмент от губ. В воцарившейся тишине было слышно, как капает с лезвий густая темная кровь.
Путник повернул голову к Эйнли и снова улыбнулся одними губами.
— Дочь кузнеца, — сказал он. — Сердце завело тебя в ловушку.
Эйнли упала на колени — ноги отказались держать, — и беспомощно разрыдалась. Путник убрал свою страшную флейту за пазуху, подошел и присел перед девушкой на корточки. Эйнли в ужасе отвернулась.
— Не того ты боишься, дочь кузнеца с серебряным голосом, — ласково обратился к ней флейтист. — Ведь я спас тебя, прекрасный цветок Серых гор! Идем, провожу тебя до границы, чтобы больше никто не преграждал тебе путь домой.
Девушка набралась смелости и подняла глаза. Незнакомец уже не казался таким страшным. Лицо его выглядело усталым, губы обветрились, под глазами залегли глубокие тени, на коже виднелись первые морщины. Флейтист был молод, но словно изношен раньше срока.
— Кто вы, господин? — пролепетала Эйнли.
В том, что перед ней один из знатных лордов Серых гор, она не сомневалась: цвет глаз, тонкие черты, волосы, фигура — обознаться было невозможно.
— Лорд Сова. Так я зовусь, красота моя! Поднимайся.
И девушка приняла протянутую руку.
— Вы доведете меня до Твердыни? — робко спросила она.
Флейтист вздрогнул. Взгляд его обратился к горам.
— Пойдем, нам надо успеть до темноты.
Глава 21
Тишину в спальне нарушал стук дождя по ставням и глухой надрывный кашель. Лорна подула на кружку, от которой шел горьковатый травянистый аромат.
— Опять этот невкусный отвар? — жалобно спросил принц Нильс.
— Да, — строго ответила Лорна.
Принц сморщил нос.
— Не капризничайте, вам от него гораздо лучше, кашель стал мокрым, а лихорадка отступила.
Нильс неловко улыбнулся, осторожно принял кружку и покорно выпил весь отвар мелкими глоточками.
— Ваш брат сказал, что если лихорадки не будет, то мне можно выйти подышать воздухом.
Лорна обернулась через плечо. Принц взирал на нее с трепетной надеждой. И как всегда, этот взгляд разозлил ее. Лорне хотелось ненавидеть принца Нильса, ненавидеть так же сильно, как его отца Рода Озерного, этот холодный дворец и всех его обитателей. Но не получалось. Принц был слишком жалкий, слишком болезненный и слишком добрый. Невозможно ненавидеть человека с такими кроткими глазами.
— Если хотите, можете выйти, но оденьтесь потеплей, — разрешила Лорна.
— Ура!
Обрадованный Нильс потребовал, чтобы слуги его одели. В спальню сбежались постельничие с предметами королевского гардероба — рубашками, подвязками, панталонами. Лорна собрала свои кружки и порошки и собралась уходить.
— Простите, Эйприл, не могли бы вы… — принц запнулся. — Составить мне компанию? Вдруг я почувствую себя плохо. С вами мне спокойней.
Лорна с трудом заставила себя растянуть губы в вежливой улыбке:
— Почту за честь. С вашего позволения схожу за плащом, сегодня свежо.
Пока принца одевали и утепляли для выхода на крытую террасу, дождь прекратился, но воздух, казалось, был насквозь пропитан влагой, она оседала на коже, заставляя зябнуть.
Лорна вернулась в королевские покои, закутанная в прочный, хоть и не новый женский плащ. Стоило выйти из галереи, как ветер ударил ей в лицо.
Принц Нильс опустился в плетеное кресло с заботливо подложенной мягкой вышитой подушечкой и пригласил Лорну устроиться в таком же кресле рядом. С террасы на последнем этаже дворца открывался вид на Долгое озеро. Точнее, должен был открываться, но горизонт затянула пелена туч, хмурое небо сливалось с тяжелой серой водой, от которой поднимался туман — и наползал на город.
— Унылая картина, — подал голос Нильс. — Но я люблю пасмурную погоду. В ней есть своя неявная
