принцессы, а та водила пальцем по книге, читая сказку про заколдованную королевну.
— И… то… пора…топора…
— Тогда, — поправила Мэрид, знавшая сказку наизусть.
Дикий, развалившийся на другом краю дивана, хмыкнул. Он наблюдал, как плавно движутся белые руки, скользя гребнем по светлым прядям. А еще — как играет солнце на рыжих косах.
— Зачем читать такую глупую сказку? — спросил Дикий.
Финела с радостью отложила книгу и широко улыбнулась. У нее уже начали меняться молочные зубы и не хватало обоих верхних клыков.
— Это хорошая сказка, я очень любила ее в детстве, — возразила Мэрид. — Она занятная.
— Она лживая. Вот говорится, что медведь помог королевне — посадил себе на спину и повез на Хрустальную гору. А по правде, если бы она встретила в горах медведя, он бы ее сожрал.
Финела согнулась пополам от хохота.
— Но это был волшебный медведь, заколдованный принц, — смутилась Мэрид. — Что вы смеетесь?
— Растите девчонок на этаких глупостях, а потом удивляетесь, почему из них размазни получаются, — заявил Дикий.
— Девушка должна быть ласковой и доброй, — сказала Мэрид.
— Сильно твоя доброта тебе помогла, когда сестрицы вытолкали тебя из покоев на кухню, — фыркнул Дикий.
Мэрид промолчала.
— Не хочу быть доброй, — надулась Финела. — Хочу быть злой и убить медведя, и Бреса тоже.
— Девушке и принцессе не подобает так говорить, — упрекнула ее Мэрид.
— Почему?
— Потому что никто не захочет себе такую в жены.
— А я бы вот не отказался от такой отчаянной, — прищурился Дикий.
Мэрид вспыхнула:
— Вы бы хотели злую и вздорную жену?
— Не вздорную, а дерзкую. Ни на одной из твоих сестриц я бы уж точно не женился, хотя вдова Кайси и намекала мне, как могла. Если бы дома была наша матушка, то не отвертеться бы мне от свадьбы. Но раз я теперь хозяин сам себе и Твердыне в придачу, то род Лиственниц мне не ровня, мне теперь если только королевишну брать.
— Меня! — вдруг закричала Финела. — Я королевишна! Ты можешь взять в жены меня!
Дикий и Мэрид удивленно переглянулись и хором расхохотались. Из глаз Финелы брызнули слезы, она швырнула в Дикого книжкой, спрыгнула с дивана и убежала из комнаты.
— Вот до чего доводят твои побасенки про добрых медведей и прочую чушь, — закатил глаза Дикий. — Шести лет нет ребенку, а в голове одни женихи.
— Чем раньше начнет о женихах думать, тем скорее замуж выйдет, — вздохнула Мэрид.
— А ты никак сестре своей старшей завидуешь, которая через неделю за молодого лорда Волка выходит? — поддразнил ее Дикий. — И вот еще что скажи — пошила ты платье из той ткани, что я вытащил из матушкиного сундука?
— Пошила. Но она прогневается, если узнает об этом.
— Она и не заметит, у нее этих сундуков на десять приданных десяти принцессам хватит, — отмахнулся Дикий. — А ты на свадьбе должна сиять ярче солнца, пусть твои сестрицы от зависти полопаются.
— Они не полопаются. Наоборот, будут злорадствовать.
— Почему это?
— Потому что Файонола выходит замуж за лорда, и они все тоже выйдут за лордов по закону, а я — только любовница, — тихо сказала Мэрид.
Дикий на несколько мгновений потерял дар речи.
— Это они такие сплетни распускают, твои сестры?
— Какая разница, кто распускает, если все Серые горы уже знают, что Дикий Ворон забрал меня в Твердыню, когда его мать уехала, и оставил при себе на зиму. Так что не важно, правда это или нет. Для людей я твоя любовница, лорд Ворон.
Дикий вскочил с дивана и прошелся по комнате, ударяя кулаком о кулак с таким остервенением, что девушка вздрагивала.
— Не подумал я об этом, когда решил сдержать слово, данное лорду Кайси. Проклятые грязные языки! На чужой рот замок не навесишь, тем более на рты сплетниц. А ты что?
— Мне все равно, — Мэрид выпрямилась и перекинула косы за спину, храбро взглянув на Дикого. — Пусть говорят что хотят.
Шестой Ворон скривился. Хмуро взглянув на погожий денек за окном.
— Вернется Гордый, выдам тебя за молодого Вепря, процедил он сквозь зубы. — Это сразу всем пасти заткнет.
— Нет, — грустно улыбнулась Мэрид. — Все примутся болтать, что так ты прикрыл свои забавы — отдал любовницу младшему сыну низшего рода.
Дикий взревел и со всей дури пнул тяжелый дубовый стул. Тот с грохотом ударился в стену.
— Чтобы их всех разорвало! — заорал Дикий вне себя. — Ты же понимаешь, что я не могу на тебе жениться, потому что я вроде как лорд Твердыни теперь, а ты — незаконная дочь? Моя мать скорее превратит тебя в сороку, чем разрешит протащить под омелой. Какого ж лешего ты сразу не сказала об этом, когда соглашалась уехать со мной из замка Лиственниц?
— Я просто очень хотела уехать… — тихо призналась девушка, глядя в пол.
Дикий уже набрал в грудь воздуху, чтобы снова заорать, когда она договорила:
— … с тобой, лорд Ворон.
Дикий застыл, не сводя глаз с Мэрид. По ее щекам пополз предательский румянец. Дикий шагнул было к ней, но в этот миг двери распахнулись и в комнату вошла леди Ворон в дорожном плаще, подбитом соболиным и горностаевым мехом.
Шестой Ворон уставился на мать так, словно она явилась к нему с того света. Миледи ответила ему столь же неприязненным взглядом и спросила:
— Что за переделку ты тут затеял в мое отсутствие?
Дикий раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Леди резко обернулась к Мэрид. Та вскочила с дивана, почти упала в нелепом поклоне и метнулась прочь.
— И какого тролля ты взял к себе в постель незаконную дочь лорда Кайси, болван?
Дикий облизнул губы и поклонился.
— Добро пожаловать домой, матушка!
Леди Ворон скрестила руки на груди. Дикий заметил, что мать полностью оправилась от болезни, даже седина почти исчезла. Ему захотелось выпрыгнуть в окно, и он даже обернулся на него, но потом все же собрался с духом и заявил:
— Ты сказала, что пока никого нет, хозяин Твердыни — я.
— Я не думала, что ты тут же возьмешься перестраивать замок, в котором ничего не меняли со времен прадеда твоего деда. И приволочешь дочку Кайси к себе в…
— Замолчи!
В голосе Дикого прорезалось нечто, заставившее леди Ворон в удивлении отшатнуться, — на мгновение ей показалось, что стены замка дрогнули, а в горах прокатился гул. Сын пригнул голову, в глазах его появились алые отсветы, верхняя губа задрожала, словно готовясь обнажить клыки.
— Я поклялся над телом Кайси, что позабочусь обо всех его дочерях, — почти прорычал Дикий. — И я сдержал слово. Рыжая Мэрид ходила
