он ни разу с ней не говорил, как и с самой девушкой, которая несколько дней назад вновь попыталась свести счеты с жизнью и оказалась на больничной койке. Дубынин взял у женщины номер телефона психиатрической больницы в Иркутске, а затем, в благодарность, купил у нее какую-то ужасную коричневую сумку. Вечером девушка Артема заметила эту сумку, и ему пришлось долго объяснять, как у него в салоне машины оказался новый, но очень уродливый женский аксессуар.
На следующий день планерку решили провести в кабинете Костарева. Валерий Евграфович обычно ничего лишнего не говорил, но всегда внимательно слушал. Докладывать начал Державин, который, несмотря на вполне дружелюбную атмосферу, по привычке поднялся из-за стола и заговорил казенным языком. Сергей доложил о намеченном плане действий, а затем передал слово Жене, который принялся рассказывать о допросе Светланы. Артем Дубынин буквально оборвал себя на полувдохе. Он хотел переспросить Евгения о допросе, а потом издевательски сообщить о том, что девушка в Иркутске, но вовремя остановился. Пришлось в тысячный раз выслушать о том, какой Женя молодец. Когда Валерий Костарев отпустил всех, Артем догнал в коридоре Сергея Державина.
— Можно с вами поговорить в кабинете? — осторожно поинтересовался парень.
Державин удивленно посмотрел на молодого человека, а потом молча открыл дверь и сделал приглашающий жест.
— У моей девушки день рождения сегодня… — начал издалека Артем.
Минут пять он рассказывал про день рождения и трудности с покупкой подарка, а потом все же перешел к матери Светланы, с которой вчера «совершенно случайно» столкнулся в универмаге и которая «разоткровенничалась».
— То есть девушка сейчас в Иркутске и поговорить с ней Женя не мог, — подытожил Сергей Державин, делая вид, что заполняет какую-то бумагу. Это была старая привычка: свидетели должны были видеть, что ему важна любая деталь из их рассказа. С Артемом нужды изображать интерес не было, но когда человек не знает, как поступить, побеждает всегда привычка.
Артем долго приходил в себя после этого разговора, но потом нашел в себе силы вернуться к повседневным делам. Нехорошо, конечно, доносить на коллег, но ведь иначе получается, что приходится работать, согласуясь с выдуманными отчетами и документами. Как в таком случае можно вообще надеяться хоть на какой-то результат? В конце концов парень пришел к выводу, что Державин — их непосредственный руководитель, а значит, это все-таки не донос, а меры по восстановлению рабочей атмосферы в коллективе.
— Зажигалкой не поделишься? — спросил у Артема парень из другого отдела.
Дубынин уже уходил домой. Он похлопал себя по карманам, демонстрируя отсутствие зажигалки. Сослуживец презрительно скривился, а потом достал из кармана свою и закурил. Артем продолжал выжидательно смотреть на коллегу.
— Нехорошо на своих доносить, верно? Мне вот про тебя тоже много чего рассказывали, а я не слушал, — пояснил он.
Дубынин хотел было что-то ответить, но собеседник уже отбросил недокуренную сигарету и пошел к своей машине. Весь остаток вечера Артем прокручивал этот эпизод в голове, не вполне понимая, что случилось. Державин не мог успеть составить запрос о переводе Евгения в другой отдел: начальник оперативной части сразу после планерки уехал по своим делам. Да и при чем здесь какой-то оперативник? Он что, лучший друг Державина? В голову то и дело приходили какие-то воспоминания о немногочисленных контактах с оперативниками из отделения Ангарска. Спецгруппа заседала в старом здании, поэтому контактировала с другими отделами по минимуму. Общение всегда было не слишком дружелюбным. Артем списывал это на непонимание. Спецгруппу сформировали уже давно, а результатов так никаких и нет. Всем кажется, что они там ничем не занимаются. Впрочем, память услужливо подбрасывала случаи, когда оперативники отчего-то лучше Артема знали, что происходит у них в спецгруппе. Кто-то пересказывал слухи, кто-то — раздавал советы. Откуда у них все эти сведения? Вряд ли такими деталями кто-то станет делиться в курилке. Не так уж это интересно, в конце концов.
На следующий день Артем подкараулил Сергея Державина на улице и начал разговор с извинений.
— На улице холодно, может, сначала все расскажешь, а извиняться уже потом будешь? — нахмурился Державин.
Дубынин пересказал вчерашний разговор, а потом стал перечислять другие странные случаи с коллегами из отделения, дежурными, начальством, да и вообще с любым сотрудником милиции города. Державин уже на середине разговора слушал парня вполуха, но, зайдя в кабинет, все же полез под стол и привычно стал ощупывать поверхность. Под столом не оказалось ничего необычного, а вот на подоконнике обнаружилось подслушивающее устройство.
— А ведь нам их и для оперативных действий не выдавали, — с трудом сдерживая приступ гнева, заводился Сергей, буравя взглядом небольшую коробочку. — 1937 год какой-то… Все планерки теперь в кафе! — рыкнул он, давая понять Артему, что тот уже слишком долго стоит в дверях кабинета начальства.
Нас слушали. За нами подглядывали. Никто не желал делиться информацией, да и не верил никто в то, что мы дело о маньяке расследуем. К нам приставляли шпионов, которые ничего и не собирались делать, кроме как докладывать на нас начальству. Думали, что проверяем сотрудников, поэтому и проверяли нас. Вот в такой обстановке приходилось работать.
Сергей Державин
На протяжении всего следующего месяца спецгруппу по поимке ангарского маньяка трясло от больших перемен, причем каждое последующее изменение влекло за собой еще больше слухов, домыслов и страхов. Сергей Державин теперь приезжал в отделение первым, а уезжал — последним. Целыми днями он занимался только тем, что добивался перевода в другое отделение то одного сотрудника, то другого. Несколько человек уволились добровольно, а кто-то, наоборот, написал жалобу на начальство. Ежедневные планерки теперь проходили во время обеденного перерыва и строго за пределами отделения. Поначалу точкой сбора выбрали кафе по соседству, но потом переехали в столовую, которая располагалась в нескольких кварталах от отделения. Со стороны все это смотрелось странно, а значит, внушало еще больше страха рядовым оперативникам из милиции Ангарска. О спецгруппе ходили самые разные легенды, но в одном сходились сотрудники всех ведомств: все они предпочли бы, чтобы чертовой группы и в помине не было.
На Костарева и Державина писали то один рапорт, то другой. Каждую неделю рождался слух о том, что спецгруппу вот-вот расформируют, и от этого все начинали суетиться, искать какие-то необычные решения и еще осторожнее вести себя в стенах кабинетов. Когда записывающее устройство ломалось или начинало транслировать исключительно тишину, сотрудники отделения нервничали еще больше и еще чаще писали жалобы и доносы.
Впрочем, у Артема Дубынина все же случились перемены к лучшему. Во-первых, его девушка, несмотря на странный подарок ко дню рождения, все же согласилась выйти за него замуж. Во-вторых, Валерий
