моей иронии.
– Я закопаю вас вместе! В гробу шутить будете! А деньги я достану, не сомневайтесь. Не у барона так у кого-нибудь еще. Например, у ваших родителей. Они наверняка не пожалеют денег, если получат посылку с вашим пальцем.
– Вы импровизируете на месте. Ничего не знаете про мою семью. Они с удовольствием получат все мои десять пальцев, а потом с вас сдерут кожу на семейной живодерне. – Я говорил, все, что приходит в голову, плавно продвигаясь к Авроре. – Вы в панике. Остыньте, пламенный борец за справедливость.
– Не в вашем положении угрожать мне! – взвизгнул Троцкий. – Начинайте копать для них яму, – скомандовал он своим подручным.
Энтузиазм цыган заметно поубавился, с того момента, как до них дошло, что денег не будет. Действовали они вяло, хотя еще слушались своего нового хозяина.
– Коба, где вы? Помогите им. Надо быстрей покончить с этим. Нагрянем на дом к барону. Деньги наверняка еще там.
Из темноты вышел бывший подручный Анны.
– Коба, Коба. Где брат твой Авель? – не удержался я.
– Скоро ты его увидишь, – зло пробурчал кавказец, берясь за заступ лопаты.
Между мной и Авророй осталось всего пару метров и один бандит. Сшибаю его на землю, подхватываю свою Снегурочку и уношусь прочь в темноту. Я уже делал знаки Авроре, пуча глаза и кося ими в сторону побега, как вдруг из темноты, совершенно бесшумно выплыл огромный пистолет. Но даже огромный Маузер казался маленькой игрушкой в огромной лапе, которая показалась вслед за пистолетом. Затем в круге света появилась вся фигура. Там, где я ожидал увидеть голову, находилась широченная грудь. Голова у человека-горы была выше.
– Голем! – радостно вскрикнула Аврора.
– Привет, Капустница, – нежным басом откликнулась гора.
«Голем? Капустница?» – промелькнуло удивление в моей голове.
– А меня тут живьем закопать хотят, – проворковала весело моя Снегурочка и его Капустница.
– Это они шутят. Сейчас они извинятся.
Троцкий сконфужено пробурчал извинения.
– Хозяин, все чисто, – сказала гора в темноту.
На свет фонарей вышла щуплая, по сравнению с Големом, фигурка барона.
– В чем дело? Что здесь происходит? Что за сборище? Почему мы слышали выстрелы? – стрелял он вопросами. – А ты что здесь делаешь? – повернулся барон к Авроре, причем его голос при виде ее поднялся сразу на пару тонов выше.
Ошарашенный Троцкий вперился взглядом в живого Ротшильда, поправляя удивленно пенсне.
– Что вы на меня уставились, как будто я Лазарь, из гроба восставший?
Троцкий ринулся к катафалку, откинул крышку гроба. Барон проследил за ним взглядом и тут же задохнулся от возмущения:
– Ты украла мою скульптуру для музея Тюссо! Ты совсем обезумела от наглости! Я тебя… Я тебя…
– Деньги при вас? – резко перебил его Троцкий. – Я хочу быстрее завершить этот цирк.
– Цирк – это, возможно, важнейшее из искусств в нынешнюю эпоху, – глубокомысленно заметил я, давясь от смеха. – Ну, может, еще синематограф.
Мое глубокомысленное замечание прошло незамеченным.
– Деньги при мне, – ответил барон. – Но, возможно, они так и останутся при мне. Вы слишком шумно повели дело, с трупами и свидетелями. Я начинаю сомневаться в рентабельности нашего предприятия. Боюсь, из-за вас у меня будут огромные издержки. А то и прямые убытки.
– Барон, поздно поворачивать назад. Лед тронулся, как говорят мои друзья по партии. Вы уже по уши … в деле. Трупы есть и еще будут, но от свидетелей мы избавимся. – Троцкий небрежно махнул револьвером в мою сторону. – К тому же, – продолжил он, – я уже связался с нашим человеком в Баку. Там ждут от меня команды и денег.
– Как связались, так и развяжетесь. И не смейте мне говорить, что делать. Я сам буду решать быть мне в деле или нет.
– Барон, я не собираюсь вас уговаривать. Но без денег я отсюда не уйду. С вашего согласия, или без оного.
Тон Троцкого стал угрожающим.
– Вот как. Попробуйте взять! – в запальчивости вскликнул Ротшильд.
– Взять! – скомандовал Троцкий своим бандитам.
Голем поднял маузер.
Тут началось то, что я и предполагал: хаотическая перестрелка с безумной беготней вокруг сундука барона. Единственно, что я не предполагал, так это результат перестрелки. В первый же момент, один из цыган сбил меня с ног, но повалился на меня он уже мертвый. Я едва мог поднять голову. Пули свистели и рикошетили во всех направлениях. Тявкали револьверы и бульдоги, им в ответ басовито гавкал Маузер. Судя по воплям и ругательствам на венгерском, в перестрелку тут же включился Шандор. Краем глаза я увидел хохолок Авроры. Шляпка ее слетела. Я с трудом высвободился из под трупа и пополз к ней. В голове уже отчаянно шумело. Стрельба слышалась как будто издалека, и словно мою голову обмотали ватой. В глазах то и дело вспыхивали зеленые искорки. Мне иногда казалось, что я полз внутри какого-то изумруда. Револьверные выстрелы становились все реже. Скрипнула кладбищенская дверь, кто-то решил сбежать. Маузер ухнул еще пару раз, и наступила тишина.
– Кажется, чисто, хозяин, – пробасил Голем.
Я выглянул из за плиты. Голем стоял весь в грязи и крови, в спине торчала кирка. Дело рук Кобы, догадался я. Сам Коба удивленно смотрел на это все снизу вверх. Еще бы он не был удивлен: его лицо смотрело туда же, куда и жопа, подбородок упирался в лопатки, голова, соответственно, повернута на 180 градусов. Для тупоголового боевика это слишком резкий поворот событий. Он не дышал. Голем свернул ему шею после предательского удара в спину. Прячась за своего слугу-великана, поднялся барон, он был просто в грязи.
С другой стороны побоища появился Шандор. Он хромал. Правая рука его висела плеткой, левая еле держала револьвер. Я оглянулся, Авроры не было видно. Я позвал ее. Тишина. И тут она появилась из темноты. Ее нежную шею обхватывала грязная мужская рука, в ее нежный висок упиралось дуло револьвера. Из за ее локонов выглядывало искаженное злобой лицо Троцкого.
– Всем еще раз здрасте. Ситуация понятна? – заговорил он, оскалясь. – Деньги, или я вышибу мозги из этой прекрасной головки!
Барон молчал. Голем снова поднял маузер.
– Если ты ее тронешь, я порву тебя на кусочки голыми руками! – прорычал слуга Ротшильда.
– Я уже ее трогаю, – мерзко захихикал Троцкий.
– Убейте его! – смело крикнула Аврора.
Раздался сухой металлический щелчок. Шандор, стоявший с боку к бандиту и заложнице, в бешенстве нажимал на курок еще и еще. Но барабан был пуст. Троцкий начал дико смеяться.
– Ну, кто следующий?! Брось маузер! Я сказал!
Голем повиновался.
– Деньги барон.
Барон продолжал упрямо молчать.
– Отдайте ему деньги, барон, – попросил я, как можно спокойнее.
Троцкий взвел курок и
