— Я пока не буду вставать, хорошо? — спросила Гали. — Можно, я еще немного поваляюсь в постели?
— Как хочешь, — ответил он.
Вскоре он вышел из квартиры. Гали, выждав полчаса, приступила к сборам.
— Без паники, — говорила она себе. Вещи поместились в два небольших клетчатых чемодана.
— Все, — сказал она себе и присела на диван. В это время напольные часы пробили десять. Сердце Гали сжалось… Она уходила отсюда навсегда. Это чувство было новым и поразительным. А следом за ним возникло зыбкое ощущение, которому не было названия. Она почувствовала себя никому не нужной. Ведь каждая вещь в этой большой квартире была любовно исследована Галей, каждой мелочи она знала цену.
Прелестная княжна глянула со старинной картины, как живая, точно Гали бросила взгляд на туманное зеркало. «Здесь нас любили, подруга, — подумала она, — здесь меня научили, о! многому здесь научили меня. Но вот в чем дело, как объяснить весь этот карамболь со старыми американскими бумажками… Я чего-то не понимаю в этой жизни, Мари…»
Она прекрасно понимала, что сюда, в этот волшебный интерьер скоро нагрянут с обыском. Опишут каждую вещицу… не пропустят даже ни одной чайной ложки. Ведь они чуть ли не с царского стола. «Стоп, — пресекла свои размышления Гали, — не надо лирики».
Только Гали знала все тайники, сооруженные Бутманом. Кое-чем из своей коллекции он не хвалился даже перед близкими друзьями.
Гали быстро подошла к письменному столу и, взяв из верхнего правого ящика связку ключей, одним из них открыла дверцу стоящего в углу комнаты шкафа. Затем вынула ящики и, не раздумывая, с точностью опытного хирурга просунула руку вглубь, предварительно повернув голову бронзового орла, гордо восседавшего на массивных золоченых часах. Часы были прикреплены к мраморной верхней панели и служили декоративным украшением. Тут же внутри, на задней стенке, раскрылась створка, за которой находился небольшой тайник. Гали вытащила из тайника завернутый в бархатную материю тяжелый предмет. Она знала, что держит в руках бесценный шедевр работы самого Андрея Рублева. Когда-то, через несколько столетий после смерти великого Рублева, в Санкт-Петербурге на фабрике Фаберже мастером Михаилом Перхиным для этой иконы был сделан роскошный золотой оклад с венчиком, усыпанным драгоценными камнями и покрытым цветной эмалью с чудесной росписью. Однажды, расслабленный обильной выпивкой, Эдуард в приступе хвастливой откровенности показал это сокровище Гали.
Гали была уверена, что Бутман на следствии сам не скажет о существовании иконы. Вероятно, с ней была связана какая-то темная история. Да о ней его никто и не спросит. Поэтому он посчитает, что тайник в шкафу не был обнаружен и икона по-прежнему находится на своем месте.
Вот и все. Дело сделано. Нужно навести порядок и быстро уходить.
Гали навсегда оставила красивый дом в стиле модерн. Он служил ей приютом почти год. Ей было здесь хорошо и спокойно. По сравнению с коммуналкой на Арбате, Гали жила почти в музее. Она привыкла за это время к майсенскому фарфору, белью из тончайшего натурального японского шелка, французским духам, красивой, удобной и очень дорогой одежде. За этот год она приобрела такие познания в истории живописи, антиквариата, церковных реликвий, какие не дают университеты. Гали была благодарна Бутману за все это. Но теперь их пути расходились. Вернее, она впервые попробовала «перевести стрелки» на чужой железнодорожной колее и изменила маршрут движения Бутмана. Он теперь, не снижая скорости, несся в тупик. Ей вспомнилась африканская пословица: «Если вы видите, что река течет снизу вверх в гору — это значит, что кто-то за добро отплатил добром».
Считала ли Гали себя предательницей, воткнувшей нож в спину Бутмана?! Да, считала. Ну и что? Она просто опередила его, как на дуэли, где даже доля секунды может сохранить жизнь.
В ресторан Ярославского вокзала Бутман вошел бочком, на ходу оглядываясь. Человек, с которым у него была назначена встреча, уже сидел за столиком. Внешность этот гражданин имел обыкновенную, вот разве что во взгляде у него было что-то удивительное. У этого сказочно богатого человека была кличка «Косой», не вполне точно, но все-таки ему соответствующая.
Два года назад Бутмана и Яна Рокотова свел старый приятель Эдуарда Миша Чачанашвили, «цеховик» и только по совместительству коллекционер. Он-то и посоветовал «сверхприбыли» Бутмана превращать в доллары. А вскоре познакомил с Косым.
Ян Тимофеевич Рокотов оперировал огромными суммами в долларах и фунтах, но подлинной страстью Косого было золото. Приобретал не только монеты, но перстни, кольца, большие золотые кресты, принадлежавшие когда-то высшим церковным иерархам. Богатство свое Рокотов хранил в особом чемоданчике, специально заказанном через знакомого дипломата в Нью-Йорке. Кейс был оснащен системой хитроумных замков. Этот «ручной клад» Косой постоянно перемещал из квартиры в квартиру, иногда сдавал в привокзальные камеры хранения.
Трудно было представить двух более не совместимых людей. Бутман презирал Косого, как низкого торгаша, а тот, в свою очередь, ненавидел Бутмана за снобизм. Но как деловые партнеры они подходили друг другу просто идеально. Об их контактах не знала ни одна живая душа. Это была изысканная криминальная игра, в чем-то самодостаточная. Однако, Бутман понимал, что даже самая надежная схема может дать трещину. Накануне этой встречи «лорд» физически ощущал, что ходит по краю пропасти. Один академик, медицинское светило, приятель Бутмана, тоже коллекционер, на днях сообщил ему, что в ближайшее время в Москве будет развернута самая жестокая кампания против фарцовщиков, спекулянтов и других дельцов теневой экономики.
«Лорд» решил, что необходимо срочно сбыть все золото, даже коллекционные монеты. Он решил, что это будет последняя сделка.
Косой заговорил первым. Он посмотрел на «лорда» снизу, как бы заискивая.
— Прошу прощения. Сегодня принес все. Сами понимаете, такую сумму трудно собрать в короткий срок. Капитал должен находиться в обороте…
Он улыбнулся, но это не произвело на Бутмана никакого впечатления. Эдуард полупрезрительно молчал.
Косой между тем доедал шашлык. «Шакал», — подумал «лорд». Трапеза Косого понемногу шла к завершению. Наконец, он выпил стакан минералки, равнодушно посмотрел вокруг и взял один из двух абсолютно одинаковых портфелей, стоявших рядом со столом. Это был портфель Бутмана с золотом. Большой Эд заберет портфель с валютой. Бутман с тоской поглядел на спину Рокотова, стремительно уменьшающегося в размерах. Потом подозвал официанта.
— Судак по-польски, — не глядя в меню, заказал Бутман. — У вас превосходно его готовят.
— Что будем пить?
— Сто граммов водки, — согласился Бутман.
«Лорд» уже чувствовал себя подводной лодкой, которая легла на дно. Правда, что-то не давало покоя. Ах, да, его девочка. Она сегодня плохо спала, ворочалась, что-то бормотала.
— И что тебя заставляет со мной возиться? — сонно произнесла она, обращаясь к Бутману. — Ты мне заменил всех — и мужа, и любовника, и отца. До встречи с тобой на моем жизненном пути попадались какие-то серые бесталанные мужчины. А ты известный на всю страну знаток антиквариата, к которому обращаются за советом маститые профессора.
— Ты говоришь так, будто прощаешься… А я предлагаю поехать в Абхазию на отдых… А, если понравится — там и перезимуем. Чудное место, чистый воздух, пальмы, которые растут на улицах маленьких белых городков.
— Камелии, магнолии, — рассмеялась она, обнимая «лорда».
Она рассмеялась каким-то особым, звонким смехом, это значило, что начиналась любовная игра… Бутман запомнил эту ночь с Гали, как редко случавшееся с ним в последнее время возвращение в бурную юность.
И тут же подумал, что щедро отдарится. В одном из потайных ящиков коллекции лежал свадебный подарок — старинный гарнитур из жемчуга. Три нитки бус, причудливо переплетенные и соединенные серебряным замочком, и длинные серьги-подвески из грушевидных жемчужин.
Официант принес счет. Бутман оставил щедрые чаевые, хотя знал, что больше никогда не придет сюда. Вскоре он вышел из ресторана и медленно пошел к автомобилю. Когда до машины оставалось несколько шагов, как бы ниоткуда возникли двое незнакомцев и крепко схватили его за руки.
— Что такое? — закричал он. — Кто вы такие? Милиция! — Бутмана мгновенно прошиб холодный пот. Ноги стали ватными и плохо слушались. Стало трудно дышать, казалось, что ему кто-то заткнул рот. «Неужели это конец?» — пронеслось у него в голове. Господи, как же ему захотелось сейчас оказаться у себя дома за запертой дверью. Может быть, это сон? Он сейчас проснется, и этот кошмар закончится. Он плохо понимал, что с ним происходит.
