Диана озадачена. Она колеблется.
— Даже не знаю…
— Это займет всего полчаса. А потом я вызову такси и отвезу вас домой.
— Да я живу в двух шагах отсюда, — произносит она неуверенно. По тону чувствую: готова согласиться.
Заискивающе заглядываю ей в глаза:
— Вы согласны? Соглашайтесь, Диана Александровна! Не огорчайте меня, пожалуйста, у меня же ведь что-то там с сосудами…
Она смеется, прикрыв ладонью рот:
— Иван Максимович, вам трудно отказать.
— Тогда — вперед?
Помогаю Диане надеть пальто. Она выключает свет, и мы выходим в приемную. Раздается тихое покашливание. Ты смотри, птичка еще на своем насесте! А ведь сегодня суббота, да и время уже не раннее, как-никак почти шесть вечера. Она, понуро опустив клюв, скребется лапками в бумагах. Замечаю, что один пальчик на лапке окольцован. Интересно, какой соколик топчет этого дятлика? Я бы ни за что на это не согласился — не ровен час, задолбает.
— До свидания! — подчеркнуто вежливо прощаюсь я с санитаром леса, и мы с Дианой упорхаем.
Более-менее пристойного кафе рядом нет. Нам приходится топать целых два квартала до торгового центра «Фестивальный». Здесь имеется одна неплохая кафешка.
Мы заказываем шампанское для Дианы, мне — водку и на закуску — цыплята табака.
— Расскажите о себе, — прошу я, когда официантка — тонконогая пигалица — уходит выполнять заказ.
— О себе? — Диана задумчиво смотрит на витрину бара. Потом переводит взгляд на меня: — Вам это интересно?
— Журналисты — народ любопытный.
Она слегка морщит лоб, раздумывает.
— Что вам рассказать? Ничего в моей биографии особенного нет. Родилась в райцентре, за сотню километров от Запорожья. Окончила школу, мединститут. Работала участковым терапевтом. Когда вышла замуж и переехала на постоянное место проживания в областной цент, встал вопрос о работе. Устроилась в медсанчасть завода. «Металлист».
И вот уже шестнадцать лет тружусь здесь.
Официантка, высоко вскинув голову и отчаянно виляя худыми бедрами, подходит к нашему столику, ставит выпивку и закуску. Расстилает салфетки.
— Приятного аппетита!
Я благодарно улыбаюсь ей, почему-то вдруг вспомнив документальный фильм о жертвах Освенцима. Когда она исчезает, обращаюсь к Диане:
— Стало быть, вы замужем шестнадцать лет? Она заливается звонким смехом:
— Вы, наверное, просто стесняетесь прямо спросить меня о моем возрасте?
Я молчу. Откуда Диане знать, что насчет ее возраста и не только возраста я прекрасно осведомлен.
— Отвечу вам на оба вопроса, — она, с улыбкой смотрит мне в глаза. Но неожиданно смущается и опускает голову. — Я замужем восемнадцать лет. Мне уже стукнул сорок один год. Я не скрываю свой возраст. А вы скрываете?
— Я? Зачем?
Диана неопределенно пожимает плечами:
— Ну, мало ли зачем…
— Мне почти сорок.
— Приблизительно так я и думала…
Я наполняю свой стаканчик водкой, пододвигаю к себе. Ее фужер уже наполнен.
— Диана Александровна можно быть с вами откровенным?
Она озадаченно потирает свой маленький подбородок.
— Зачем вы спрашиваете? Конечно!
— Так вот, Диана Александровна, я человек очень даже не робкий. Можно с уверенностью сказать, что я, как и многие мои коллеги, нагловатый тип. И к женскому обществу тоже давно привык. Но с вами я теряюсь, как мальчишка….
Диана не дает мне высказать мысль до конца:
— А я — с вами… Вот ведь смешно, правда?
С минуту мы молчим и смотрим друг на друга.
— Это я к тому, что вы — необыкновенная женщина, — негромко говорю я. — Вы… Просто потрясли мою душу…
Легкий румянец разливается по ее щекам. Она шевелит губами и, силясь, роняет:
— Иван Максимович, вы настоящий поэт…
Я глубоко вздыхаю:
— Может, и стал бы я поэтом, будь у меня такая женщина, как вы! Рядом вдруг раздаются звонкие хлопки.
— Талантливо охмуряет! Мастер!
Я сердито поворачиваю голову. Рядом стоит Ткаченко, корреспондент одной из городских газет, и хлопает в ладоши. Небритый, неопрятный, в измятых брюках и уже изрядно навеселе.
— Здорово, Ванюха! — криво ухмыляется Ткаченко. — А я тебя случайно увидел. Шел мимо, взглянул в окно. Смотрю — вроде ты. Ну, думаю, надо зайти, поздороваться.
Я поднимаюсь, беру его за локоть и, извинившись перед Дианой, тащу к выходу. На улице спрашиваю:
— Какого хрена ты приперся? Слепой, что ли? Я же не один.
— Подумаешь! — начинает кочевряжиться Ткаченко. — Он, видите ли, с дамой! А у меня, между прочим, даже сто граммов не на что купить!
Я сую ему в руку купюру.
— Вот тебе, Толян, на бутылку. Только иди с Богом! Я тебя умоляю, топай!
— Ну, так ты теперь мне и на фиг не нужен! Я и сам теперича напиться могу, — пытается шутить Ткаченко и, выдрав из моих пальцев деньги, шаткой походкой направляется вдоль тротуара.
Вздыхаю с облегчением и возвращаюсь в кафе. Диана сидит, сложив руки на коленях, не пьет и не кушает. Она ожидает меня.
— Простите, Диана Александровна! — сажусь на свое место и беру в руку стаканчик с водкой. — Это один мой знакомый, тоже журналист. И, кстати, толковый журналист. Но после разрыва с женой начал спиваться.
— Может, ему чем-то можно помочь? — спрашивает она, грустно улыбаясь.
Я в сердцах махаю рукой, вспомнив, во скольких неприятных историях мне довелось побывать из-за бесшабашности пьяного Толика.
— Безнадежен! Его уже и уговаривали, и стращали, и по врачам водили. Без толку!
— Да… У меня отец крепко запивал… — лицо Дианы покрывает тень печали.
— Бросил?
— Умер…
— Извините, Диана Александровна.
— Ничего.
— У меня отец тоже пил. И тоже умер.
— Вот беда…
Я подаю ей руку через стол.
— Положите сюда свою ладонь. И давайте выпьем. За то, чтобы все у нас было хорошо. Чтобы только радость и никакой скорби!
— За это нужно выпить, — она, чуть поколебавшись, вкладывает свою розовую ладошку в мою. И одаривает меня синевой майского неба.
Перебрасываясь ничего не значащими фразами, мы заканчиваем ужин. Я рассчитываюсь с официанткой и помогаю Диане одеть пальто.
— Скучноватый у нас получился вечер, — говорю ей на улице.
— Ну почему же? — возражает она и берет меня под руку. — По-моему славно посидели.
Мы медленно движемся по тротуару. Сыплет мелкий, противный снег.
— Дойдем до подземного перехода и там простимся, — ее тон мне не кажется уверенным, похоже, ей вовсе не хочется так сразу со мной расставаться. — Вы поедете домой. А я пойду к себе.
— Я отправлю вас на такси.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
