– Иван, – Айболит пожал крепкую мозолистую ладонь с цепкими пальцами. – А это Марья.
– Отлично! Будем знакомы, – Амос закрепил прищепки кабеля на клеммах аккумулятора, сел в грузовичок и завел мотор. – Искра пошла? – крикнул он Айболиту из кабины.
– Нет! – крикнул Айболит в ответ.
Машина никак не заводилась.
-А ну-ка, освободи место, – решительно приказал Амос, подойдя к "Ниссану".
Айболит вышел из машины. Амос сел на водительское сиденье, внимательно посмотрел на брелок, болтавшийся на ключе зажигания, а потом бросил настороженный взгляд на Айболита.
Внедорожник завелся только с третьего раза.
– Спасибо большое, Амос! – поблагодарил Айболит.
– Да не за что. Ребята, вы далеко не уедете. Здесь так нельзя, – Амос вышел из машины, достал из кармана бумажный платок и вытер лысину. – Заглохнете по дороге, а дело к вечеру. Местность опасная. Тем более, что террористы сюда прорвались из Газы. Их ищут. Не дай бог нарветесь. А если не на них, так на безопасность. Сейчас вертолеты будут всю округу прочесывать и задерживать всех без разбора.
Айболит настороженно посмотрел на него.
– А нам бояться нечего! – заявила Маша.
– Ну вы же туристы, – пояснил Амос. – Зачем вам эти разборки? Предлагаю вот что сделать: поезжайте за мной. У меня большой дом здесь, в поселке. Места всем хватит. Сосед мой автосервис держит. Он закажет аккумулятор, его до завтра точно привезут. И он сам вам его и поменяет. Оно так надежнее.
– Кажется, он понял, что мы в бегах, – прошетала Маша на ухо Айболиту. – Тебе он не кажется подозрительным?
– Не знаю, Маша, – едва слышно ответил он.
Айболит не знал, что делать. Он пока не двигал машину с места, хотя "Ситроен" Амоса уже медленно тронулся по пыльной дороге. С одной стороны остаться здесь со сдохнувшим аккумулятором посреди пустынной местности очень опасно. Тем более, что нужно бы бензин залить. А мотор глушить нельзя. Аккумулятор потом не оживет. С другой, что-то с этим Амосом было не так.
Амос дал задний ход, подъехал к ним вплотную и остановил грузовичок бок о бок с "Ниссаном".
– Ну что же вы замерли? – он опустил стекло.
Айболит, наоборот, поднял стекло. Маша была права. По настороженным глазам Амоса он увидел, что этот прожжённый мужик и явно бывший военный понял, что они в бегах. И руку он все время держал на кобуре, даже когда возился с кабелем. Нет, рисковать нельзя!
– Да мы как-то сами, спасибо! Нас ждут тут неподалёку, – прокричал Айболит и помахал ему рукой из-за закрытого стекла.
Амос заглушил мотор, вышел из машины и решительно направился к ним, обходя грузовичок с другой стороны. И в этот момент Айболит горько пожалел, что не догадался положить в машину хотя бы какую-нибудь корягу, которая могла бы послужить дубинкой. Амос шел неторопливо, но несмотря на грузное тело, его шаг был легким и пружинистым. Так ходят, когда собираются напасть, внезапно прыгнуть, побежать или даже ударить.
Айболит нажал на кнопку, запирающую двери. Замки так громко щёлкнули, что Маша вздрогнула.
– А если он стекло разобьет? – шепотом спросила она.
– Оно бронированное, – Айболит поставил ногу на педаль тормоза и переключил рычаг передач, собираясь двинуть машину с места.
Но в этот момент Амос подошёл к двери с его стороны.
– Открывай! – он хлопнул по стеклу.
Айболит не отвечал, не снимая ногу с педали тормоза, чтобы машина ненароком не поехала. Амос облокотился о стекло. Не хватало его еще сбить!
– Отойдите от машины! – Айболит махнул рукой.
– Открывай! – Амос дернул ручку.
– Отойдите от машины, я сказал! – Айболит повысил голос.
Амос вдруг улыбнулся и сунул руку в карман. Маша взвизгнула. Айболит отпустил педаль тормоза. Машина двинулась с места. Амос отскочил назад, ударился о свой грузовичок и вытащил руку из кармана. Он приложил ее к стеклу и Айболит резко затормозил. В его натруженной смуглой руке ярко блестел серебром брелок с большими, широко раскрытыми крыльями.
Айболит облегченно выдохнул, открыл дверь и выскочил из машины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сильно ударились? – забеспокоился он. – Дайте смотрю.
– Да все в порядке, – отмахнулся Амос. – В первый раз, что ли? Я весь разбитый и перебитый. Ничего страшного. Не девочка. Замуж не выходить.
– Почему вы сразу не сказали? Вас кто-то прислал? – Маша бегом обогнула машину и подбежала к мужчинам.
– Никто меня не присылал, – покачал головой Амос. – Просто пытался вашу машину завести и увидел знакомый символ. И понял, что вам помощь нужна.
– А если мы сами помогаем? Почему вы решили, что мы в ней нуждаемся?– в Маше вдруг некстати проснулся следователь.
– Я тебе потом расскажу, когда ко мне домой приедем. Посреди дороги как-то неудобно. Поезжайте за мной, ребята.
Дом Амоса прятался среди роскошных виноградников. Ворота распахнулись, две машины въехали на широкую аллею, которая вела к дому. Сложенный из белого известняка, он был по всему периметру окружен деревянной верандой. Из дома вышла женщина лет шестидесяти. Невысокая, крепко скроенная, она была одета в клетчатый сарафан до колен. Смуглые покатые плечи блестели на солнце. Крепкие, очень смуглые, слегка кривоватые ноги были босы. Она спустилась с крыльца и поздоровалась:
– Шалом!
– Шалом! – дружно ответили все трое.
Женщина что-то гортанно произнесла на иврите, обращаясь к Амосу.
– По-английски, Далия, по-английски, наши гости не понимают на иврите.
– Я говорю: откуда ты привёз мне таких молодых красавцев, старый хулиган? – улыбнулась женщина.
– Вот те на! Опять недовольна! – нарочито нахмурился Амос. – Один приезжаю – плохо. С гостями приезжаю – тоже плохо. Эта женщина сама не знает, чего хочет! – он обнял ее и поцеловал в макушку, прикрытую белой косынкой.
– Эй! При людях! Как не стыдно! Тьфу на тебя! – она густо покраснела.
– Она у меня застенчивая, – подмигнул Амос. – Ее зовут Далия. И она моя жена.
– Вот позорник! – она оттолкнула его. – Жена! Мы же в раввинате не были. Так живем.
– А мне не нужно, чтобы ребе с бородой, как у Санта-Клауса и с пейсес до бейсес, давал разрешение называть тебя женой, понятно? А теперь принимай гостей.
– Что такое пейсес я знаю, – авторитетно заявила Маша. – Это пейсы, кудряшки такие на висках у очень религиозных евреев. А что значит: до бейсес?
– Да не слушай этого хулигана! – возмутилась Далия, – и не стыдно тебе девочке такие гадости говорить? – она стукнула Амоса по плечу.
– Ну ей же не три года! – он неожиданно ловко отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от ударов жены, и объяснил: – Бейсес – это то, что курица несет каждое утро, а еще это бывает у муж...
– Убью тебя сейчас! Замолчи! Эээ… – Далия вдруг вытянула два пальца, указательный и средний, покрутила перед носом Амоса и насмешливо протянула: – Йалла! Мин ха шэддим!
– Не обращайте внимания! – заявил Амос Айболиту и Маше. – Это она когда стесняется, сразу переходит на родной йеменский. И на нем сильно ругается. Вот сейчас бесовским созданием назвала.
Айболит с Машей рассмеялись.
Далия быстро накрыла стол на веранде. В центре поставила запотевший от холода стеклянный кувшин с темным виноградным соком. Вокруг него мисочки с салатами, оливками, блюдо с рисом и противень с жареными в духовке куриными бедрами. Рядом положила деревянную круглую доску, на которой лежал круглый, упоительно пахнущий черный хлеб.
– Ох, какой запах! – не выдержал Айболит. – Это домашний хлеб?
– Ты попробуй, – Амос отрезал большой ломоть.
Из темной мякоти выглядывали светлые вкрапления орехов.
– Далия сама печет. По старинному семейному рецепту ее бабушки.
– Не крути людям голову. Дай поесть. Начал уже… рецепты, джаддати, бабушка моя, то есть, – пояснила Далия, садясь за стол рядом с Машей. – До смерти можешь людей заговорить. Ешь давай. Хоть рот закроешь ненадолго.
– Строгая она у меня. Все время ругает, – пожаловался Амос, с обожанием глядя на жену. – Вот помру, потом плакать будет и жалеть, что ругала.
