ними.
Слухи о Безликом, в одиночку поразившим слона, и до них дошли, отчего их с радостью приняли, но все же оставили где-то на рядовых позициях, тренируясь в построениях и боях один на один.
* * *
— Вы видели, как из никому неизвестный отбросов они, хватаясь зубами, вырастали в достойных бестиариев! Вы видели, как из корма для животных эти куски мяса превращались в манекены для мечей! Сегодня мы увидим, какие из них солдаты, смогут ли они и в этот раз выжить!
Для этого боя они вооружились с ног до головы: копья, мечи, метательные дротики, мечи. Если бы им можно было использовать лук или арбалет, то и его каждый имел, примастив за своей спиной, дополняя и без того полный обвес.
— Наши гладиаторы сегодня покажут себя против сотни неорганизованных, немытых и не особо далеких умом бандитов, что удумали терроризировать наши земли, обирая честный люд! Выпуска-ай!
Тот час группа увидела, как со всех решёток выходят разношерстная масса с мечами наперевес.
— Фаланга! Копья вперёд! — следуя приказу старшего, гладиаторы действительно выстроились, закрываясь щитами, из под которых торчали несколько десятков острых наконечников их копий.
Не прошло и полминуты, как всё было готова, но бандиты не ждали, активно наступая на них, будучи уже очень близко.
— Стрелки, готовьсь! Кидай! — дюжина дротиков полетела навстречу бандитам, пронзая их.
На миг те испугались за свои жизни и замедлились, но все так же активно продолжали напирать на гладиаторов.
— Кидай! — вновь разнесся приказ по их рядам, вслед за которым полетели новые снаряды во врага.
Руун между тем стоял в первой линии, блокируя натиск врага. Прямо сейчас они уже лезли на них и он перестал обращать внимание на гладиаторов-стрелков, сосредоточившись на противнике впереди.
Он колол с метровым запасом расстояния от бандитов, забирая их жизни одна за одной, но те, словно обезумевшие, пёрли на них, не желая сдаваться.
Руун видел силу рабского знака на их лбах, которому они были не в силах сопротивляться, в данный момент напирающие на бойцов арены, теряя свои жизни.
Среди наступающих безликий старался выцепить кого-то особенного, другой расы, но пока без успеха.
Натиск все сильнее сжимал их ряды. Руун давно потерял счёт своих жертв, а те лишь шли по головам своих товарищей, обламывая древко копий и уже всячески стараясь пробить брешь в стене щитов.
Переодически со спины пролетали дротики, возвещая о своем присутствии свистом, рассекающим воздух, оказывая немалую помощь в обороне.
Копьё Рууна так же дало слабину и обломилось, — пришла пора меча, который он тот час достал из ножен и встретил первого врага вблизи, продолжая прикрыться щитом.
Сперва их враги просовывали в щели мечи, стараясь поразить их, но пострадавших было слишком мало, и их быстро сменяли другие, становясь на переводу вместо них.
Бандиты, увидев неудачу своих действий, быстро сменили тактику: хватаясь за щиты, они голыми руками тянули на себя, вытягивая человека из толпы и вклиниваясь в бреши их построения.
«Что же, мы и без того забрали достаточно», — подумал Руун, переходя в мясорубку, ища взглядом Бурса, к которому тут же стал спина к спине, готовый бороться за свою жизнь.
Кем-кем, но этот человек явно не был трусом и всегда готов был ринуться в эпицентр схватки, и потому Руун отчасти доверял ему в данный момент.
Впрочем, другие выжившие все же быстро смогли восстановить построение под криками старшего, сменив его на более эффективное и отбивая новые волны атак бандитов.
Лишь ещё трое гладиаторов оказались рядом с ними, прикрывая сейчас друг друга.
Воспоминания потоком перетекали в его сознание, а силы наполняли тело, исцеляя.
— Бурс, держись, ещё немного! — Руун слышал, как за его спиной пыхтит здоровяк, выбиваясь из сил.
Новые воспоминания вновь напоминали ему дни, когда он был разбойником, и тот сам не заметил, как улыбка, или то, что должно было ею быть, наползло на его лицо.
Звук стали о сталь и вид крови все больше отдавал вкусом металла на его нёбе и безликий сам не заметил, как оторвался от напарника, переходя в самый эпицентр бандитов.
Несколько раз что-то острое проскальзывало по его бокам, оставляя разрезанную броню и неглубокие раны, но он не останавливался, стараясь выцепить нескольких орков, что попали в его поле зрения.
Вскрики внезапной боли, причиненной его мечом и последующая за этим волна силы опьяняла, заставляя впадать в какой-то транс, где каждый следующий взмах меча приносил новый предсмертный вопль врага и поток новых сил, чтобы раз за разом повторять этот цикл, совершенно не обращая внимания на боль в теле.
Взгляд все сильнее окутывала пелена крови, а костры арены, что периодически мельками в его глазах, лишь сильнее пробуждали в нем какие-то первобытные инстинкты. Ему даже начало казаться, что он вновь попал в ту деревушку, ощущая сейчас тот приторно-сладковатый и мерзкий запах палёной человеческой плоти.
Когда враги закончились, Руун заметил, что другие гладиаторы держатся от него в стороне, а его самого быстро настиг Бурс, с размаху всадив кулаком в скулу, отчего герой злобно зыркнул на обидчика, готовый накинуться на него.
— Ты куда рвешься, жить надоело? У тебя есть товарищи, чтобы прикрывать спину! Из-за тебя двое погибло, которых ты прикрывал! Их, как свиней, зарезали в спину через брешь, где ещё мгновение назад стоял ты!
Его рука дернулась, желая ответить ударом меча, но голос товарища все же смог достучаться до его сознания, выводя из этого транса и снимая красную пелену с глаз.
Здоровяк явно неодобрял его действий, хотя Руун считал иначе.
— Оглянись, Бурс. Посмотри под ноги. Скольких они убили бы, если я стоял на месте? — взглянул на друга холодным взглядом, спокойно произнес он.
— Нисколько, если бы мы все стояли в строю и отбивались от них. Те двое в том числе были бы живы!
Между тем, Руун видел, что здоровяк прижимает одной рукой глубокую и кровоточащую рану на боку.
Сейчас, стоя между тридцатью телами, которых он в одиночку порубил, безликий вспомнил, как видел острие секиры, что снизу-верх рассекало воздух, направляясь к его шее, готовое оборвать жизнь, но кто-то или что-то приняло этот удар на себя, — Руун наконец понял, почему удар не настиг его.
— Ты прав… Прости, — сжав зубы, процедил он, осознавая, как был близок к смерти. Ни одна сила не вырастит ему новую голову.
— Извинения не вернут их жизни, а так же ставят наши под больший риск в дальнейшем! Я вернул свой долг крови. Теперь мы на равных, Безликий, — твердо
