ещё две пули, было совершенно не ясно. Из положительного можно было отметить только пробивную силу. Почти три пенька. Плюс-минус восемьдесят сантиметров. Пули сильно деформировались, превратившись в мятые кусочки свинца. Все до одной гильзы пришлось выбивать из барабана. Для дальнейшего использования они больше не годились. На удивление, револьвер системы Гомеса достойно выдержал испытания. При осмотре никаких повреждений обнаружить не удалось. Но окончательные выводы можно будет делать только после тщательной чистки.
Недолго посовещавшись, решили остановиться на варианте навески номер три, но с увеличением на одну сотую. Это двадцать пять сотых грамма пороха. Я предложил этот вариант из практических соображений. Для этого веса имелся конкретный грузик. Не придётся играться с кучей других, как я делал ранее. Никто ничего против не высказал.
Влад убежал на занятия с Фальком, а я решил на сегодня пренебречь ввиду эмоциональных потрясений и умственной активности на испытаниях и принялся за чистку револьвера. Вспомнить, насколько критична разница в использовании порохов, мне не удалось, но во избежание порчи ствола, решил не пренебрегать этим процессом. Вначале пролил кипятком ствол, чтобы удалить освинцовку. Тщательно протёр все снаружи и оставил досыхать, а сам отправился в гараж к Сивому. Выпросил у него небольшую маслёнку, наполнил её и, вернувшись, продолжил чистку, убирая следы черного нагара. Доведя внутреннюю поверхность ствола до идеального блеска, ещё раз осмотрел конструкцию гномьего происхождения, и не обнаружив никаких видимых деформаций довольный, отправился ужинать.
Глава 14
Влад так и не присоединился ко мне во время ужина. Поэтому приём пищи прошёл для меня в гордом одиночестве. Расправившись с едой, я поблагодарил девушек-кухарок и небыстро зашагал в сторону рабочего кабинета Ши’фьена. Неторопливо приближаясь к нужной мне двери, я поймал себя на том, что меня переполняет необычное состояние лёгкости. С чем конкретно это было связано, я однозначно сказать не мог. За последнее время было довольно много того, что можно было бы охарактеризовать как «успех». Физические кондиции уже далеки от того, что было в начале. Новый опыт фехтования радовал всё больше. Прорезавшееся управление ветром так вообще ни с чем не сравнится. От обращения к внутреннему источнику я получал огромное удовольствие. Плюсом ко всему реализация задумки с порохом. Прямо праздник какой-то. Куда ни глянь, везде всё отлично. Наверное, из-за того, что я нахожусь в вакууме поместья и никуда не выхожу. Есть определённый опасения, что мир за воротами не такой уж и дружелюбный. И что если эта полоса везения сменится такой же полосой неудач, стоит мне только ступить за порог? Ответ можно получить, лишь сделав этот самый шаг. Но когда закончится это заточение? Ответ на этот вопрос я как раз знал, где искать.
Эрин встретил меня за деревянным массивным столом, разбирая какие-то бумаги.
— Присаживайся, — указал он на кожаное кресло возле его рабочего места. — Пару минут.
Я плюхнулся на мягкие подушки винтажной мебели, с неожиданным удобством принявшие меня в свои объятья. Ши’фьен всё возился с документами. Минута тянулась за минутой, и я начал клевать носом в ожидании. Переживания от проведённых испытаний, сытный ужин, комфортное место и мерный шелест бумаг. И вот я неожиданно просыпаюсь от голоса Ши’фьена. Образ озорного детского личика и весёлый девчачий смех потонули в громком окрике.
— Ты уснул там?! Подъём!
— Не сплю, не сплю, — встрепенулся я и помотал головой. — Так о чём ты хотел поговорить?
— О нашем будущем, — с невозмутимым спокойствием ответил Ши’фьен. Выдержал небольшую паузу, намекая на то, что я должен поинтересоваться его планами, но, не получив желаемого, продолжил. — Мы раньше не обсуждали, чем ты будешь заниматься ввиду твоего резкого отрицания всего окружающего. Но сейчас по твоим успехам я вижу, что ты готов к диалогу. Кстати, если не секрет, что заставило тебя изменить своё отношение и принять текущие расклады?
— Нет, это не приятие, — немного подумав, начал озвучивать я свои мысли по поводу происходящего. — Скорее временное примирение. Не знаю, есть ли здесь такая поговорка: «Коготок увяз - всей птичке пропасть». Вот я увяз. И дабы не разделить судьбу птахи, я смирился с проблемами, чтобы в будущем решить их и, скажем так, упорхнуть.
— То есть ты не отказался от идеи вернуться назад, — в широко распахнутых глазах Ши’фьена читалось удивление, — а решил использовать нужные ресурсы, чтобы воплотить эту безумную идею в жизнь?
— Не столь уж безумную, — слегка улыбнулся я краешками губ. — Ты же осуществил свой план, хотя такого никто раньше не делал. Так почему у меня не выйдет вернуть всё вспять?
— Может и выйдет, может и нет. Мне то не известно. Могу лишь сказать, что ты появился в этом мире по счастливой случайности. Шанс на то, что у Рик…кхм, у меня получится, был на грани погрешности. — Заминка не укрылась от моего внимания, но вида я не подал. Рик, что за Рик?
— Ну вот она я, погрешность. Сижу, делаю тебе нервы. Попробую сделать ещё что-то продуктивное. Не сейчас, в будущем. Когда наберусь опыта. Магического опыта. Перейдём уже к сути?
Эрин смерил меня пристальным взглядом.
— Тебе уже шестнадцать. Лето уже началось. В конце стага[1] состоятся испытания в училищах. Если ты планируешь поступать, тебе следует сделать упор на подготовке.
— В чём именно упор? — Наконец-то разговор принял деловой оборот.
— Чтобы не болтаться в младших учениках два лишних года, нужно подтянуть общие знания. Судя по отчётам господина Монтео, — Эрин помахал зажатыми в руке листами, — у тебя проблемы с социологией и письмом. И если последнее я могу списать на различия в наших Мирах, то почему ты никак не можешь освоить государственное устройство, мне категорически непонятно. Может, объяснишь?
Писал я действительно неважно. Вроде и ничего сложного не было, да и сознание Джеймса помогало. Но если с общением не возникало проблем, то, видя, как это выглядит на бумаге, мой мозг впадал в некий диссонанс. Я то и дело порывался перейти на кириллицу вместо всех этих закорючек. Но тут я не видел особой проблемы. Это как учить другой язык. Нужна лишь практика. А вот с мироустройством действительно были проблемы. Я и в бытность собой был не силён в социологии и политологии. Никогда не любил эти дисциплины и по жизни был, несмотря на общественное порицание, аполитичным. По сути, никак
