– А чего у вас тут – спокойно?
Бармен пожал плечами и усмехнулся. Он понимал, что парень изрядно пьян.
– По-разному бывает.
– Я про вот эти. – Лёшка махнул рукой в неопределенном направлении, имея в виду улицу. – Про беспорядки спрашиваю? К вам не заходили?
– Нет. С чего бы? – Бармен выглядел удивленным. – Мы же их не приглашали.
Лёшка покивал, обдумывая услышанное. Мысли клеились одна к другой плохо. Что-то не так было в ответе бармена, но поплывшее Лёшкино сознание уже не могло уловить сути. Ну и черт с ним.
– Водки еще дай, – попросил Лёшка.
Бармен покачал головой.
– Я заплачу, – заверил его Лёшка.
– Нет. Тебе хватит уже. – Он вытащил откуда-то из-под стойки высокий стакан и начал его протирать вдруг оказавшимся в руках полотенцем. Механические, закрепленные на уровне рефлексов движения. Он сразу превратился в классического киношного бармена. Только на стакан он не смотрел, его взгляд уходил куда-то за Лёшкину спину. – Домой не дойдешь.
Лёшка повернулся туда, куда смотрел бармен, и встретился глазами с татуированной девушкой. Девица тут же отвела взгляд и снова уткнулась в экран.
– Тебе ведь нужно домой?
Лёшка покорно кивал. Конечно, ему нужно домой. Ему хоть куда-нибудь нужно, чтобы прилечь и поспать.
Голова больше не болела. Потому что он её не чувствовал. Он вообще больше ничего не чувствовал, только жуткое желание уснуть.
Как вышел из бара «Три медведя», Лёшка не помнил. На самом деле, проснувшись следующим утром, он вообще не был уверен, что бар и все, что там происходило, было на самом деле. Только существование девушки со странной прической и татуировками не вызывало сомнения.
23
Окружающий мир проявился внезапно, будто кто-то включил телевизор, по которому показывали реальность. Обычную, можно даже сказать – обыденную, реальность.
Микмак не помнил, какие события пропустил. Так же не получалось вспомнить, сколько прошло времени с тех пор, как он отключился. «Балалайки» не было, глазной наноэкран отказывался воспроизводить что-либо, кроме значка с перечеркнутым треугольником чипа. Может, полетел наноэкран? Микмак не испытывал уверенности, но вроде бы «балалайки» у него нет уже не первый день.
Он сидел в комнате, обставленной довольно богато. Прямо перед Микмаком стоял почти белый с легким кремовым оттенком диван с кожаной обивкой и резными гнутыми ножками, по всей вероятности, из натурального дерева. Вокруг дивана в двух огромных горшках, каждый из которых своим витиеватым орнаментом сошел бы за настоящее произведение искусства, торчали ухоженные пальмы. Высокие пальмы, высота потолков в этом помещении позволяла. На чем сидел он сам, Микмак не понял – повернуть голову не получилось, шея ныла и отзывалась острой, похожей на электрический разряд болью.
А вот на кожаном диване сидел, вальяжно закинув ногу на ногу и терзая зубами дымящую сигару, немного полноватый мужчина лет пятидесяти с длинными волосами с проседью, забранными в тугой хвост на затылке. Микмак потянул носом воздух, ощутив табачный дым, и внезапно всё вспомнил. Всю историю, начавшуюся с вонючей сигары Старика Ромеро, дым которой душил его в офисе их фирмы в Марселе-нуво.
Мужчина с сигарой чему-то улыбался. Улыбка на его губах выглядела неестественной и какой-то елейной. Хотя Микмак не очень понимал значение этого слова, но иначе, чем елейной, назвать мерзенькую ухмылку было нельзя.
С большим трудом и не без сомнения Микмак узнал в елейном того странного типа – запакованного в джинсу, дерганного и с перепутанными лохмами на голове, которого в офисе он сперва принял за ломщика.
– Вы кто? – промямлил Микмак.
Никакой уверенности, что его поняли. Сказать по правде, он сейчас и сам себя не понял бы. Губы распухли, во рту пересохло, перед глазами всё плыло.
Его били. Долго и с чувством. Наверное, хотели что-то узнать. Но вопросов Микмак не вспомнил.
Вчера – или вечность назад – с некоторых пор время утратило свое значение, ему обещали, что дадут сутки, чтобы прийти в себя. Если так можно назвать неопределенной продолжительности время, которое Микмак провел в чреве какого-то транспорта (он даже не мог определить, что это было: мобиль, вертолет, страт или салон «суперсобаки»), – пребывая в состоянии тупой отрешенности, то они выполнили обещание. Ему сделали какую-то инъекцию. Это Микмак смутно, но помнил. А после реальность провалилась в замершее в одно мгновение королевство с приглушенными звуками, будто ватой набитое.
Ну а потом его привезли сюда и начали бить. В этом месте в памяти был провал. Непроницаемый, как черная дыра.
Полноватый, весь какой-то кругленький мужчина, куривший на диване, хихикнул. Противно так хихикнул. В лад елейной улыбочке. Но ничего не ответил. Вообще – рта не открыл.
– Где я? – на всякий случай спросил Микмак, понимая, что и в этот раз ответа не дождется.
– Почему вы так упорствуете? – поинтересовался мужчина с сигарой. Улыбка держалась на лице, как приклеенная.
– В чем? – не понял его Микмак.
Незнакомый собеседник откинулся на спинку дивана, пачкая падающим с сигары пеплом дорогую обивку, и громко засмеялся.
– Браво! Вы отличный шпион, Михаэль.
Шпион? О ком это он? Микмак никогда не был шпионом, его никто не нанимал. Или после промывки мозгов, что ему устроили в этом доме, он не помнит чего-то из своей биографии? Голова, надо сказать, казалась тяжелой, а восприятие заторможенным. Это не только от ударов: его обрабатывали какой-то химией. И что он успел наговорить под «открывалкой»?
Хотя вряд ли это была именно «открывалка» – после «сыворотки правды» безумно хотелось пить, а сейчас Микмак жажды не испытывал. Был уже как-то случай…
– Что вам от меня нужно?
– Вы это уже спрашивали. Причем неоднократно. Как ни крути, но вы движетесь в верном направлении. Хорошо, давайте попробуем пройти всё еще раз.
Микмак непроизвольно зажмурился – ему уже говорили так. Предыдущий раз после этих слов били. Но сейчас никто даже пальцем не тронул, а елейный с сигарой продолжал улыбаться.
– Мои люди интересовались, куда вы дели украденный файл.
– Я не знаю ни о каком…
– Я уже в курсе. – Собеседник остановил Микмака жестом, подняв свободную ладонь вверх. – Предлагаю не повторяться. Хоть я вам и не верю.
«Резиновая» улыбка исчезла с губ мужчины, уступив место столь же напускному выражению досады.
– Расскажите мне лучше, что это такое.
В руках мужчины появилась небольшая стеклянная коробочка, внутри которой мелькало что-то желтое. Он крутил коробочку из стороны в сторону, и заторможенный разум Микмака никак не мог распознать предмет, находящийся внутри.
– Что там у вас? – спросил Микмак, попытавшись изменить позу, но только застонал от боли во всем теле. – Может, хватит играть в загадки? Ваши люди, помнится, хотели, чтобы я работал на вас.
– Замечательно! – Мужчина снова расплылся в улыбке. – Рад, что вы это помните.
– Только вы забыли объяснить, что нужно делать.
– И все-таки. – Внезапно лицо мужчины сделалось серьезным. Перемена была настолько яркой, что могло показаться, будто у него вообще изменилась внешность. – Что вы можете рассказать мне об этом?
– Я не вижу, что там. Только стеклянную ко-робку.
Мужчина неспешно положил дымящуюся сигару в металлическое – золотое? – блюдце и, поднявшись с дивана, вытянул перед собой коробку, почти уткнув её Микмаку в лицо. Под стеклом была довольно крупная бабочка, зафиксированная на одной из стенок. Четыре ярко-желтых крыла, расчерченные черным контуром, по красной полоске и синему кругу внизу с обеих сторон.
Микмак пожал плечами. Он не понимал, к чему это энтомологическое шоу.
Ты же видел такое насекомое раньше.
– У вас там бабочка. А от меня вам что нужно?
– Это не просто бабочка. Это махаон.
Мужчина как будто чего-то ждал. Какой-то реакции со стороны Микмака. Не дождался.
– Она так называется?
– Да. – Мужчина опустился на мягкое кожаное сиденье дивана. На его лице проступили легкие штрихи разочарования. – Вам должно быть известно это название.
Микмак покачал головой.
– Я не силен в насекомых.
– Очень странно. Очень. – Мужчина задумался на мгновение, потом взял сигару и, затянувшись, насколько позволял объем легких, сказал: – Жаль, но нам придется кое-что вам напомнить.
Микмак понял: снова будут бить. Он не раздумывал и ничего не решал. Иногда знание появляется само собой, словно бы ниоткуда. Кто-то называет это предчувствием.
Мгновение назад в комнате с пальмами не было никого, кроме них двоих, но сильный, выверенный удар прилетел в правую скулу тут же, без задержки, будто кулак материализовался в воздухе подобно улыбке чеширского кота.
– Мы можем вам кое-что показать, – раскуривая вдруг потухшую сигару, сказал елейный мужчина. – Просто мы надеялись на вашу порядочность.
