подкармливала ее две недели, пока она спала в больнице? А может, она просто хочет подружиться со мной? А вдруг ей действительно нужна помощь?
Я осторожно опустилась на диван, чувствуя сквозь жар лихорадки и раздражения ускользнувшую важную мысль, которая посетила меня во сне, до того, как после пробуждения я увидела Киру Джеймис-Ллойд.
Я легла, закрыла глаза и, сосредоточившись на дыхании, попыталась восстановить все образы. Там точно была Кира. Я помню, что от нее необычно пахло. Я помню ее взгляд и тон голоса. Сначала осторожный и скептический, затем раскованный и в конце совсем мягкий. О чем она говорила, что рассказывала?
Я глубоко вздохнула, чувствуя новый приступ жара, растекающегося под футболкой, и сосредоточилась на черной точке, которая стала плыть перед глазами. Под веками было темно, и совсем скоро я погрузилась в тишину.
Я вновь шла по коридору, но на этот раз мои ботинки военного образца уверенно рассекали слепящий свет, льющийся из-под потолка. Затем я толкнула дверь туалета, где обнаружила Киру и остальных девочек из банды Майи. Когда я наступила Кире на волосы, она завопила, но не от боли, а от унижения. Как же это прекрасно – видеть, как бегают ее глаза и вытягивается лицо от осознания, что она не сможет пошевелиться, не причинив себе боли.
Кира вопила, и вопила, и вопила.
Она вопила, когда я резко распахнула глаза и села, повернувшись в сторону двери, сквозь которую лился слабый белый свет. Кира все еще орала во все горло, будто кто-то пытался ее убить.
Я вскочила на ноги и, позабыв о боли во всем теле, выбежала в коридор.
– КАЯ!
Это точно не сон. Я дышала ртом, смотрела перед собой во все глаза, но видела, что стены накреняются то в одну сторону, то в другую, чувствовала в висках такой быстрый пульс, что стоило о нем подумать, как заболело в ушах.
– КАЯ!
Кира звала меня.
Кира звала на помощь, и на секунду, минуту, недели мне показалось, что я вернулась назад. Что за окном падают невесомые хлопья снега, что на мне голубое платье, что я бегу по мосту, чувствуя, как коченеют руки и ноги, и думаю, что не успею спасти Скалларк.
Кира всегда была на очереди.
Я уже почти достигла конца коридора. Грудь сдавило еще сильнее. Страшно стало оттого, что через пять секунд придется сделать выбор: лестница или лифт. Мои тапочки заскользили по полу, когда я затормозила у лифта.
Тишину больницы разорвал сигнал тревоги – наверное, Кира в палате Аспена уже нажала на кнопку вызова реанимационной бригады.
Передо мной разъехались двери.
Одна секунда, чтобы собраться с мыслями.
Три секунды, чтобы собраться с мыслями. Пять секунд…
На этаже поднялся переполох.
Я чувствовала, что стрелки часов на моем запястье сдвигаются вперед, но не могла сделать и шага. Металлическая коробка. Я буду заперта в ней всего лишь несколько секунд. Несколько секунд, Кая, – войди в нее. Войди внутрь.
Ничего не случится.
Я шагнула внутрь, а через секунду, когда дверцы лифта захлопнулись, услышала очередной вопль Киры. Этот был последний. Когда я вывалилась из лифта на нужном этаже, мое сердце забилось вновь, и сквозь пульс в висках я не услышала ничего. Только барабанная дробь сердца: тук-тук-тук-тук-тук-тук.
А затем подбежала к палате Аспена и, пробравшись сквозь толпу напуганных пациентов, окруживших дверь, увидела Киру. Она лежала рядом с койкой Аспена и зажимала кровоточащую рану на животе. Кровь хлестала ручьем, кофта в нижней части живота пропиталась красным, как и ее ладони, и широкие рукава.
– Все будет хорошо, Кира! – падая перед ней на колени, произнесла я громко и четко, чтобы она услышала и поверила. Я взяла ее голову в руки. – Все будет хорошо, обещаю. Расходимся! – крикнула я столпившимся у двери пациентам. Мужчина в пижаме-распашонке захлопнул рот и отвернулся.
Кира вдруг крепко схватила меня за руку, и я резко отвернулась от собравшихся и посмотрела на нее широко открытыми глазами.
– Все хорошо, Кира. Ты в больнице. Все будет хорошо.
– Он забрал мое кольцо… Аспен… Аспен… – прошептала она, и я на мгновение подумала, что она пытается что-то сказать об Аспене, но его тело было полностью невредимым. Он все еще лежал под одеялом, словно мумия, ни на что не реагировал. – Кая, я звала его. И он ответил. Он ответил. Он пошевелился.
Даже два часа спустя, когда меня допросила полиция, ощущение раздробленной реальности не пропало. Мне задавали вопросы, и я отвечала четко и по существу, ничего не утаивая, но мысленно была в другом месте.
Кто это был?
– Вы видели, кто это был?
– Нет. Я была внизу. Услышала крики Киры.
Лаура в тюрьме, так кто напал на Киру?
– Как вы считаете, это было умышленное нападение?
Кто ее ранил? Кто-то вспорол живот ножом, как я когда-то вспорола брюхо Стивена Роджерса, но не довел дело до конца, а испугался, когда Кира завопила. Почему никто не видел преступника? Будто это был призрак. Кто это был? Кто? Кто?
На фоне этих вопросов и суматохи сказанное Кирой затерялось. Она все повторяла, что Аспен шевелился, что пытался ей помочь, и я на мгновение подумала, что, может, она права?
Когда Киру доставили во вторую операционную и ею занялся доктор Арнетт, я приблизилась к койке Аспена и пристально всмотрелась в его лицо, но он был все тем же. Просто немой свидетель нападения. Знает больше, чем может сказать.
Я сжала ладони в кулаки.
Я СПАСУ ТЕБЯ.
Кто ты такой?
Кто ты?
Среди хаоса в голове я почувствовала еще и облегчение: хоть эта тварь и пыталась добраться до Киры, мы ей помешали. Нам удалось помешать Неизвестному забрать еще одну девушку.
* * *
Я стояла у койки Аспена на протяжении трех с половиной часов, пока на мое плечо не легла чья-то рука. Тогда я наконец смогла двигаться и обернулась. Доктор Арнетт убрал руку и вздохнул.
– С Кирой все хорошо. Ты как всегда была на высоте.
В горле вдруг появился комок, который я никак не могла сглотнуть. Доктор Арнетт что-то говорил о первой помощи, о цвете лица, а я все безуспешно пыталась побороть тошноту. Не выдержав, я достала из кармана штанов таблетки и закинула одну в рот, а когда шагнула к столику Аспена и допила воду из стакана, только после глубокого вздоха поняла, что доктор Арнетт уже целую минуту ничего не говорит, наблюдая за моими действиями.
Я глянула на него и нехотя объяснила:
– Приступы все не проходят.
Только бы он не сказал, что это психосоматическое и мне нужно больше воли или стану наркоманкой.
Но, к счастью, ничего такого доктор Арнетт не произнес, лишь бросил уставшим голосом:
– Иди домой, Кая.
– Я не оставлю Киру. – Я сказала это так поспешно, что доктор Арнетт вскинул брови, но тут же смягчился. Я хотела сообщить, что ее
