в библиотеке, чтобы готовиться к экзаменам. Это были хорошие времена.
– Кстати, – Альму вновь посетило озарение. – А я вспомнила, как ты подрался из-за меня. Вот уж не ожидала от такого ботаника, как ты!
– Я не был ботаником, – возразил Дориан.
– О, правда, что ли? – Она скептически изогнула бровь, и Дориан на несколько секунд не смог оторвать от ее зеленых глаз взгляда. На фоне деревьев Альма выглядела как лесная жительница. Ее ярко-алые губы сложились в добрую и в то же время загадочную усмешку, водопад рыжих волос потоком струился по плечам… и эти брови…
– На дорогу смотри, – сказала она со смешком, и Дориан отвернулся. Альма села боком и, сложив руки на коленях, сказала: – Если подумать, ты мне сразу не понравился. А знаешь почему? Ты был высоким и смешным. Ты притворился другим человеком, когда заманил меня в библиотеку, ты преследовал меня в школе, словно маньяк, и ты… не боялся меня.
– Ты девчонка, – осветил он очевидный факт. – Хотя, признаться, иногда я боялся, что ты залезешь ко мне в окно и попытаешься убить во сне.
– Да не о том я, Дориан. – Альма была погружена в серьезную беседу, так что не оценила шутки. – В школе я была как прокаженная. Ты жил в своем мире. Пожалуй, он не был счастливым, но никто не тыкал в тебя пальцем. Когда я шла по коридору, то слышала: «Чокнутая Сивер» и другие прозвища в том же духе. Некоторые боялись, что я могу наброситься на них, словно дикое животное. Девочки караулили меня на заднем дворе школы и регулярно избивали.
Дориан резко посмотрел на Альму и открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, мгновенно отреагировать, но она покачала головой:
– Я жила в кромешной тьме, когда мама прогнала Аспена. Мне казалось, что никто меня не понимает и даже не хочет понять. Но тут появился ты. Я пыталась тебя оттолкнуть, но ты постоянно возвращался. А потом я вдруг заметила, что девочки не ждут меня у задних дверей школы…
Дориан смотрел только на дорогу, а его дыхание сбилось. К нему вернулось одно из самых неприятных воспоминаний юности, но тут Альма произнесла:
– Из-за меня никто никогда не дрался.
Дориан вернулся в реальность и, прочистив горло, сказал:
– Если сегодня день искренности, так признаюсь и я, что ты мне тоже не сразу понравилась.
Он свернул с шоссе в сторону дороги, ведущей в лес. Альма притворилась, что все идет как надо, хотя на мгновение ее глаза расширились от удивления: она так и не поверила, что Дориан везет ее в часовню.
– И когда же я тебе понравилась?
– Точно не тогда, когда пнула меня в кафе или когда называла собакой. – Альма рассмеялась, и Дориан попытался перекричать ее хохот (хотя, впрочем, он тоже не мог сдержаться): – Это не смешно, Альма! Ты так часто обзывалась, что потом мне очень хотелось спросить: «И как оно, мисс Сивер, целоваться с собакой?»
Она хохотала до слез. Очередной взрыв ее смеха последовал тогда, когда она подскочила на кочке и издала странный звук, похожий на хрюканье. Дориан развеселился, покачиваясь на сиденье.
– Короче говоря, не тогда, – заключил он. – А потом? После, когда мы встретились, а я тебя не вспомнил, ты закричала в микрофон на семинаре…
– Я не могла поверить, что вижу тебя. Я думала, ты сбежал!
– Ну, я не сбегал, но в тот момент мне хотелось выскочить из зала. Студенты смотрели на меня так, будто я серийный насильник. – Альма снова стала смеяться. – А затем, в кафе, когда ты заявила, что отравление – слишком легкая смерть для меня? Ты выглядела чертовски пугающей.
– Я чувствовала, что готова убить тебя на месте, – призналась она, потом грустно усмехнулась. – Я думала, что ты притворяешься, что я тебе неприятна…
– Ты напугала меня в морге, – невпопад сказал Дориан. Альма посмотрела на него:
– Эй, это было не специально. Я очень долго тебя дожидалась, но ты все не приходил. И я немножко уснула.
– Немножко? Ты накрылась трупной простыней.
– Было холодно, – отчеканила она, буравя Дориана взглядом. – Я не специально, но, честно говоря, выражение твоего лица того стоило. Я думала, от страха ты описаешься.
– О, прекрати! – Дориан закатил глаза. Он совсем некстати вспомнил о том, что в его собственном доме на чердаке стоят два гроба, в одном из которых его мертвое тело в свадебном костюме.
Между ними повисло уютное молчание. И пока за окнами простирались сотни километров леса, Альма вспоминала день своей несостоявшейся свадьбы и уверения Аманды: «Дориан не такой, он бы не бросил тебя!»
Она внезапно подумала: а вдруг он действительно умрет?
Тогда она посмотрела на него, сидящего на водительском сиденье. Дориан реален. Дориан Харрингтон – единственный мужчина, которого она когда-либо любила и будет любить. Дело не в ее упрямстве или в решении быть верной себе. Дело не в том, что она привыкла его любить. Хотя, конечно, любить кого-то десять лет – это долгий срок. Все дело в том, что Дориан знал ее настоящей. Он знал ее даже лучше, чем она себя. Он был ветром, который способен направлять ее будущее пламя, водой, которая в нужное время могла затушить ее гнев. И иногда Дориан сам становился огнем. Дориан был тем, кем хотела видеть его Альма. Он всегда был тем, кого она хотела.
Если Дориан умрет, она не станет искать его в других мужчинах. Возможно, где-то там, за пределами Эттон-Крик, есть еще один хороший парень, но он не будет Дорианом. У него не будет таких же пронизывающих глаз, у него не будет такого же цвета волос, он не будет одержим Криттонским Потрошителем. Он не станет сидеть до трех ночи, чтобы подготовить лекцию, он не будет работать в морге. Тот парень не будет любить ее так, как любит Дориан.
Поэтому она решила не думать об этом. Если в юности она могла отправиться в психушку, чтобы сжечь ее и выкурить оттуда врачей и своего младшего брата, если в детстве она могла взломать дверь и пробраться на каток, если тогда она могла драться с девчонками (а один раз даже с парнями), сейчас все иначе. Единственное, что она может сделать – это быть с любимым человеком до самого конца.
Кроме прочего, – Альма откинулась на сиденье, прикрыв уставшие глаза ладонью, – возможно, Дориан и не умрет.
Она посмотрела на него и, облизав губы, сказала:
– Зря я швырнула в тебя туфлей.
– Ты и шваброй пыталась меня ударить, но ничего. – Дориан помолчал, подбирая слова. – Скоро все наладится.
– И я так думаю, – с готовностью отозвалась она. – Я верю, что Аспен скоро выйдет из комы. Он не обычный парень. Он ведь умер, когда был маленьким. Я думаю, именно поэтому у него видения.
– Да, я понял, – отстраненно произнес Дориан. Он испытывал неловкость, говоря
